В голове у нее возникла мысль, что вот сейчас он подойдет к ней, перебросит ее через плечо и унесет далеко отсюда, но лорд Олторп лишь любезно приветствовал джентльменов, окружавших ее и Люси.

Его низкий, слегка замедленный голос волновал ее, и хотя она пыталась не обращать на это внимания все ее попытки оказались безуспешными. Завиток темных волос выбился из его прически, и она почувствовала неудержимое желание дотронуться до этой пряди и убрать ее.

Чувственные губы изогнулись в легкой, пресыщенной улыбке.

— Лисичка, Люси, позвольте мне представить вам Синклера Графтона, маркиза Олторпа, — торжественно произнес Уильям. — Олторп, леди Виктория Фонтейн и мисс Люси Хейверс.

Его взгляд вернулся к ее лицу, изучая и оценивая, затем он взял ее руку и склонился над ней.

— Леди Виктория.

— Лорд Олторп, мои соболезнования по поводу кончины вашего брата… Я бы выразила их раньше, но, к сожалению, вы были вне досягаемости.

Взгляд Олторпа охватил ее с головы до ног.

— Если бы я знал, что вы ждете меня, желая утешить, то, несомненно, вернулся бы гораздо скорее, — сказал он тихим голосом.

— Что привело вас в Лондон? — поинтересовался Марли.

Маркиз слегка пожал плечами:

— Я давно не бывал здесь и теперь, когда получил титул, решил наверстать упущенное.

— По-моему, вы носите титул уже два года, — заметила Виктория, не обращая внимания на удивленный взгляд Люси. Черт побери, ей не хотелось, чтобы он ушел с Марли пить, говорить о женщинах или держать пари.

Олторп снова взглянул на нее. Она предпочла бы не быть такой крошечной, чтобы не смотреть снизу вверх на возвышающегося знатного гостя, стоящего рядом с ней, но увы, ее макушка едва доходила ему до плеча.

Что-то вспыхнуло в его янтарном взгляде и быстро исчезло.

— Вас интересует титул Олторпа, миледи? — спросил он.

— Ваш брат был моим другом.

На этот раз Виктория уловила что-то резкое в выражении его лица.

— Не знал, что мой добрый скучный брат знакомился с кем-то, кто передвигался без помощи трости.

Эти слова показались ей слишком жестокими, и Виктория подумала, не хочет ли он нарочно поймать ее на удочку. Она не потерпит этого — даже от родного брата скончавшегося маркиза.

— Томас не…

— Может быть, обсудим это во время вальса? — предложил он, разглядывая зал.

Оркестр снова заиграл, и Виктории показалось, что она теряет рассудок.

— Этот танец принадлежит господину Пэрришу.

Как бы ни был красив Синклер Графтон, он не более чем самовлюбленный повеса.

Олторп даже не взглянул на соперника.

— Надеюсь, вы не возражаете, Пэрриш?

— Ну, если Лисичка не возражает… — дипломатично ответил Лайонел.

— Я возражаю, — вмешался Марли.

— Этот вальс не принадлежит вам. — Олторп протянул девушке руку. Жест выглядел скорее не предложением, а приказом.

Его манеры оказались менее обещающими, чем внешность, но поскольку она уже устроила сцену в этот вечер, ей ничего не оставалось, как только согласиться. Маркиз взял ее за талию и повел в танце.

Когда она касалась его, волшебное ощущение становилось сильнее. Интересно, чувствовал ли он то же самое?

— Это грубость по отношению к Лайонелу, — строго сказала она, чтобы только оторвать свой взгляд от его загадочных глаз.

— Вы так считаете? — Рука, обхватившая талию, все ближе и ближе притягивала ее к себе. — Я предпочитаю думать, что просто взял верх.

— Ради чего?

— Ради вас, — ответил он без малейшего колебания. — Нужна ли другая цель?

Она разочарованно вздохнула. Все те же истасканные излияния.

— Итак, из всех присутствующих здесь леди вы выбрали именно меня. — Она не могла понять, зачем ей нужен этот разговор.

— У меня безупречный вкус.

— Возможно. Но всем известна ваша репутация, и все отворачиваются от вас.

Что-то снова промелькнуло в его взгляде.

— И тем не менее вы танцуете со мной.

— У меня не оставалось выбора.

— Как видите, я действую весьма успешно. Для меня вальс — только начало.

Их тела покачивались, бедра соприкасались, и горячее чувство, которое Виктория испытала, впервые увидев его, вернулось к ней с утроенной силой. Возможно, Марли кружил ее слишком энергично, так как что-то продолжало дрожать у нее внутри.

— Значит, у вас есть дальнейшие планы относительно меня, милорд?

— Я был бы дураком или полуразложившимся трупом, если бы не имел подобных планов. — Его голос напоминал рычание, он был чувственным и очень уверенным.

— И все же вам не удастся шокировать меня.

Юмор засветился в янтарных глазах.

— Держу пари, что удастся. — Его взгляд остановился на ее губах. — Мы начнем с поцелуев, глубоких и медленных, которые длятся бесконечно долго и заставляют вас таять изнутри.

«О небеса, он так хорош, но все же не единственный, кто обладает сообразительностью».

