— Ну конечно, — засмеявшись, сказала Люси. — Мы все равно должны были пойти поддразнить Маргарет.

— Поддразнить зачем? — спросил Синклер Викторию, когда Люси и Лайонел отошли от них.

— Думаю, она строила глазки твоему брату.

— Но Кит вряд ли готов к браку.

— Хм. Иногда это случается, когда меньше всего ожидаешь.

— Понятно. — Он нежно погладил ее по спине. — И чего же следует ожидать, если это случится?

Виктории хотелось прислониться к нему, чтобы он обнял ее.

— Никто не может знать, — прошептала она. — Но я слышала, что это… очень интересно.

Мягкий сдержанный смех отозвался глубоко внутри ее. Как восхитительно, когда двое людей видят только друг друга, и к черту весь остальной мир с убийцами, недовольными родителями, никчемными друзьями. Улыбаясь, она отчаянно сопротивлялась желанию закрыть глаза и позволить себе утонуть в этом мгновении.

Секундой позже Виктория пожалела, что не поступила именно так, но было уже поздно. Она выпрямилась, когда реальность грубо вторглась в ее мечты.

— Твой Криспин посмеялся над нами.

Синклер тотчас же отпустил ее.

— Точно. Она еще не пришла?

Виктория тут же поняла, о ком идет речь. Они послали дополнительное запоздалое приглашение леди Джейн Незерби.

— Нет. Я же говорила тебе, что не придет.

— Это тоже часть испытания.

Она кивнула.

— С кого ты хочешь, чтобы я начала?

— Думаю, лорд и леди Хастор были бы неплохим выбором. Лорд и Томас несколько раз охотились вместе.

Виктория посмотрела в их сторону и подавила неожиданно появившееся раздражение.

— Они беседуют с моими родителями.

Маркиз улыбнулся, и в его глазах заиграла усмешка.

— Значит, я не смогу поговорить с ними?

— Полагаю, что нет. Каков твой план?

— Если тебе будет легче переносить эту пытку, то скажу, что мне стоит немного поболтать с Килкерном.

— В самом деле?

— Если ты так доверяешь ему, может быть, и я могу — хоть немного…

Ей хотелось обнять и расцеловать его — он доверял ей и признался в этом!

— Желаю удачи, — прошептала Виктория, пытаясь удержаться от улыбки.

Нагнувшись, он провел губами по ее щеке и отправился искать Люсьена.

Обычно подобные приемы были далеко не легкими — они вызывали в ней скуку, беспокойство, и Виктория чувствовала себя манекеном в витрине модной лавки. Однако сегодня ночью она испытывала особое напряжение, пока проходила между гостями, разместившимися в бальном зале Друсбери-Хауса, в гостиной и кабинете наверху. Сейчас все было по-другому. Каждое слово, которое она произносила, и все, что слышала, было важно для нее только потому, что она надеялась узнать что-нибудь об убийце Томаса.

— Добрый вечер, леди Олторп.

Она едва не выплеснула мадеру из своего бокала.

— Лорд Кингсфелд! — Виктория устало улыбнулась. — Мы уже отчаялись увидеть вас сегодня.

— Я собирался прийти раньше. — Граф тоже улыбнулся. — Кажется, мне следует извиниться. Могу я попросить нос проводить меня к Синклеру?

Раздражение Виктории усилилось, но она никогда не уклонялась от вызова.

— Ничего нет проще.

— Надеюсь, ваш муж объяснил вам мою ошибку, — произнес Кингсфелд, шагая рядом с ней. — Уверен, вы привыкли к тому, что знакомые мужчины постоянно напоминают вам о вашей красоте.

— Прошлое есть прошлое. Лучше поговорим о настоящем. Где находится Кингсфелд-Парк? Синклер никогда не упоминал об этом.

— В Стаффордшире. Вы нигде не встретите более живописного места. На мой взгляд, оно даже может соперничать с Олторпом.

— Вы проводили много времени в имении Олторп? Или Томас — в Кингсфелде? Графства Уилтшир и Стаффордшир находятся довольно далеко друг от друга.

— Я посещал его, когда выдавалось время. Олторп никогда не покидал своего имения, пока этого не требовали дела в парламенте или светский сезон, и он всегда старался как можно скорее вернуться туда.

Это имело смысл — вероятно, Томас опасался пропустить хотя бы одно из писем Синклера

— Мне не терпится попасть в имение. Синклер и Кит очень любят его. Я видела один из рисунков Томаса и имею представление о нем, но совсем другое дело — побывать лично.

— Да, Томас баловался рисованием, — кивнул Кингсфелд.

— Вы когда-нибудь видели его рисунки? Не понимаю, как они могут вызвать какое-либо иное чувство, кроме гордости за его способности и сожаления, что у него не было времени развить свой талант.

Он улыбнулся:

— Итак, вы считаете себя знатоком в искусстве?

Хотя не было ничего удивительного в том, что Кингсфелд продолжал считать ее слабоумной, это очень неприятно действовало на нервы, и Виктория не была склонна проявлять по отношению к нему вежливость, как в последнюю их встречу. К этому времени Синклер уже получил нужную информацию от этого кретина, и слава Богу.

