– Чай скоро принесут, – сказала Джулия, обращаясь к гостьям.

Она почувствовала унижение, заметив, что мебель в гостиной пыльная. Миссис Пивенстовер опустилась в кресло, подняв облако пыли, и слегка сморщила нос.

Миссис Рен, сев в кресло без всяких передергиваний, начала изливать свои чувства:

– Так мило с вашей стороны принять нас.

– Ты это уже говорила, Сесиль. – Голос у миссис Пивенстовер был низкий. Казалось, он эхом отдается от стен, обитых выцветшим шелком.

Миссис Пивенстовер сложила свои пухлые руки на коленях.

– Мы, госпожа виконтесса, пришли с официальным визитом. В качестве супруги церковного старосты – это я о себе, вы понимаете, – и жены констебля – это я о моей сестре Сесиль, – мы решили приветствовать вас как новую жительницу нашей округи.

Миссис Рен согласно пискнула и просияла улыбкой. Джулия нашла эту улыбку очень милой.

Чай принесли быстро. К удивлению Джулии, горничная Дженет вкатила в комнату недурно нагруженную тележку.

– Ты только посмотри, Евлалия! – воскликнула миссис Рен. Брови у миссис Пивенстовер предательски взлетели вверх.

Джулия так и знала, что эта леди оценит щедрое угощение. У нее явно был вид человека, который любит поесть.

Робость покинула Джулию, и теперь она чувствовала себя свободно. Обе ее гостьи оказались приятными собеседницами – даже Евлалия (после второй чашки чая Джулия настояла, чтобы они отбросили ненужные формальности) воодушевилась новым знакомством.

Вскоре они уже болтали запросто. О себе Джулия рассказывала с осторожностью, но о своей семье говорила свободно. Гостьи изумились тому, что Джулия с сестрами были приглашены пожить у Крейвенсмуров и что эта благородная чета ввела их в общество под своим покровительством.

– Боже мой! – воскликнула Сесиль, прижав руку к своей плоской груди. – Какая чудная история! Наверное, тогда-то вы и познакомились с виконтом!

– Да, – ответила Джулия и переменила тему разговора самым безошибочным способом – спросила у Евлалии о ней самой. Та пустилась в восторженное описание своих интересов.

В это мгновение какое-то движение у двери привлекло внимание Джулии.

За дверью находился Рафаэль. Его кресло загораживала закрытая створка двери, так что гостьи не знали о его появлении. Джулия вздрогнула, сердце у нее ушло в пятки.

Сейчас он устроит сцену. О Господи, он въедет в комнату и начнет делать свои немыслимые замечания, может быть, даже запоет какую-нибудь непристойную песенку.

Его зеленые глаза были мрачными. Она выдержала его взгляд – глаза в глаза, – прекрасно понимая, какая угроза от него исходит, а потом резко отвернулась. Леди, увлеченные важным спором относительно названия улицы, на которой жил в те дни кто-то из их племянников, не заметили, что она на некоторое время выпала из разговора.

Джулия собралась с силами, выпила глоток чаю, чтобы промочить пересохшее горло. Рафаэль будет безжалостным.

Он заставит ее заплатить за все упражнения, которые она заставила его проделать сегодня утром, несмотря на его постоянные протесты, приказания убираться вон и всяческие оскорбления.

И будет наслаждаться каждым моментом.

Евлалия спросила ее:

– Вам известно, что у нас есть приходская школа?

– Нет, я этого не знала, – ответила Джулия, отчаянно пытаясь справиться со своим напряжением и поддерживать разговор. В любой момент Рафаэль может появиться и разрушить все, но пока этого не случилось, она твердо решила держаться с достоинством.

– И еще мы очень активно занимаемся благотворительностью, – чирикнула Сесиль. – У нас есть приют для сирот, который мы поддерживаем, а также дом квакеров для… ну… несчастных девушек.

Джулия поняла, что это означает. Какая страшная нелепость, что в приличном обществе не полагается говорить о том, что женщина беременна! Но это так.

Она улыбнулась и сказала:

– Мне бы очень хотелось услышать побольше обо всех ваших начинаниях. – Сколько у нее еще остается времени до того, как в комнату ворвется Рафаэль?

Она тайком взглянула на дверь и поразилась. Рафаэль исчез. Он оставил ее в покое, не произведя никакого шума.

Глава 18

Хоуксхед оказался красивым городком с узкими мощеными улочками и домами времен королевы Елизаветы, красиво расположенными относительно друг друга. Темные деревянные балки на фоне беленых стен заставляли вспомнить другую эпоху, и Джулия во все глаза рассматривала эти очаровательные картины. Фаэтон поместили в трактирном каретном сарае, лошадей напоили и задали им овса, и теперь Джулия шла по живописным улицам, заходя в одну лавку за другой. Как чудесно было провести день вдали от угрюмых стен Гленвуд-Парка.

Жители сердечно приветствовали ее появление. У здешнего населения она вызывала любопытство, это не подлежало сомнению. Все подходили к ней с улыбками и предложениями, словно она была самой принцессой, решившей пройтись по здешним улицам.