— Сначала объясните, почему вам хочется поцеловать меня, лорд Олторп, принимая во внимание, что еще пять минут назад вам было интереснее беседовать с Марли, чем танцевать со мной.

На этот раз Виктория почувствовала, что завладела его вниманием. Ничего не изменилось — ни выражение его лица, ни то, как он держал ее, но она вдруг поняла, почему Олторп заметил ее с другого конца бального зала леди Фрэнтон и почему она не ощутила его присутствия раньше. Он не хотел этого.

— Вы должны позволить мне загладить мою невнимательность. Нет ли здесь более уединенного уголка, где я бы смог извиниться перед вами?

Она вовсе не собиралась спасаться бегством от скрытого смысла его слов и позволить ему подумать, что он испугал Лисичку Фонтейн. Никому еще не удавалось добиться этого. Кроме того, сейчас Виктория еще не была готова позволить ему ускользнуть.

— К сожалению, леди Фрэнтон заперла все двери, за которыми имеются укромные уголки.

— Проклятие! — Он бросил хмурый взгляд на толпу ее поклонников. — Мы могли бы…

— За исключением ее знаменитого сада.

Вот так. Она не позволила ему обмануть себя. Теперь он мог отказаться от своего вызова.

Однако вместо того, чтобы придумать извинения и остаться в безопасности на публике, маркиз улыбнулся.

— Сад. Могу ли я извиниться перед вами в саду, мадам?

Теперь уже она не могла уклониться, так как предложение исходило от нее.

— Мне не нужны извинения. — Виктория надеялась, что она не выглядит так, словно потеряла рассудок. — Впрочем, вы можете объясниться и здесь, если хотите.

Они уже приблизились к другой стороне зала, и достаточно было проскользнуть через одну из приоткрытых дверей, расположенных на западной стене, чтобы очутиться в саду леди Фрэнтон. Этот экзотический сад уже много лет завоевывал всевозможные призы, и если бы Виктория не бывала здесь днем, она потерялась бы уже в двадцати футах от дома. Кое-где горящие факелы освещали дорожки из каменных плит, которые петляли среди растительности, соединяясь в кольцо вокруг маленького пруда в центре сада. Теперь, когда они вышли из танцевального зала, девушка ожидала, что Олторп растеряется, по всей видимости, он никак не предполагал, что она присоединится к нему, и ему просто хотелось поддразнить ее. Никто никогда не уводил графских дочерей публично, чтобы соблазнить их.

Однако какая-то частица ее желала, чтобы это было именно так. Скука быстро испарилась; ей хотелось приникнуть к нему, и пусть прикосновения окутают ее, как его слова и голос уже окутали ее чувства.

— Ваши оправдания, милорд! — подсказала Виктория. Если он намеревался отступить, то ей хотелось, чтобы это произошло поскорее и маркиз перестал мучить ее своим присутствием.

Они остановились под лиловыми цветами глицинии, запах которой витал вокруг, подавляя своей тяжелой летней сладостью.

— Ну, — он с любопытством глянул на нее, однако не выпустил ее локоть, — на чем мы остановились? Ах да, я должен принести… извинения.

Девушка отважно встретила его взгляд, напоминающий кошачий. Под бархатом держащей ее руки она чувствовала сталь мышц.

Маркиз остановился между ветвями глициний и прижался к ней своим гибким мускулистым телом.

Он явно чего-то хотел от нее.

— Ранее я была не права. — Она старалась не повышать голос.

Его взгляд скользнул вниз, затем вернулся к ее лицу.

— Не правы в чем?

— Когда я впервые увидела вас, то подумала, что вы напоминаете вашего брата. Но вы совсем непохожи.

Длинным пальцем Олторп дотянулся до ее растрепавшегося локона и погладил его.

— Как долго вы знали этого тупицу?

От легкого как пух прикосновения по телу Виктории пробежала дрожь. Это встревожило ее, поскольку его вопрос звучал оскорбительно.

— Маркиза Олторпа все очень уважали.

— А я нет? Едва ли это открытие.

О Боже, он снова заставляет ее дрожать.

— Не могу понять, почему вы так плохо отзываетесь о своем брате.

Синклер придирчиво изучал ее лицо в мерцающем пламени факела, и у нее сложилось впечатление, что его занимало что-то еще, помимо флирта.

— Очевидно, не все, кто-то ведь прострелил ему голову.

Девушка оцепенела.

— И вам совершенно безразлично, что он мертв?

Он пожал плечами:

— Смерть есть смерть. — Его губы чуть дрогнули. — Я правильно слышал, что Марли называл вас Лисичкой?

Неожиданно все обрело смысл.

— Значит, весь этот разговор был лишь попыткой заманить Лисичку Фонтейн в сад, чтобы потом похвастаться победой перед дружками?

На секунду маркиз замер.

— А что, если и так? — Его чувственный рот сложился в легкую улыбку, от которой у нее перехватило дыхание. — Кроме того, у меня нет друзей. Есть только соперники.

— Итак, вы хотите поцеловать меня.

— Наверняка это не удивляет вас. — Он приподнял ее головку. — Вас ведь целовали раньше? Например, Марли.