Следуя советам и подсказкам доброй старушки, Наташка быстро научилась разбираться в грибах, а Настя их и так прекрасно знала, – поэтому девчата ежедневно перевыполняли план. При расчете им выдали на руки такие суммы, о которых они не могли и мечтать. Наташка от восторга даже запрыгала и расцеловала улыбчивого бригадира Трофима Матвеевича – к его великому удовольствию.

Дважды Насте звонили по мобильнику отец и бабушка. Отец сообщил, что на следующий день после его выписки из больницы у Ляльки начались схватки – еле успели довезти до роддома, где она родила здорового мальчика весом в три с половиной килограмма и ростом пятьдесят два сантиметра. И поинтересовался у засопевшей Насти, как бы она предложила назвать братика. На что дочь, с трудом сдерживая ярость, процедила, что ей это глубоко безразлично. Отец на эти слова только тяжело вздохнул. Помолчав, он добавил, что машину продал тому армянину, а теперь у них новый опель, – деньги добавили Лялины родители в благодарность за внука. От этого сообщения у Насти так испортилось настроение, что она, еле процедив «поздравляю», немедленно вырубила сотовый, села под елкой и с наслаждением разревелась. Сидевшая рядом Наташка только сочувственно вздыхала.

Слов утешения у нее не находилось: ведь она выросла рядом с этой семьей и хорошо помнила их лучшие дни.

Зарочка прокричала, что мать еще раз звонила, просила, чтобы о ней не беспокоились и не искали. Сказала, что домой никогда не вернется и из прежних вещей ей ничего не нужно. И что на днях вышлет нотариально заверенный отказ от прав на квартиру и имущество. От этих сообщений у Насти на душе немного отлегло: теперь можно хотя бы не думать о проблемах с квартирой, которую Нина сдала под офис заезжей строительной бригаде.

В общем, все складывалось более-менее благополучно, и потому Настя изо всех сил старалась не падать духом. Ведь она ничего не могла изменить. Взрослые и самые любимые люди, отец и мать, покинули свою дочку, и теперь ей предстояло самой заботиться о себе.

Но как ни старалась Настя спрятать глодавшую ее боль, выражение лица и редкая улыбка девушки говорили сами за себя. Из-за этого постоянно вокруг нее образовывался вакуум: ведь люди инстинктивно чувствуют несчастье, а поскольку оно заразительно, невольно отдаляются от его источника. Даже пес Соколик, мгновенно признавший Наташку и прыгавший сразу на четырех лапах при ее приходе, – когда во дворе появлялась Настя, поджимал хвост и сразу забирался в будку. Предложенную Настей конфету он вежливо съедал и тут же стремился удалиться, категорически отказываясь подать лапу, хотя Наташке давал любую из четырех.

Когда наступила середина августа, Настя совсем упала духом. Мысль о том, что с четырнадцатого по шестнадцатое числа этого месяца Вадим возможно будет ждать ее возле их Амура, как они когда-то договорились, едва не сводила ее с ума. Она ожесточенно гнала эту мысль прочь, убеждая себя, что все кончено, кончено навсегда, как не стыдно даже думать об этом, – но она возвращалась все снова и снова. Наташка всеми силами старалась отвлечь подругу от тягостных переживаний, но даже ей это было не по силам. Только лес с его приветливыми соснами и благодатной тишиной вносили в Настину душу некоторое умиротворение.

Наконец наступил день прощания с добрым лесом и людьми, к которым они так привязались. Теперь уже у Наташки настроение с самого утра стремительно испортилось: ведь скоро, очень скоро она должна расстаться с подругой, к которой так приросла, что дня не могла прожить без нее. Всю дорогу до столицы Наташка сидела туча тучей, изо всех сил стараясь не плакать, – но на перроне уже ревела белугой, вытирая ладонями обильно струившиеся слезы и некрасиво шмыгая носом. Настя с дядей утешали ее, как могли, и еле-еле затолкали в вагон, с трудом оторвав от подруги.

– Дай слово, что никогда не забудешь меня, что будешь вспоминать каждый день! – проорала Наташка, повиснув на ступеньке уже тронувшегося вагона. Разгневанная проводница все пыталась затащить ее в вагон, но та только отмахивалась. – Буду, буду! Конечно, буду! Иди в купе! – Настя со страхом наблюдала, как Наташка все вытягивала шею, стараясь подольше не упускать подругу из виду. Но вот поезд пошел быстрее, последний взмах руки – и Наташкин вагон, уносимый на юг мощным локомотивом, пропал из виду.

– Ну не надо так переживать, – подбадривал Юрий грустную племянницу. – Исполняется твоя мечта: ты будешь учиться в Петербурге, у тебя появится много новых друзей. А подруга – ну что тут поделаешь? Будете созваниваться, может, когда и повидаетесь, погостите друг у друга, – но судьба-то у каждой своя. Если ваша дружба настоящая, не потеряетесь. Сейчас заправимся и потихоньку покатим. Ты хоть знаешь, где в Питере твой университет располагается?

– Знаю, в Петергофе. Знаю даже, как туда проехать – от Наташи на метро, а потом маршруткой.

– О, Петергоф – красивейшее место. Кем же ты станешь, когда выучишься?