— Знатоком? Небольшим в отношении рисунков карандашом или углем, но я давала советы нескольким моим друзьям, пишущим пейзажи. Особенно мне нравятся портреты Гейнсборо.

— Да, они весьма романтичны, хотя слишком приукрашены.

— По-моему, назначение искусства — видеть и отражать красоту.

— И позволять художникам зарабатывать деньги.

Ей захотелось показать ему язык.

— Деньги могут быть продуктом, как и многое другое.

— Вы говорите совсем как Томас. Ничто не существует, если не имеет своего смысла, а то, что не имело смысла или перестало его иметь, уничтожается.

— Значит, вы полагаете, ничто не приносит пользы без денежной выгоды?

— Не старайтесь понять это, дорогая. Женщины просто не способны схватить тонкие стороны экономики.

Виктория холодно улыбнулась:

— Что делаег женщин бесполезными согласно вашему собственному доводу. Итак, оставляю вас наедине с Синклером.

Остановившись около мужа, она даже не пыталась скрыть гнев.

— Лисичка? — Маркиз приподнял бровь.

— Лорд Кингсфслд желает поговорить с тобой, — ровным голосом сообщила Виктория и удалилась.

Остин Ховарт был полным ослом. Ей бы следовало закончить разговор, обозвав его обезьяной, и крепко ударить в то место, которое не принято упоминать.

— Боже мой, — прошептала Александра Бэлфор, обняв Викторию за талию, — ты знаешь, что у тебя из ушей идет дым?

— Я собираюсь написать Эмме Гренвилл перед тем, как лечь спать, и порекомендовать ей добавить курс по обучению владению шпагой и пистолетом в программу академии, — сердито сообщила Виктория. — Когда того требует нанесенное оскорбление, женщинам должно быть дозволено самим защитить свою честь.

— На дуэли?

— Некоторые джентльмены, мягко говоря, чересчур глупы и упрямы. Единственное, что может изменить их разум, — это пуля, выпущенная в их глупые, неподатливые мозги.

— Сядь! — приказала леди Килкерн встревоженным голосом. — Я принесу тебе бокал пунша. — Она подвела Викторию к стулу.

— Лучше бренди.

— Хорошо, если ты подождешь меня здесь. И обещай никогда не повторять то, что сказала, мужу.

— Почему… О Боже! — Виктория побледнела и задрожала. — Я совсем не это имела в виду.

— Слава Богу, я знаю.

В другом конце комнаты Синклер разговаривал с Кингсфелдом и Люсьеном. К счастью, он не слышал, как она оправдывала убийство тех, кто отказывался изменить свою точку зрения.

Виктория выпрямилась в кресле, и румянец исчез с ее лица. Этого не может быть. Только не Кингсфелд. Не ближайший друг Томаса Графтона. Она пристально посмотрела на него. Он стоял, раскованно улыбаясь и говоря что-то Синклеру. В этом не было смысла — и в то же время страшный, отвратительный смысл был.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала Леке, протягивая бокал и садясь рядом с ней. — Выпей бренди.

Виктория отпила два глотка. Бренди обожгло горло, и она закашлялась, а на ее глазах выступили слезы.

— Дорогая, не огорчайся так сильно. Ты сказала это только мне, и я знаю, что у тебя в мыслях не было ничего подобного.

То, что она подавилась и закашлялась, дало ей время собраться с мыслями.

— Я знаю, — отрывисто произнесла Виктория. — Иногда моя способность говорить глупости просто удивительна. — Она не могла ничего утверждать о Кингсфелде, пока все не продумает или пока не найдет какое-то доказательство — что-то большее, чем досужие домыслы.

— Итак, теперь он приучил вас пить бренди? — Августа села рядом с ней по другую сторону. — Я знала, этот мальчик на любого может оказать вредное влияние.

— Он должен быть самым ужасным созданием на земле, чтобы оказать вредное влияние на меня. — Виктория заставила себя улыбнуться и поднялась. — Это моя вина. Мне нужно освежиться. Я вас покину на минутку.

— Конечно, если это необходимо…

Не обращая внимания на удивленные взгляды двух леди, Виктория подобрала юбки и заторопилась к балкону, выходившему на маленький сад Августы. Вскоре она уже вдыхала прохладный ночной воздух.

— Даже замужним женщинам не пристало отправляться на балкон в одиночестве, — неожиданно раздалось над самым ее ухом.

Виктория пронзительно вскрикнула и тут же прижала ко рту обе руки, надеясь, что оркестр в зале заглушил ее вопль.

— Марли, — выдохнула она. — Вы до смерти напугали меня.

Виконт не тронулся со своего места на другом конце балкона.

— Вижу.

— Что вы здесь делаете?

Он пожал плечами:

— Я еще недостаточно пьян, чтобы возвращаться в дом. А вы?

— То же самое.

— Черт возьми, Лисичка! Из всех мужчин, которые окружали вас, не говоря уже обо мне, вы выбрали Сина Графтона!

Марли был среди подозреваемых, напомнила себе Виктория. Он все еще считается потенциальным убийцей.

Она приблизилась к двери балкона.

— Я все равно не вышла бы за вас замуж.

— Я не идиот, знаю.

— Итак, мы…

— Вы не собирались замуж. Это было справедливо. Затем он вошел, и вы изменили правила игры.