Джулия не смогла пройти мимо лавки, похваляющейся выразительным названием «Хранилище искусств», где содержалось заманчивое собрание картин, скульптур и прочих произведений искусства, используемых для украшения интерьеров. Джулия неторопливо рассматривала их, а потом зашла в трактир, где и перекусила под неусыпным оком веселого трактирщика.

По дороге домой ей было о чем подумать. «Хранилище» подарило ей несколько идей насчет того, как привести дом в порядок. Джулия не собиралась брать на себя задачу заново переоборудовать Гленвуд-Парк. В конце концов, она всегда считала, что живет здесь временно. Но все-таки пока они здесь, им следует устроиться как можно удобнее в этом старом, продуваемом сквозняками доме. Она поговорит об этом с мистером Конрадом. Прежде чем что-то покупать, надо посмотреть, что лежит на чердаке – если там вообще что-то лежит.

Она вышла из фаэтона во дворе перед домом и велела дворецкому позвать конюха, чтобы тот отвел экипаж в каретный сарай. Когда им не хватало прислуги, она делала это сама, но теперь они наняли нескольких человек, и Джулия радовалась, что порядок в доме налаживается.

Развязав ленты шляпки, она направилась к лестнице и застыла на месте, увидев в холле знакомое лицо женщины.

Графиня Уэнтвурд улыбнулась:

– Вижу, я вас удивила. Разве вы не получили моего письма?

– Нет. К сожалению, почта здесь работает гораздо хуже, чем в Лондоне. Ах, как я рада вас видеть! – И Джулия порывисто бросилась к графине. Она протянула руки к старой женщине, и та не задумываясь по-матерински обняла ее. – Как хорошо, что вы приехали, – прошептала Джулия.

Голос графини звучал сдавленно.

– Вы заговорите по-другому, когда узнаете, что я сделала. – Отодвинувшись, она взяла жену своего внука под руку и повела ее в парадную гостиную. – Вероятно, нам нужно поговорить. Я понимаю, вы, очевидно, устали, но поговорить нам нужно немедленно.

– Что такое? Что-то случилось? – Джулия замерла на месте, охваченная жарким страхом. – С Рафаэлем? Что-нибудь случилось… что-нибудь случилось с ним?

Графиня удивилась:

– Нет, дитя мое. С ним все в порядке. Он в библиотеке с… О Боже мой! Давайте сядем, и я вам все объясню.

Подчинившись, Джулия сидела одеревенев, пока старая дама устраивалась на недавно вычищенном диване.

– Должна сказать, Джулия, вы совершили с домом чудеса за такое короткое время. Я поинтересовалась этим домом сразу же после того, как вы выбрали его, и сильно сомневалась, что его можно превратить в пригодное жилище.

Слишком встревоженная, чтобы воспринимать комплименты, Джулия быстро пробормотала что-то в знак благодарности и сказала:

– А теперь, пожалуйста, скажите, что произошло. Графиня сложила руки перед собой и некоторое время рассматривала их.

– Джулия, дорогая, я привезла с собой кое-кого. – Грудь ее приподнялась, когда она глубоко вздохнула. – Я не знаю, рассказывал ли вам Рафаэль о своей семье. О своей матери, моей дочери.

– Конечно, я знаю о ней, хотя Рафаэль мало о ней говорил. Она живет во Франции, и он редко с ней видится.

– Это так. Они далеки друг от друга. Вежливые чужаки – вот и все. Думаю, что произошло нечто – я не знаю, что именно, – образовавшее между ними незарастающую трещину. Полагаю, что именно такое положение дел во многом влияет на дурное настроение моего внука. Заметьте, я не оправдываю его поведение, но могу допустить, что в юности на него произвело неизгладимое впечатление нечто ужасное. – В глазах у нее появилась грусть, и она медленно покачала головой. – Он приехал ко мне, как потерявшийся щенок, внешне очень гордый и холодный, но, повторяю, совсем как щенок, если посмотреть ему в глаза. Со временем он научился скрывать и это; я предоставила ему дом и терпела его все эти годы – из-за этого выражения его глаз.

– Да. Я тоже это замечала. Графиня словно бы удивилась:

– Вот как? Тогда вы видели больше, чем все остальные, потому что он превратился в жесткого человека. Эта дуэль… она еще больше все испортила, не правда ли? Я сужу по вашим письмам, хотя вы и стараетесь казаться веселой.

– Рафаэль тяжело переживает свое теперешнее состояние… Джулия осеклась, потому что графиня замахала на нее рукой.

– Я прекрасно знаю своего внука и знаю, что он вел себя с вами совершенно безобразно. А теперь выслушайте меня, дитя мое, ибо я боюсь, что может быть еще хуже. Моя дочь написала мне этим летом, узнав о том, что произошло, и настаивала на том, чтобы приехать повидаться с сыном. Я удерживала ее от этого под разными предлогами, даже при помощи лжи, понимая, что если она явится, это не приведет ни к чему хорошему. На прошлой неделе она приехала в Лондон и потребовала отвезти ее сюда. Если бы я ей отказала, она приехала бы без меня.

– Его мать здесь? – Джулия не понимала, почему у нее появилось явное ощущение страха.

Графиня кивнула:

– Здесь. В библиотеке. Ей хотелось поговорить с сыном наедине.