Когда Рафаэль и его молодая жена, уезжая после завтрака, остались одни в экипаже, его безумная беспечность утихла. Он опустился на противоположное сиденье и сложил руки на груди.

Джулия дала волю накопившейся ярости.

– Вы хотите, чтобы я вас возненавидела?

– Почему бы и нет? – Он пожал плечами. – Я у всех вызываю ненависть. К этому у меня прямо-таки талант.

– Вы пьяны.

– Совсем немножко.

– Значит, вы глупец. Он вздохнул:

– А где же эпитеты? Разве я вам не говорил, что для того, чтобы произвести впечатление, необходимо украсить свою речь этими отвратительными словами?

– Идите к черту.

– Ну вот. – Рафаэль притворился удовлетворенным. Джулия отвернулась, прекратив разговор. Всю дорогу до его дома в карете царило молчание.

Войдя в просторный вестибюль, Джулия настороженно посмотрела на Рафаэля, размышляя о том, как он намерен унизить ее теперь, когда они остались одни. Он же молча направился куда-то, оставив ее на произвол судьбы, и даже не вызвал слугу, чтобы снять с нее плащ.

Она пошла за ним, стиснув кулаки, и каблуки ее громко цокали по мраморному полу. Рафаэль закрыл за собой дверь. Она же распахнула ее, заставив его вздрогнуть. Он уже снова наливал себе бокал, стоя у буфета, уставленного множеством графинов.

Это была библиотека, помещение для мужчин. Здесь не было ничего красивого или воздушного, так любимого женщинами. Но Джулия провела слишком много времени с герцогом в его мужских владениях, чтобы пугаться тяжелых панелей и кожаных обивок.

– Вы чувствуете себя оскорбленным, Рафаэль? – спросила она, упершись рукой в бедро.

Судя по всему, это его позабавило, словно он нашел ее смешной.

– Сегодня мы дерзим, да?

– Этому я научилась у вас.

Он повернулся, чтобы налить себе вина.

– Мне кажется, вы выпили уже достаточно, – сказала она. – Или вы хотите придать себе храбрости?

В ответ она услышала резкое презрительное рявканье, но все же он налил себе только полбокала. «Как-никак, уступка», – удовлетворенно подумала Джулия.

– Когда вы сядете, я вам кое-что скажу.

Он взял бокал и лениво растянулся в кресле.

– Я в вашем распоряжении, жена. Она села напротив него.

– Вы произносите это слово так, словно это непристойность.

Рафаэль молча бросил на нее страдальческий взгляд, а потом поднес бокал ко рту.

– Я не понимаю, что я сделала, чтобы заслужить вашу ненависть. Я имею в виду – сделала на самом деле, а не то, что вам привиделось в вашем воображении.

Опершись на локоть, он погладил себя по подбородку и уставился на нее.

А Джулия продолжала:

– В воображении, которое так удачно для вас забыло о вашем собственном участии в событиях, приведших к этому браку.

Брови его взлетели вверх.

– А вы предпочли бы, чтобы я оставил вас в покое? Вы бы умерли от скуки, выйдя замуж за Блейка и старательно отвоевывая себе место в сердцах светских дураков.

Она покачала головой:

– Я не жалею, что не вышла замуж за Саймона, хотя он и хороший человек. Пожалуй, мне хотелось бы, чтобы мое сердце оставалось непоколебимым. Тогда и неприятностей было бы меньше.

Он смотрел на нее, прикусив губу. Джулия продолжала:

– Но я обвенчана с вами. Я не помогала привести дело к такому концу, в чем вы меня обвиняете. И вам это прекрасно известно. Просто вы ищете, на кого бы свалить вину. Как бы то ни было, теперь мы женаты. И я не понимаю, почему вы обращаетесь со мной с такой неприязнью. Раньше мы не вызывали друг у друга раздражения. А точнее, мы прекрасно ладили. Кажется… – В голове у нее мелькнула некая мысль. Их взгляды встретились. – Разве только все это было затеяно, чтобы… вы получили возможность… Если только речь не шла о том, чтобы спать со мной, а все остальное было враньем.

Ему стало не по себе, и он отвел глаза.

Джулия встала, задумчиво наморщив лоб. Она хотела было что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она быстро повернулась и вышла.

Вон оно что! Вот почему он ее презирает. Рафаэль чувствовал к ней влечение некоторое время, но вовсе не любил ее, а не просто делал вид, что не любит. Господи, да ему действительно противно, что она его жена – и дело вовсе не в его уязвленной гордости.

Чувства, которые она ему приписывала, существовали только у нее в голове. То была мечта, созданная ее любовью. Она для него ничто, совершенное ничто.

Остановившись в коридоре, Джулия беспомощно огляделась. Рафаэль не позаботился сообщить ей, где ее комната. Не желая, чтобы ее застали расстроенной, готовой вот-вот расплакаться, она быстро прошла через гостиную в какую-то темную комнату. Там было прохладнее. Приятно было ощущать эту прохладу на своем пылающем лице.

Комната была забита всевозможными вещами. Куклы с пустыми фарфоровыми личиками, смотрящие в пространство, шерстяные нитки, частично смотанные в клубки, начатое вязанье, пожелтевшие бумажные веера. Резким контрастом с неоклассическим изяществом остального дома выглядели висящие повсюду плотные драпировки с алой бахромой. Везде были раскиданы диванные подушки, словно это была не комната в центре фешенебельного Лондона, а шатер какого-нибудь шейха среди аравийской пустыни.

