– Это ж какую уйму деньжищ отвалил? Миллиона два, не меньше. Наследство получил или как?

– Все кредиты, кредиты, – вздохнул Анатолий, – десять лет теперь расплачиваться. Правда, кредит льготный: по блату один банк предоставил. Директор мой клиент.

– Это как? Крышуешь его, что ли?

– Да бандюки его доставали, а я отвадил. Так он мне и с материалами помог, и с деньгами. И строителей своих прислал.

– Выходит, крышуешь. А сам бандюков не боишься? У тебя же семья.

– Кто, я? Бандюков? Да я ж их поименно знаю. Не, у меня с ними консенсус. А продавцы сами бабки предлагают, знают же, какие у нас оклады.

– А если кто в прокуратуру заявит? Не боишься?

– Могут, конечно. Такая у нас ментов нынче жизнь: возьмешь – тюрьма, не возьмешь – расстрел. Крутись, как хочешь.

– А почему вы бандитов не переловите, если знаете поименно? – поинтересовалась Настя. – Они же людей грабят. Во всех газетах пишут. Продавцов ларьков и на рынках.

– Это сложный вопрос, Настенька. Так сразу и не ответишь. Ловим, конечно, помаленьку, но в основном всякую шушеру. А серьезные люди и покровителей имеют серьезных. Кроме того, продавцам зачастую все равно, кому отстегивать: бандюкам или родной милиции. Иногда бандюкам даже безопаснее.

– Почему? Что, милиция еще больше грабит?

– Настя, прекрати! – сердито оборвал ее отец. – Думай, что говоришь. Ладно, оставим эту тему. Давайте лучше по грибы, не против? Лес рядышком.

– Лес-то недалеко, да только грибников в нем больше, чем грибов. Спозаранку шастают. Потому, кроме поганок да мухоморов, в нашем лесу сейчас ничего не найти. За грибами надо подальше ехать, во Владимирскую область. Вот там наберете.

– Так мы же туда и направляемся – к родне в Муром. К «заповедным и дремучим страшным муромским лесам». Вот уж где я душу отведу – и на рыбалке, и на «грибалке», – мечтательно вздохнул Олег. – Вы не обижайтесь, но после шашлыков мы отчалим, чтобы к вечеру быть там. А то у нас в планах еще Питер, а времени уже в обрез.

Поев потрясающих Анатольиных шашлыков из молодой баранины, наши путешественники расцеловались с хлебосольными хозяевами, погрузились в машину и взяли курс на восток.

Глава 19. Муромский лес

Дорога теперь пролегала через лес, горячо любимый Настей и ее отцом. Только Галчонок была к лесу равнодушна и даже побаивалась его. А в грибах не разбиралась совсем. Зато Настя была настоящей «грибницей». Разбираться в грибах научила ее тетя Нина – жена отцовского брата, проживавшая с семьей в славном городе Муроме. В прежние приезды они с Настей пропадали в лесу с утра до вечера. Там ели, там и отдыхали, постелив одеяла прямо на мох. Настя вечно что-нибудь забывала на полянках: то зонтик, то кружку, то книжку. И поиски, как правило, ни к чему не приводили, лес все себе забирал.

– Значит, вернешься еще, примета такая, – смеялась тетка.

Сидя на заднем сиденьи, Настя мучительно размышляла об услышанном на даче. Выходит, дядя Толя тоже обирает продавцов. И вообще, живет нечестно. Конечно, иначе откуда у него такое богатство: и иномарка, и дача? И у Катьки деньги не переводятся. Неужели все, кто живет более-менее прилично, нарушают закон: берут взятки, обманывают? Наконец, не выдержав, она поделилась своими мыслями с родителями. Они долго молчали, потом отец изрек:

– Думаю, дочка, в нашей стране настоящее богатство честным путем приобрели единицы. А большинство толстосумов просто обманули и ограбили государство – тем или иным способом. Причем грабили с попустительства тех, кто стоял в то время у руля. Все началось с этой непонятной приватизации. Раздали людям ваучеры, наобещали с три короба, а вышел пшик. Но кое-кому, кто сумел воспользоваться всякими лазейками в законе, удалось хапнуть. Мы живем в очень сложное время первоначального накопления капитала. Но надеюсь, что в дальнейшем все уладится. Нашему поколению, конечно, придется смириться с этой жизнью. Но вы должно жить лучше, честнее, а уж ваши дети и внуки, уверен, выведут страну из кризиса.

– Свежо предание, да верится с трудом, – скептически отозвалась Галчонок. – Пока ученый получает меньше неуча, ничего хорошего страну не ждет. На вашей же кафедре мне Анисимова жаловалась, что она, кандидат наук, старший преподаватель, получает чистыми четыре с половиной тысячи. Это при полной ставке. А уборщица в соседнем офисе – пять. Так ее сынок смеется, мол, бросай, мать, эту работу, ступай в уборщицы. А взять нас с папой. Мы, работники вуза, папа доцент, живем беднее Белоконевых. Кто Наташина мама? Старшая медсестра в больнице. И у отца твоей подруги среднее образование, он в торговле работает. Но у них деньги всегда водятся, уж я-то знаю. Не раз занимать приходилось. Квалифицированный специалист должен зарабатывать больше неквалифицированного, как во всем мире, иначе страна превратится в банановую республику, никто учиться не захочет. Зачем? Чтобы потом работать за гроши? Уж лучше торговать. И мозги не напрягаешь, и живешь красиво.

