Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Масло у тебя есть?

– Есть, – отозвалась та. – Чего ты там ковыряешься? У меня сковорода уже раскалилась.

– Прикрути, я иду.

Они поджарили большую яичницу с салом, посыпали ее зеленым луком и сделали бутерброды из черного хлеба с маслом, сыром и колбасой. И тут объявился Никита.

– Ой, мамочки, как вкусно пахнет! – счастливо завопил он. – У меня слюнки текут!

– Мой руки! – сурово приказала Наташка. – Искатель приключений.

– Что же там стряслось? – спросил друга Вадим, раскладывая яичницу по тарелкам.

– Грузовик пошел на обгон, и его занесло. Прямо на автобусную остановку. А там люди. Ну и… можете себе представить. Кровавая каша. Такой крик стоял – у меня до сих пор в ушах звенит.

– Что, и погибшие есть?

– А то! Двоих сразу: женщину и пацана. И куча раненых.

– А водитель?

– Живой, только стеклом порезался. «Скорая» увезла с остальными. А меня в милиции допросили, что видел, как было. Правда, пришлось долго ждать. Сказали, что если понадоблюсь, еще вызовут. А вы почему не в школе?

Наташка рассказала, как они катались на пятых точках по катку, в который превратился их двор. И как их спас Вадим.

– В общем, у вас сегодня внеплановый выходной, – подытожил Никита. – И чем вы собираетесь его заполнить?

– Сейчас посуду помоем и будем заниматься, – распорядилась Наташка. – У тебя или у меня? – обратилась она к Насте.

– Давай у меня. – Настя изо всех сил старалась не смотреть на Никитиного друга, но ее взгляд то и дело натыкался на его глаза, глядевшие на нее с немым вопросом.

– Нет, вы посмотрите, какой сознательной стала моя непутевая сестренка! – восхитился Никита. – Настя, ты заслуживаешь награды за воспитание подрастающего поколения. Но, может, все-таки останетесь? Мы вам поможем, если где непонятно.

– Правда, девочки, не уходите, – поддержал его Вадим. – Мы без вас будем скучать. Вы занимайтесь, а мы посуду помоем.

– Это пожалуйста, – согласилась Наташка. – Это по справедливости: мы готовили, а вы моете. Ладно, остаемся.

Настя подумав, что ее необоснованный отказ может показаться подозрительным, согласилась. Под упорным взглядом Никитиного друга она окончательно смутилась и уронила вилку. Молодые люди с готовностью кинулись ее поднимать и одновременно крепко стукнулись лбами под столом. Отпрянув, Никита вдобавок треснулся затылком о ножку стола. Наташка захихикала.

Настя встала, незаметно показала подруге кулак и молча направилась в соседнюю комнату. Наташка, продолжая хихикать, поплелась следом. Там Настя отвесила подруге звучный тумак, после чего они немного поборолись и, наконец, сели за уроки. Но мысль о том, что Вадим так близко, сильно мешала Насте сосредоточиться. Из-за этого она сделала две ошибки, – ответ никак не сходился. Наконец, Наталья разозлилась.

– Ты или решай, или мечтай! – раздраженно заявила она. – Вечно на меня ворчишь, а сама?

– У меня голова болит, – не придумала ничего лучшего Настя, чтобы отвязаться. – Знаешь, я лучше, домой пойду. – И не глядя на надувшуюся подругу, собрала книги. Дома легла на диван и стала заново разбираться в своих чувствах.

Главное, размышляла она, чтобы никто не догадался, что я влюбилась по-настоящему. Боже упаси проговориться Наташке. Она, конечно, поклянется, что будет молчать, как акула, и тут же проболтается Никите. Может, и не тут же, но не утерпит, – это точно. А он – Вадиму. Тогда хоть сквозь землю провались.

Она представила себе развитие событий: Наташка шепчет своему братцу потрясающую новость, тот – другу, друг… о, нет! Что он подумает про нее, Настю? Скажет, вот идиотка! Или что похуже. Нет, ни за что на свете… никто никогда не должен догадаться, что с ней происходит. Молчать, терпеть и по возможности не смотреть в его сторону. Может, само пройдет.

Хорошо Наташке, размышляла она. Как влюбится, сразу начинает вертеть перед парнем хвостом и хоть бы хны – совсем не боится, что тот догадается. Наоборот, даже жаждет этого. Почему же ей, Насте, так страшно? А может, пусть? Ну, догадается – и что здесь такого? Все влюбляются. Может, дать ему понять?

Она представила себе этот процесс: многозначительный взгляд, особую улыбку, вздох – и на нее нахлынула волна страха и восторга. А вдруг он ей ответит взаимностью? Как Борис. И тоже захочет ее поцеловать. Вот он протягивает к ней руки… прижимает к себе… его губы касаются ее губ…

Диван будто выскользнул из-под нее, и она ухнула куда-то в бездну. В ушах шумело, сердце стремилось выскочить из своей клетки, тело свела странная судорога. Потрясение было столь велико, что она долго приходила в себя.

«Ого! – испуганно подумала Настя. – Я ведь только представила. А если бы на самом деле? Может, я какая-то не такая? Наташка, наверно, уже сто раз целовалась, и хоть бы что. У кого бы спросить совета?»