Джулия бросилась на груду подушек и затаилась.

Она немного задремала, вовсе не намереваясь этого делать, и очнулась, когда в комнату кто-то вошел. Молодая женщина испуганно села, чем напугала вошедшую.

Графиня Уэнтуорд резко остановилась, ошеломленно глядя на Джулию и прижимая руку, усыпанную драгоценностями, к своей обширной груди.

– Господи, Джулия, как вы меня напугали. Уходите отсюда сию же минуту.

Джулия встала. Ноги у нее дрожали, как у нашалившей восьмилетней девочки. Графиня показалась ей женщиной жесткой, лишенной сантиментов.

– Прошу прощения, миледи, – пробормотала она, едва сдерживая унизительные слезы, навернувшиеся на глаза. – Я не знала, куда мне идти. То есть где моя комната.

– Этот негодник не показал вам вашей комнаты? – Графиня вздохнула и медленно направилась к креслу. – Он дуется. Он всегда бывает в плохом настроении, когда проигрывает.

Услышав, что ее брак с Рафаэлем называют проигрышем, Джулия все-таки расплакалась.

– Извините меня, я пойду к себе, если только вы велите кому-нибудь проводить меня.

– Сядьте, милочка, и вытрите слезы. Они еще никогда ничему не помогали.

Джулию уже достаточно поучали за этот день. Она выпрямилась и сказала:

– Очень даже помогали. Если не изменить что-либо, то хотя бы уменьшить сердечную боль.

– Что? Кто это сказал такой вздор? Хм-м. Вот уж не думала, что у вас хорошо подвешен язык. Внук нашел себе дерзкую жену – только чтобы досадить мне. Я слышала, что вы понятливы. – Графиня усмехнулась и пожала плечами. – Но с другой стороны, вы не залезли бы к нему в постель, будь вы тем, за кого вас принимают. Верно?

Тут негодование Джулии превратилось в раскаленную добела ярость.

– Если вы решили насмехаться надо мной, предупреждаю, что с меня хватит. Я могу забыть о приличиях.

К ее изумлению, графиня посмотрела на нее с довольным видом, растянув губы в скупой улыбке.

– Что же это такое? Барышня с характером! Ха! Поделом этому молодому негодяю. Сядьте, сядьте же, милочка. Я велю принести чаю.

– Я не голо…

– Сядьте. – Графиня взяла в руку колокольчик и громко позвонила.

Джулия села со страдальческим видом. Неприятный звон резал ей ухо.

Рафаэль решил напиться, однако он сидел, задумчиво глядя в пространство и забыв о том, что нужно наполнять свой бокал виски. Поняв, что за целый час уровень виски в бутылке не понизился, он оставил эту мысль.

Рафаэль часто в своей жизни играл с огнем. Он считал, что имеет право выходить сухим из воды. Почему же раньше это не казалось ему проявлением невыносимой заносчивости?

Конечно, он не думал, что скандал устроила Джулия, но, как она тонко заметила, этот вариант его устраивал, потому что нужно же было кого-то винить в случившемся. Он готов был согласиться, что она не виновата – но тогда кто? Кто знал об их тайных свиданиях? Его прислуга вне подозрений. Была некоторая вероятность, что от них что-то слышала его бабка. Ее-то, конечно, устраивало, что он женится и приведет в дом молодую женщину любую молодую женщину. Или это Блейк узнал что-то и отомстил тем, что навлек на них осуждение общества?

Он зажмурился и потер виски. Ответа на эти вопросы не было.

Только теперь Рафаэль вспомнил, что так и не показал Джулии ее комнаты. На самом деле он еще даже не решил, какая комната будет ее, не сумев сделать выбор между комнатой для гостей и красиво убранной комнатой, примыкавшей к его спальне. Он не был вполне уверен, что ему хочется настолько примириться с их ролями мужа и жены, чтобы поселить Джулию так близко к своим владениям.

Поднявшись с кресла, Рафаэль пошел искать Джулию. С каждым шагом пульс его бился быстрее из-за дурных предчувствий. Туман владевшей им ярости несколько развеялся, и под ним оказалось все то же несомненное желание, которое свело их вместе с самого начала.

В конце концов, она его жена. Законная жена. Его жена.

Он увидел бабку, которая шла по коридору, направляясь от его комнаты. Она, наверное, ищет его, у нее, конечно же, есть что сказать по поводу его сегодняшнего поведения. Поскольку меньше всего ему хотелось в настоящий момент разговаривать именно с ней, он попробовал пройти мимо, но она схватила его за руку.

– Оставьте ее. Она спит, – сказала графиня.

А, значит, бабушка взяла все в свои руки и поместила Джулию в комнату по соседству с ним. Рафаэль удивился, насколько это пришлось ему по душе, несмотря на все его недавние опасения. Однако, не изменив своего резкого тона, возразил:

– Чья она жена – ваша или моя? Графиня вздохнула:

– Я понимаю, Фонвийе, что это может показаться вам невыполнимой задачей, но попробуйте вести себя не как осел. Клянусь, вы с каждым днем все больше напоминаете мне…