Мередит пришла в невероятное возбуждение:

— А вы думаете, папа позволит?

— Уверена, что позволит.

Кларисса прокашлялась:

— Леди Грейстоун, я совсем не уверена, что это мудрое предложение. Здесь собраны портреты представителей семейства Грейстоун, написанные знаменитыми художниками. Здесь не место для ученических рисунков.

— Как раз напротив, по-моему, здесь явно не хватает именно ученических рисунков. Это довольно мрачное место, не правда ли? Вот мы его и оживим картинкой Мередит.

Мередит просияла:

— А мы повесим его в рамочке, Августа?

— Ну конечно! Каждая хорошая картина заслуживает рамки. Я позабочусь об этом.

Оскорбленная в лучших чувствах, Кларисса строго посмотрела сверху вниз на свою воспитанницу:

— Ну, довольно забав. Вам пора приниматься за работу, юная леди. Бегите в классную комнату. Я сейчас приду туда.

— Хорошо, тетя Кларисса. — Глаза Мередит сверкали от удовольствия. Она поклонилась мачехе и поспешила прочь. Кларисса с суровым видом повернулась к Августе:

— Мадам, я должна поговорить с вами о характере тех занятий, которыми Мередит развлекается с тех пор, как вы приехали. Насколько я поняла, его сиятельство разрешает вам участвовать в процессе обучения девочки, однако я не могу смириться с тем, что вы постоянно отвлекаете ее от серьезных предметов легкомысленными забавами. Его сиятельство всегда был весьма тверд в своем нежелании вырастить из Мередит пустышку, неспособную ни к чему, кроме глупой болтовни и светских развлечений.

— Я знаю, мисс Флеминг.

— Мередит привыкла к строгому распорядку дня. Она прекрасно справлялась со своими занятиями, и я бы не хотела, чтобы с вашим появлением ее привычки изменились.

— Я совершенно согласна с вами, мисс Флеминг. — Августа ласково улыбнулась. Судьба Клариссы, бедной родственницы в чужом богатом доме, была незавидной. Она, безусловно, изо всех сил старалась найти себе применение, быть полезной, и Августа не могла не сочувствовать ей. Нелегко жить в чужой семье. Это она прекрасно знала на собственном опыте. — Мередит сделала большие успехи под вашим руководством, и я вовсе не собираюсь ничего менять и вмешиваться в ваши занятия.

— Благодарю вас, мадам.

— И в то же время я чувствую, что девочке необходимы игры и развлечения, пусть и немного легкомысленные. Даже моя тетя Пруденция прекрасно понимала, как важны для юного существа развивающие игры и забавы. И моя кузина Клодия, которая пошла по стопам своей матери и тоже пишет книгу о различных полезных знаниях, необходимых юным леди, в своем сочинении целую главу посвятила тому, как важно уметь рисовать карандашом и акварелью.

Кларисса захлопала глазами и стала похожа на сову.

— Ваша кузина пишет учебник для детей?

— Да, а что? — Августа вдруг поняла, где уже видела такое выражение, какое было сейчас на лице у Клариссы. Оно довольно-таки часто, надо сказать, появлялось на лицах многих дам из клуба «Помпея», особенно тех, кто проводил долгие часы за письменным столом. Да и в ангельских голубых глазах Клодии такое выражение мелькало довольно часто. — О, я понимаю, мисс Флеминг! Вы, вероятно, тоже подумывали о том, чтобы написать для юных что-нибудь подобное?

На удивление взволнованная этим вопросом, Кларисса даже немного покраснела.

— Да, я действительно несколько раз думала об этом. Только вряд ли что-нибудь выйдет: я прекрасно знаю свои возможности.

— Не говорите так, мисс Флеминг! Мы не знаем своих возможностей до тех пор, пока не испытаем себя. Так вы писали уже подобные книги?

— Всего лишь наброски… — вымолвила Кларисса, явно смущенная собственной смелостью. — Я даже собиралась показать их Грейстоуну, но побоялась, что он сочтет их слишком поверхностными. Он ведь такой интеллектуал!

Августа нетерпеливо отмахнулась:

— Я, разумеется, нисколько не сомневаюсь в величии его интеллекта, но вовсе не уверена, что он стал бы разумным судьей в такого рода вопросах. Грейстоун пишет для очень узкого академического круга. А вы собирались писать для детей, не правда ли? Это две совершенно различные группы читателей.

— Да, я полагаю, дело именно в этом.

— У меня есть прекрасная идея. Когда вы закончите писать вашу книгу, принесите ее мне, я дам ее почитать своему дяде, а он отошлет ваше произведение издателю.

У Клариссы перехватило дыхание.

— Вы хотите показать мою писанину сэру Томасу Баллинджеру? Супругу леди Пруденции Баллинджер? Нет, я не могу подвергнуть себя подобному испытанию! Он сочтет меня излишне самонадеянной!

— Чепуха! И о каком испытании вы говорите? Дядя Томас будет просто счастлив! Он всегда принимая участие в публикации работ тети Пруденции, можете не сомневаться.

— Неужели?