Спросить совета было не у кого. Мама? Да ни за что на свете! Такое поднимется! Вообразит себе чего и близко нет. Папа? Но ведь он мужчина, он такого никогда не испытывал. Он не поймет. Да и что он посоветует? Скажет, держи себя в руках, ты девушка, тебе надо быть скромной. Может, с Соколовой – она уже все испытала. Может, она объяснит, что с ней, Настей, происходит, – и посоветует, как себя вести дальше.

А вдруг растреплется всему классу? Наверняка, растреплется. Нет, Ирочке нельзя.

Вадим! Вадим, что со мной? Вадим, почему ты все время перед глазами? И все время хочется тебя увидеть. А когда ты рядом, я как скованная. Почему так?

Что ты делаешь сейчас, Вадим? О чем думаешь? И что будет с нами дальше?

А предмет ее переживаний сидел с другом на кухне и вел беседу, – как вы думаете, о чем? Да все о том же. Потому что та же проблема их волновала больше всего на свете. Что поделаешь, такой у них был возраст.

– Похоже, мы с тобой тянемся к одному и тому же цветку, – ревниво сказал Никита, исподлобья глядя на друга. – Но учти: я давно на нее смотрю. Может, не будешь путаться под ногами?

– Мы друзья или мне показалось? – помолчав, спросил Вадим.

– Скажем так: приятели.

– А думал, друзья. Выходит, ошибался?

– Ты не увиливай. При чем здесь друзья? Я тебе ясно сказал: Настя мне нравится. Понял?

– Понял. Мне тоже.

– Так, – расстроился Никита. – И что теперь? Драться будем?

– Зачем драться? Мы что – неандертальцы? Кого она выберет, тот с ней и будет. И потом – она же еще девочка. Давай подождем. Обещаю со своей стороны ничего не предпринимать. Но если она сама… знай, я ей отвечу.

– А может, разойдемся по-хорошему? Ты исчезнешь, и все. Не будешь перед ней маячить.

– Нет.

– Ладно, ты прав: она еще школьница. Хотя… теперь такие школьницы! Больше нас с тобой знают.

– Не надо, Никита. Наш брат тоже хорош. Вон недавно пацаны девочку за гараж затащили и юбку ей задрали. Она стоит, плачет, а они… рассматривают. Хорошо, успел двоим дать по морде. Так они еще и угрожать начали: мол, какое мне дело, чего вмешиваюсь. В общем, так. Если хочешь, – могу к тебе больше не приходить. Хотя, если честно, – очень жаль.

– Нет, давай оставим все, как есть. По правде говоря, ты мне тоже… нужен. Жаль, что так получается. Ладно, забудем. А насчет тех пацанов, – их можно понять. Им же интересно. Хорошо у кого младшие сестры есть. Я все успел увидеть, пока Наташка росла. Как ее пеленали и сам трусы менял, когда заиграется. Она меня совершенно не стесняется.

– А Настя?

– Ну, Настя. Настя – другое дело. Она у нас принцесса.

– Хорошая девочка! – вздохнул Вадим.

– Очень! – грустно согласился Никита.

– Настюха, ура! Дождались, дождались! Наконец-то! – Наташкин вопль по телефону заставил Настю продрать глаза и взглянуть на часы. Боже, еще только шесть утра! Как охота спать! И чего эта ненормальная дождалась?

– Чего ты дождалась? – зевая, спросила она.

– Как чего? Весны! Сегодня же первое марта – ты что, забыла?

– Натка, я тебя убью! Ты соображаешь, который час?

– Да какая разница?! Как ты можешь дрыхать, когда весна на дворе?

– Какая весна – минус восемь! Посмотри в окно – темень, хоть глаз выколи. Еще минимум час поспать можно.

– Ну и дрыхни, соня несчастная! А я музыку включу, – буду рассвет встречать. Первый весенний!

И Наташка бросила трубку. А Настя выключила свет, укрылась с головой одеялом и попыталась заснуть. Но сон пропал. Она полежала с закрытыми глазами, потом встала, снова зажгла свет и подошла к зеркалу. Из зеркала на нее смотрело худенькое взъерошенное существо: еще не девушка, но уже не девочка, – так, серединка на половинку.

«Никакой фигуры! – огорченно думала Настя, придирчиво рассматривая свое отражение, – скелет в ночной сорочке и патлы дыбом. И ты еще мечтаешь ему понравиться».

Она прислушалась, не встали ли родители, потом скинула сорочку, и голенькая, поминутно оглядываясь, снова подошла к зеркалу. Увиденное огорчило ее еще больше. Ключицы торчат, коленки худые, грудь нулевого размера и никаких бедер. То ли дело Наташка: плечики покатые, ключиц почти не видно и кофточка на груди так красиво оттопыривается.

– Почему я такая? – мысленно спрашивала она, пытливо вглядываясь в свое отражение. – Отчего мне стало трудно жить? Я должна стать женщиной, родить детей. Но откуда это все возьмется? Из ничего?

«… а потом их тела слились…» – внезапно всплыла в памяти фраза из недавно прочитанного романа. Господи, неужели… и с ней так будет? А вдруг… Вадим? Нет-нет, это невозможно. Значит – не Вадим? Другой? О нет, ни за что на свете!