Все, что сказал Дэн, было правдой. Это был шанс, который выпадает раз в жизни, выигравший лотерейный билет — идите в кассу и получайте свои деньги. Я шла к этому всю свою жизнь, строя тайные планы и борясь за него. Но почему же теперь, когда оставалось лишь протянуть руку, я не испытывала торжества?

— Я не хочу твоей рекламы, — сказала я, — она слишком дорого стоит.

— Ты изменишь свое мнение, если хорошо подумаешь.

— Нет. Я — не героиня, Дэн, и даже мировая известность не заставит меня стать ею. Всю свою жизнь я лезла вон из кожи, чтобы меня принимали за того, кем я не была, потому что я не знала ничего лучшего. Теперь я знаю лучшее, и мне противно жить с мыслью, что я продала себя.

— О’кей, — сказал примиряюще Дэн, — мы не будем больше спорить об этом сейчас, но если бы я был на твоем месте, я бы очень хорошо подумал о будущем, Рокси. Невозможно стоять без движения, как ты знаешь, нужно либо подниматься вверх, либо катиться вниз. А вокруг тебя множество людей, только и ждущих, когда ты споткнешься, чтобы занять твое место.

Я лишь покачала головой, не в силах противопоставить его доводам свои контраргументы. То, что сказал Дэн, было абсолютной правдой с одной оговоркой: если признать единственно верными ценности и принципы нашего мира, мира, в котором я до сих пор вынуждены была жить. Но был еще мир Керка, с его принципами и ценностями, рядом с которыми наши привычные нормы казались пустыми и ничтожными. Что я могла сделать, кроме того, что принять условия той жизни, на которую согласилась.

Выбор был сделан.

Не знаю, сколько я могла бы еще предаваться этим невеселым мыслям, если бы впереди не появилась уже знакомая грязная деревушка Гопенг. Меня заинтересовало, почему мы не встретились с полицейским патрулем, который Керк обещал выслать навстречу. Я собиралась поделиться этой мыслью с Дэном, когда на въезде в эту убогую деревушку, заметила Теба Виктора.

Его бронированный «додж» был припаркован напротив полицейского участка, и сам он стоял рядом. Увидев нас, он выскочил на дорогу и начал бешено махать рукой, чтобы мы остановились. При виде его взволнованного лица меня охватило дурное предчувствие.

Виктор подбежал к нам и, забыв поздороваться, спросил:

— Вы из Гурроч-Вейл? С Керком все в порядке?

— Конечно, — начал Дэн, но я прервала его.

— А что такое? Что случилось?

— Мы пока не знаем, — ответил Виктор. — Может быть, и ничего. Но провода его телефона перерезаны. Обычно это означает одно — бандиты решили напасть именно на его дом.

Глава 26.

— А солдаты?! — закричала я. — Где солдаты?

— В том-то и дело, — ответил Виктор, указывая на дорогу в направлении Куала-Лумпура. — Лейтенант Крофт со своими людьми выехал куда-то туда. Поступили сведения о действиях бандитов в тех местах, хотя в свете того, что мы теперь знаем, это, готов поспорить, был ложный сигнал, чтобы отвлечь их.

Я вжалась в сиденье, глядя на него, и прошептала:

— Значит, он совсем один. И он знал об этом. Сказки насчет того, что телефон занят… Господи, он же знал об этом, еще прощаясь с нами. — Я посмотрела на «стен», лежавший у меня на коленях. — Он даже отдал мне это.

— Вы кого-нибудь можете вызвать? — спросил Дэн. — Должен же быть какой-нибудь еще способ помочь ему. Как насчет других плантаций?

— Я позаботился об этом, — заявил Виктор. — Подмога уже в пути. Вопрос в том: прибудет ли она вовремя.

— Дэн, выйди из джипа, — попросила я.

Он посмотрел на меня не понимая.

— Выйди из джипа, — повторила я, — я возвращаюсь.

— Рокси, не будь глупой! — сказал он.

Виктор поддержал его:

— Что это даст? Вы не сможете ничего сделать.

— Я не знаю, что смогу сделать, Дэн, но я должна ехать туда. Он боялся, что я увяну и зачахну, если останусь здесь. Теперь я знаю, что увяну, если покину его. Я нужна ему, и он нужен мне.

Фактически я разговаривала сама с собой, хотя мои слова были обращены к ним. Таким образом, прямо на дороге, разрешились все мои сомнения, нашелся ответ все умчавшие меня вопросы. Я поняла, что с легкостью могу бросить свою карьеру, дело своей жизни, смысл моего существования. Если у меня и было право, на котором я настаивала, то это было право человека, увидевшего перед собой более достойную цель, — изменить смысл своей жизни.

Это был выбор Золушки, и он звал меня назад. Как непростительно я ошибалась, когда на первое место я ставила мечту, иллюзию вместо реальности и руководствовалась логикой, а не любовью!

— Разве ты не видишь, разве не понимаешь? — с мольбой в голосе обратилась я к Дэну.

— Я не собираюсь жертвовать тобою.

В диком отчаянии, осознавая, что уходит время, я наставила на него «стен».

— Я не позволю тебе остановить меня! Выходи из джипа!

