Барбара Картленд - Встречи и разлуки

Я опустила глаза, как будто напряженно думая, а потом спросила:

— А почему ваша жена не развелась с вами раньше, раз вы с ней давно не живете?

Он начал мямлить, запинаться и невнятно бормотать что-то о скандалах и перемывании на людях грязного белья и всякую прочую избитую ерунду.

— Я подумаю о вашем предложении, — сказала я спокойно. — Но лучше было бы, если бы ваша жена дала вам письменное обещание развестись с вами, если вы дадите ей основания.

После этого атмосфера за завтраком была, конечно, не очень жизнерадостной. А потом мы поехали к нему послушать новые пластинки, полученные им из Америки.

Я бросила жакет и шляпу на кресло и только собралась поставить пластинку, как Питер схватил меня за плечи и повернул лицом к себе.

— Вы играете со мной, Линда, — сказал он. — Ведь так?

— Мне больно, Питер, — воскликнула я, пытаясь высвободиться, но у него были такие сильные пальцы, что мне это не удалось.

— Вам на меня наплевать, вы хотите только мучить меня, вы меня с ума сводите! Я не потерплю этой пытки!

Он обнял меня и поцеловал, и целовал снова и снова, так что у меня заболели губы. Как я ни старалась, бороться с ним было невозможно.

Внезапно он отпустил меня и оттолкнул, так что я налетела на софу и должна была ухватиться за нее, чтобы не упасть.

Питер тяжело дышал, глаза у него потемнели.

— Вот! — сказал он с торжеством. — Мне давно следовало так поступить. Я дошел до предела, мое терпение истощилось. Или вы уедете со мной, или убирайтесь к черту!

Я была настолько поражена, что только молча смотрела на него во все глаза. Потом я поднесла руку ко рту. На пальцах у меня остались следы крови.

Слезы выступили у меня на глазах, не столько от боли, сколько от шока. Питер заметил это.

— О черт! — сказал он. — Уходите лучше, пока я еще владею собой.

С этими словами он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Постояв минуту, я надела жакет и шляпу и вышла на улицу.

Поцелуи разочаровали меня. Я ожидала совсем другого!

О, я отдала бы все на свете, чтобы иметь возможность позвонить маме и рассказать ей о том, что произошло!

Но сейчас, ночью, это было бы неразумно: во-первых, телефон в баре, а он закрыт, а во-вторых, мама стала бы пытаться убедить меня согласиться.

Только подумать, что я, Линда Снелл, отказалась выйти замуж за лорда! Это просто, как сказала бы Бесси, «умора».

Правда, лорд всего лишь Пупсик, и я слишком хорошо знаю, чего он стоит, но, с другой стороны, лорд — это все-таки лорд, и что там ни говори, а я бы стала называться «миледи»…

Как только мы сели в его машину, Пупсик достал из кармана маленькую коробочку. Внутри оказалось очаровательное кольцо с крупным сапфиром.

— О Пупсик, какая прелесть! — воскликнула я.

Пупсик остановил машину и сказал, слегка задыхаясь от волнения:

— Линда, будьте моей женой!

Я так удивилась, что не знала, что сказать, и просто сидела, держа в руках коробочку с кольцом. Я смотрела сквозь переднее стекло, стараясь понять, что со мной происходит.

Странно, но в этот момент я думала только о потоке машин, двигавшихся нам навстречу, о мелькающих огнях, о шуршании колес.

Я просто не могла вообразить Пупсика своим мужем. Замужество с ним не укладывалось у меня в голове. Это настолько неестественно, что, казалось, не имело ко мне отношения. Его предложение было нереальным, нелепым, чем-то вроде игры, например, «что бы вы сделали, если бы стали миллионером?».

Поскольку я молчала, Пупсик взял мою руку и принялся целовать ее, повторяя:

— Прошу вас, будьте моей женой, Линда! Я так люблю вас! Пожалуйста, выходите за меня замуж!

Ужасно то, что он казался мне при этом смешным и нелепым. Я почувствовала, что будь он хоть тысячу раз лорд, я не могу выйти за смешного человека.

— Не знаю, Пупсик, — сказала я. — Вы застали меня врасплох!

Сказала и сразу же засмеялась. Я походила на какую-нибудь викторианскую девицу, лепетавшую: «Ах, как это внезапно, мистер Арчибальд!»

Но Пупсику вовсе не было смешно. Он начал умолять меня. Теперь он выглядел не только смехотворным, но жалким, и все это становилось мне противно. И зачем он пристает ко мне с такими просьбами?

По-моему, мы просидели в машине несколько часов. Пупсик все время говорил, не умолкая, а я сжимала в руке кольцо.

В конце концов я сжалилась над ним и сказала, что поношу кольцо, на правой руке, разумеется, не как обручальное, и что я подумаю.

Пупсик так униженно благодарил меня, что мне захотелось встряхнуть его как следует и сказать: «Да не раболепствуйте вы так! Разве вы не понимаете, что это мне следовало бы благодарить вас за предложение жениться неизвестно на ком?»