– Наверно, учительницей. Если с наукой не получится. Но я буду стараться. Мне профессор Туржанская, – она у нас математику в лицее преподавала, – дала рекомендательные письма к знакомым преподавателям и даже одному академику, чтобы они помогли мне определиться с научной темой уже на первом курсе.

– Значит, математиком решила заделаться?

– Нет, физиком. Туржанская сказала, что у физики более перспективные направления. Хочу попробовать заняться нанотехнологиями – за ними будущее!

– Что за зверь такой?

– О, дядя Юра, это так интересно! Нанотехнология – это создание механизмов размерами с молекулу. Когда-нибудь они изменят всю жизнь людей.

– Умничка ты наша. Ну, что ж, старайся, может, чего и добьешься. Эх, Натальин Юрка, племянник твой, даром, что старше тетки, а лодырь каких поискать. Еле-еле на трояки тянется. Ему бы только по горам мотаться. Хотел быть геологом, так Наталья запихнула его в экономический – вот мучается теперь с ним. Она тебе уже комнату приготовила. Нина договорилась, чтобы деньги за квартиру тебе переводили до востребования, – будешь получать на почте.

– Я буду их сразу сестре отдавать.

– Нет, Наталье ты будешь отдавать треть квартплаты, а остальное себе оставляй. Ты молодая, тебе одеваться надо, и на всякие мелочи деньги нужны: на учебники или еще что. Ну, когда там продукты купишь, – договоритесь. Олег тоже обещал помогать по возможности.

– Да у него теперь ребенок и жена молодая, ему самому хватать не будет.

– Так у ее папаши денег немерено. Он же ферму держит – куркуль нераскулаченный. Эх, надо же, как все обернулось. Кто бы раньше сказал, не поверил бы.

– Маме в молодости цыганка нагадала, что отец ее бросит и женится на молодой. А мама только посмеялась над ее словами. Откуда они все знают – эти цыганки?

– Интуиция у них. Да проезжай, проезжай, я тебе не мешаю! – заорал он отчаянно сигналившему «Жигуленку». – Две полосы, а ему места мало. Торопится сильно. А мы не торопимся – доедем не спеша. Поспешишь – людей насмешишь, верно говорю?

Глава 59. Университет

В Петербурге двоюродная сестра приготовила Насте сюрприз: богато накрытый праздничный стол с подарками. Настя и думать забыла про свое совершеннолетие – ну кого теперь это может интересовать? Оказывается, нет, любящие родственники не забыли и даже подарки приготовили: джинсовый костюмчик и такую же сумку. А вечером позвонили отец, Наташка и бабушка – все поздравили ее с днем рождения и пожелали здоровья, отличной учебы и большого счастья в личной жизни. В ответ Настя только печально вздохнула.

Отец сообщил, что передал с Ниной деньги и что мальчика назвали Валериком. И выразил слабую надежду, что Настя его когда-нибудь полюбит: ведь малыш ей не чужой и ни в чем перед ней не виноват. Никогда! – мрачно подумала Настя, – Валерик, почти вареник, тоже имя придумали. Зачем он мне все это говорит – неужели не понимает, что делает мне больно? А может, хочет меня постепенно приучить к мысли, что обратного пути нет. Так я и не надеюсь. Она сухо поблагодарила отца и положила трубку.

Бабушка прокричала, что мать опять звонила, голос на удивление веселый, но где она обретается, не сообщила, сказала только, что теперь ей хорошо. А от подруги Настя услышала только одни охи да вздохи. Подарок – дорогую авторучку и красивую рамку со своей фотографией – та ей уже подарила перед расставанием и теперь только стенала да жаловалась на судьбу. А чего жаловаться? – поступила в свой ненаглядный мед, и братец, наконец, объявился. Похвасталась, что Никиту направляют в Москву, в Академию МВД, где перед ним открываются блестящие перспективы. Отец с матерью благополучно работают, и дома все в порядке. А по ночам под окном соловьи поют – чего жаловаться на жизнь? Поэтому Настя посоветовала подруге не мучиться дурью, а учиться изо всех сил, чтобы стать хорошим врачом.

На следующий день Настя отправилась в университет. Дорогу она знала – ведь позапрошлым летом они с Вадимом там уже побывали. В деканате сообщили номер ее группы и поинтересовались, нуждается ли она в общежитии. Известие, что новоиспеченная студентка в жилье не нуждается, приняли с видимым облегчением: мест в общежитии не хватало, но медалистов должны были обеспечивать в первую очередь. Выдали зачетную книжку и посоветовали немедленно записаться в библиотеку, пока там нет очереди.

Нагрузившись учебниками, Настя поехала домой. Там выгрузила сумку и отправилась на почту за бабушкиными посылками – квитанцию на них доставили сегодня утром. Получив три огромные коробки, Настя растерялась. Что с ними делать, ведь даже до такси ей их не дотащить. Наконец, сообразив, позвонила домой племяннику Юре. Тот охотно согласился помочь «тете Насте», которая была моложе его на два года. Примчался за вкусными коробками с приятелем и помог доставить их домой. Дома они проворно распаковали коробки и в один присест опустошили трехлитровый баллон с консервированными «синенькими», заедая их черным хлебом и постанывая от удовольствия.