— Ну конечно! — Августа улыбнулась, вспомнив, какое смутное представление сэр Томас имеет о том, что творится вокруг. Не составит труда убедить его сунуть работу Клариссы в конверт и отослать издателю с рекомендацией напечатать ее на том основании, что она написана последовательницей леди Пруденции Баллинджер. Августа решила, что даже рекомендательное письмо она напишет сама, чтобы лишний раз не беспокоить дядю.

— Как мило с вашей стороны, мадам. — Кларисса выглядела так, словно почувствовала сильное головокружение. — Я давняя поклонница творчества сэра Томаса. У него такое замечательное чувство исторической реальности! Такая способность подмечать все мельчайшие штрихи и нюансы! Исключительно научный подход и стиль письма и поистине педагогический дар в преподнесении материала. Как жаль, что он никогда не испытывал желания писать для детей и юношества! Он бы мог посеять много доброго в юных душах.

Августа усмехнулась:

— Ну, в этом я не очень уверена. Я лично всегда находила произведения сэра Томаса суховатыми.

— Как вы можете так говорить?! — страстно воскликнула Кларисса. — Они ничуть не суховаты. Они блистательны! Нет, я и представить себе не могу, что он будет читать мою работу. Это невозможно!

— Да? А знаете, я еще хотела бы сказать вам, что, по-моему, в учебниках для детей всегда не хватало сведений о знаменитых женщинах и их роли в истории человечества.

Кларисса изумленно воззрилась на нее:

— О знаменитых женщинах, мадам?

— В прошлые века существовало немало смелых и благородных женщин, мисс Флеминг. Знаменитые королевы, например. И племена свирепых амазонок. И несколько весьма интересных представительниц античного мира. Даже несколько женщин-чудовищ. Мне представляется необычайно увлекательной тема женщин-чудовищ, а вам, мисс Флеминг?

— Я как-то не слишком много внимания уделяла этой теме, — проговорила Кларисса.

— Вы только подумайте, — с воодушевлением продолжала Августа, — многие античные герои-мужчины до смерти боялись Медузы, или сирен, или других подобных им чудовищ! Это, безусловно, наводит на мысль о том, что женщины имели в те времена значительную власть и могущество, не правда ли?

— Интересная мысль… — заметила Кларисса.

— Вы представьте, мисс Флеминг: по крайней мере половина всемирной истории так никогда и не была написана только потому, что она непосредственно связана с женщинами!

— По-моему, это замечательно плодотворная идея! Открывается целая неисследованная, совершенно новая область! Как вы думаете, сэр Томас счел бы это достойным объектом для исследование?

— Мой дядя человек чрезвычайно восприимчивый, особенно в плане интеллектуальных занятий. Я полагаю, он сочтет это новое направление исторической науки весьма увлекательным. И только подумайте, Кларисса, вы можете стать именно той исследовательницей, которая сумеет впервые что-то сделать в совершенно новой области исторической науки!

— Я трепещу при одной лишь мысли об этом, — еле слышно выдохнула Кларисса.

— Конечно, потребуются огромные усилия, чтобы хоть чуть-чуть приоткрыть занавес над данной проблемой, — продолжала мечтать Августа. — К счастью, здесь в вашем распоряжении огромная библиотека моего супруга. Ну как, вас заинтересовала подобная перспектива?

— И весьма, мадам! Я и сама порой задумывалась: и почему мы так мало знаем о.наших великих предшественницах?

— Ну тогда заключим с вами соглашение, — заявила Августа. — Я буду заниматься с Мередит рисованием и художественной литературой по понедельникам и средам, а вы в эти часы сможете посвятить себя исследованиям в области исторической науки. По-моему, вполне разумно, вам покажется?

— Весьма разумно, мадам. Весьма… И весьма благородно с вашей стороны, осмелюсь заметить. Да еще… если сэр Томас составит свое мнение о моих трудах и как-то поможет мне… О нет, это невыносимо! — Кларисса явно пыталась держать себя в руках. — Если позволите, я лучше вернусь к своим обязанностям, мадам.

Мрачное коричневое платье Клариссы так и взметнулось, когда его хозяйка несвойственным ей быстрым шагом устремилась прочь. Оно, казалось, тоже обрело новый смысл в жизни, как и сама Кларисса.

Августа посмотрела ей вслед, потом задумчиво улыбнулась своим тайным мыслям. Как раз такая женщина и нужна ее дяде! Брак между ним и Клариссой стал бы поистине союзом двух родственных душ и умов. Кларисса лучше других сумела бы понять и разделить увлеченность сэра Томаса наукой, а сэр Томас нашел бы Клариссу ничуть не менее привлекательной, чем леди Пруденция. Тут явно есть над чем поразмыслить, решила Августа.

Однако она пока что отложила размышления на эту тему и вновь перечитала письмо Клодии. И, разворачивая его во второй раз, вдруг вспомнила, что теперь она стала графиней Грейстоун и пора подумать о том, как достойным образом показать себя в качестве хозяйки дома и устроить прием.

Нортамберлендские Баллинджеры всегда славились своим особым умением устраивать всякие балы и празднества. «Видимо, во всем виновата наша природная склонность к легкомысленным занятиям, — решила Августа. — И я, будучи последней в нашем роду, непременно поддержу эту традицию».