Но я, разумеется, этого не сказала, и, когда я поднялась к себе, он, наверно, еще долго просидел, думая обо мне, потому что, выглянув из окна через какое-то время, я увидела, что он только что собрался отъезжать.

Я сижу одна и не знаю, что и думать. В душе у меня полное смятение. Мне кажется, слышу мамин голос:

«Линда! Какая удача! Ты с ума сошла, если не хочешь за него выходить! Кого ты, интересно, дожидаешься? Принца Уэльского?»

С Питером наконец покончено. У нас была ужасная ссора!

Правда, к этому уже шло, но мне жаль, что все так получилось, потому что я не люблю скандалов.

Вообще-то говоря, я не так дорого ему обошлась — туалеты для уик-энда, цветы, завтраки и ужины, и несколько флаконов духов.

Отчасти всему виной Клеона, потому что она опоздала на час и выбила всех из колеи. А у нас было очень много дела, так как поступило два заказа на приданое.

Помимо всего мадам Жан получила какие-то дурные известия и пребывала в жутком настроении. И к тому же еще у одной из девушек вышла неприятность. Она взяла без спросу жакет из демонстрационных моделей, и Канталуп задал ей жару. Поэтому она тоже была в паршивом настроении. Одним словом, обстановочка еще та.

Во всяком случае, к завтраку я уже чувствовала себя без сил, лицо все в пятнах, волосы в беспорядке, и тут мне сообщили, что меня ожидает какой-то джентльмен.

Выглянув из окна, я увидела «Роллс-Ройс» Питера.

Первое мое побуждение — сказать, что я не могу с ним увидеться. Так оно было бы лучше, но я подумала, что хороший завтрак пойдет мне на пользу. Я оделась, напудрилась и уже хотела уходить, когда Клеона заметила:

— У тебя на чулке дырка.

И правда, на самом видном месте поехала стрелка, а это была новая и лучшая пара, большей неприятности для женщины не придумаешь.

— Я не могу сейчас переодеваться, — подумала я вслух. — Придется Питеру повезти меня в какое-нибудь укромное место. В «Ритц» в таком виде не войдешь. Я так ему и сказала.

— Ладно, — пожал он плечами. — Поедем в «Maison Basque», хотя я уже заказал в «Ритце» ваш любимый столик у окна.

Это меня еще больше рассердило. До чего же противно, когда какой-нибудь пустяк, вроде дырки на чулке, мешает тебе сделать то, что ты хочешь.

Когда мы приехали в ресторан, нельзя сказать, чтобы я была сама любезность.

Питер мог бы сообразить, что момент для объяснения не самый подходящий, но где уж мужчине до этого додуматься.

Это была наша первая встреча после эпизода с поцелуями. Я полагаю, ему хотелось, что называется, облегчить душу, во всяком случае, он приступил сразу же, как сделал заказ.

— Так не может продолжаться, — начал он и повторил все то, что твердил неделями.

— Питер, — поморщилась я, — опять то же самое? Вы же знаете, мне это надоело.

— Вот как? — сказал он очень неприятным тоном. — Насколько мне известно, есть только одно, что вам не надоедает теперь!

— И что же это? — спросила я с любопытством.

Он пожал плечами.

— Глупо было надеяться, что вы не похожи на других женщин.

— А я не знала, что у вас были такие надежды, — удивилась я. — Что вообще вы хотите сказать?

Он сердито ударил по столу кулаком.

— Я хочу сказать, что это безответное чувство не может длиться бесконечно. Я сделал для вас все, что мог, все, что вы мне позволили.

Тут я действительно разъярилась.

— Если вы думаете, что можете купить меня, вы очень ошибаетесь. — Я сердилась, с каждой минутой все больше выходя из себя.

— Вы очень неблагодарны, — медленно произнес Питер.

Это привело меня в еще большее раздражение. Главным образом потому, что в глубине души я сознавала, что он прав.

— Вам лучше держаться людей своего возраста и своего положения, — сказала я. — Я уверена, что ваши приемы им лучше знакомы, чем мне, и если вы воображаете, что можете купить меня за несколько бриллиантовых безделушек, повторяю, вы очень ошибаетесь. А что касается ваших разговоров о разводе, я в этом не нуждаюсь. Уж лучше выйти за Пупсика, чем иметь дело с вами!

Я взяла свою сумочку и вышла, оставив завтрак нетронутым.

Я была в таком бешенстве, что прошла по Бакли-сквер до самого парка, и наплевать, что скажут в ателье. Пусть хоть лопнут с досады, дожидаясь меня.

Мне нужно поостыть, прежде чем возвращаться. Возможно, я повела себя глупо с Питером, но иногда необходимо оставаться самой собой. Нельзя же постоянно разыгрывать роль.

Я сознаю, что сержусь в основном из-за того, что не права, хотя я вовсе не такая неблагодарная, как думает Питер.

С Бесси беда, и она очень больна.

Я бы сделала все на свете, чтобы ей помочь; ну надо же, чтобы все это случилось, когда я сама в затруднительном положении.