Дэн поднял глаза с дула пулемета на мое лицо, и в них не было страха. Спокойно он сказал:

— Рокси, это лишнее. Ты знаешь, что я всегда желал твоего счастья.

— Дэн, я люблю его!

— Я знаю, что любишь, — сказал он. И улыбнулся. Один господь знает, чего ему это стоило. — Так тому и быть. Возвращаемся все.

Подъехавший Джи Ди слышал наш спор и мое признание в любви. Оба они с Виктором были готовы согласиться с предложением Дэна, но я покачала головой:

— Нет. Что ты предлагаешь, прекрасно, но это моя забота. Теб должен подумать о семье, вам с Джи Ди необходимо возвращаться домой, а я обязана остаться здесь, с ним.

— Рокси, ты уверена, что хочешь этого?

— Да. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это, но теперь я уверена.

— Тогда тебе нужно поторопиться. — Дэн выскользнул из-за руля и когда я стала передвигаться на место водителя, он нырнул головой в салон джипа и быстро поцеловал меня. — Удачи тебе, девочка.

— Спасибо, Дэн. За все.

— Кажется мне самому не помешает немного удачи. Можешь себе представить, что скажут в студии узнав, что ты превратилась в настоящую женщину-тигрицу? — Его пальцы сильно сдавили мое плечо на прощание. — А теперь дуй туда!

И я «дунула».

Я резко развернула автомобиль и оставила трех мужчин стоять в растерянности посреди слякоти на дороги. На мгновение мне стало грустно от мысли, что больше никогда в жизни я не увижу своих друзей, но очень быстро грусть была вытеснена другими чувствами. Это был, разумеется, и страх, и опасения, что могу опоздать, но больше всего — чувство невыразимой радости. Я сделала выбор, и он был правильным. И наконец я ехала к себе — домой.

Когда-то я раздражалась из-за слишком быстрой, как мне казалось, езды. Теперь же скорость, с которой ехал джип, была для меня слишком медленной. Я держала педаль акселератора под ногой вровень с полом, штурмовала повороты с визгом шин, джунгли по обе стороны превратились в сплошную размытую ленту.

Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, я увидела знакомую табличку и стрелу, указывавшую в сторону моей цели. Я съехала с мощеной дороги на проселочную, почти не снижая скорости и одновременно расположив «стен» на коленях в удобное положение.

Почти сразу же впереди замаячила ограда усадьбы. Ворота были закрыты, и на первый взгляд там не происходило ничего подозрительного, но уже в следующее мгновение я увидела, что на посту, защищенном мешками с песком, никого не было. Я молилась, надеялась и хотела верить, что не опоздала.

Было глупо останавливаться, чтобы открыть ворота, и я на полной скорости направила автомобиль на хлипкую преграду. Раздался страшный треск раскалываемой древесины и стон разрываемой проволоки. На мгновение джип замер, а в следующее был уже на территории усадьбы, волоча за собой обломки ворот. Не снижая скорости я устремилась к бунгало.

Мое прибытие было слишком шумным, чтобы его можно было не заметить. Раздались выстрелы, и я услышала, как пули ударили по бронированным плитам, а уж затем увидела тех, кто стрелял. Бандиты выставили охрану для прикрытия своего тыла. Двое с карабинами перекрыли дорогу и, когда я прорвалась, открыли беспорядочный огонь. Это было бесполезно. Пули отскакивали от бронированного ветрового стекла прямо перед моим лицом.

С этой живой преградой я разделалась так же, как и с воротами. Они стояли на моем пути слишком долго, и когда, наконец, поняли, что я наеду на них, было поздно. Одного из них ударом крыла подбросило в воздух, и он взлетел, как футбольный мяч; второго зацепили остатки ворот, перемолов его в чудовищный фарш. Джип несся вперед, волоча его за собой, словно древняя колесница, тащившая за собой поверженного врага.

Преодоление последней преграды оказалось непосильным для джипа. Партизаны, предвидя контратаку, завалили два каучуковых дерева и перекрыли ими дорогу. Я попыталась перескочить через них, но джип, уткнувшись в завал, дернулся и застыл. Мотор заглох. Через щель в броне, прикрывавшей лобовое стекло, я могла видеть, что почти достигла своей цели. Бунгало стояло впереди. Я могла видеть даже больше. В просветах между деревьями мелькали силуэты людей, которые, прячась за стволы деревьев, методично обстреливали дом. Из осажденного бунгало вели ответный огонь.

В любом бою неожиданность — важный фактор победы, а она была на моей стороне. Мое появление настолько ошеломило бандитов, что сразу они ничего не поняли. Они были спиной ко мне, представляя собой незащищенные мишени. Я выскочила из замершего джипа и открыла огонь по моим врагам, водя «стеном» по сторонам, как садовым шлангом.

Попала я в кого-нибудь или нет, не знаю. Во всяком случае, среди бандитов поднялась паника, когда они поняли, что обойдены с фланга. Бандиты прекратили стрелять и побежали, пытаясь укрыться от огня. Я тоже побежала. Стреляя на бегу, я мчалась по просеке к бунгало. Оно казалось таким же далеким, как небеса, и в то же время бесконечно более желанным.