– Мам, но неужели вы не можете ничего изменить? Почему бы вам не поднимать эти вопросы? В прессе, например. Обсуждать со студентами. Искать какие-то пути, а не надеяться на нас. Мы же ваши дети. Если вы не боретесь с безобразиями, то почему думаете, что мы станем? А может, мы еще хуже вас будем?

– Но, дочка, что лично мы можем сделать? Мы с папой? Только жить самим честно и быть честными со студентами. Да и то не всегда получается. Вот я, например, занимаюсь репетиторством, значит, уже нарушаю закон.

– Как? Разве это запрещено?

– Нет, конечно, но я вначале должна зарегистрироваться в налоговой инспекции и платить налоги с каждого ученика. И занимаюсь я в нашем университете, а за аренду помещения не плачу. Чтобы все было законно, нужно собрать кучу справок, и все равно ничего хорошего не выйдет. Кончится тем, что меня просто уволят, да и папе не поздоровится.

– А ты зарегистрируйся в налоговой и занимайся дома. Разве нельзя?

– Скоро так и придется, – мрачно отозвался отец, – ректор предупредил, чтобы прекратили эту практику. Узнает, что кто-то занимается репетиторством на работе, выгонит, да еще и накажет заведующего кафедрой.

– Я чувствовала, что к тому идет, – вздохнула Галчонок. – Да я бы зарегистрировалась в налоговой, но боюсь. Начнут ходить домой с проверками, станут вымогать. Не напрямую, конечно, но где гарантия, что кое-кто из них не связан с криминалом? Наверняка связан. Нет уж, лучше буду заниматься потихоньку и не высовываться.

– Так, может, лучше оставить это дело? Как-нибудь проживем на две ваши зарплаты.

– Не проживем. Уже пробовали. На еду и за квартиру хватит, а на одежду и прочее – уже нет. А если, не дай бог, кто заболеет, тогда вообще труба. На одних лекарствах разоришься. А врачи? Им же тоже надо платить.

– А разве у нас медицина не бесплатная? Есть же какие-то полисы. Разве по ним не обязаны лечить бесплатно?

– Знаешь, дочка, даром лечиться – лечиться даром. Залечат. Нет уж, когда речь идет о здоровье, денег жалеть нельзя. Так что, куда ни кинь – везде клин. Ты уж извини, что мы с мамой тебе такую горькую правду раскрыли. Но ты уже большая, должна кое-что понимать в этой жизни.

– Да, невесело. – Настя погрустнела и крепко задумалась. Она и представить себе не могла, что им так непросто в материальном плане, всегда считала, что денег у родителей если не много, то, по крайней мере, на жизнь хватает. А выходит, не очень-то и хватает. Может, не надо было им пускаться в такую дорогую поездку? Может, лучше было откладывать деньги на черный день – вдруг кто заболеет или еще что-то стрясется.

Но, когда она поделилась этим сомнением с родителями, отец запротестовал:

– Нет, мы же так мечтали об этой поездке. Когда еще удастся? Ничего, как-нибудь справимся. Вернемся, начнем понемногу откладывать. И потом – почему кто-то должен заболеть? Зачем предполагать худшее? Надо беречь здоровье и быть осмотрительными, тогда ничего не случится. Ты лучше глянь в окно, какие березки пошли – просто сказка. Давайте выйдем, прогуляемся?

Они свернули с трассы на просеку и скоро оказались в густом березовом лесу. Вышли из машины и замерли от восторга. Стройные стволы высоких берез в отдалении сливались в сплошной белый туман, сколько глаз ни всматривался, невозможно было заметить между ними промежуток. Никакой чужеродный ствол не разрезал эту молочную белизну, и казалось, ей нет ни конца, ни края.

– Грибами пахнет! – Настя потянула носом. – Ой, папочка, как хорошо! – И словно маленькая девочка принялась бегать между стволами, радостно подпрыгивая и повизгивая от восторга.

– Наверно, подберезовики здесь водятся. – Отец, посветлев лицом, смотрел на развеселившуюся дочку. – Может, насобираем на жаренку? Заодно и перекусим, полдень уже.

– А когда до места доберемся? – обеспокоилась Галчонок. – Собирались ведь засветло приехать. И твои муромчане будут волноваться, небось, нас к ужину ждут.

– Да мы недолго, часик всего. Ты готовь еду, а мы рядышком поищем, может, и правда, чего наберем. Пошли, котенок. – И папа с дочкой устремились в глубь леса.

Сейчас найду свой первый гриб, мечтала Настя. Какой он будет? Наверно, сыроежка, они чаще всего встречаются. А может, что получше? И она внимательно всматривалась в невысокую травку, окружающую мощные стволы берез. Вон что-то малиновое проглядывает под кустиком. Так и есть, розовая сыроежка. Да какая крупная, сахарная, без единой червоточинки. Жаль, нет корзинки: в кульке она может рассыпаться, ведь сыроежки такие хрупкие. Ну, ничего, мы ее все равно поджарим. А вон как будто картофелина у самого ствола. Ой, да это же гриб! Подберезовик, да какой хорошенький! Ножка стройная, белая в черных штришках, а шляпка куполом, тугая, коричневая, так бы ее и съела. Наберем, наберем на сковородку. А вот еще и еще – целая семейка подберезовиков, а рядом несколько сыроежек. Ого, кулек уже почти полон.