Однако больше всего ее поразила их странная и неожиданная близость. Она чувствовала себя сейчас чуть ли не частью самого Гарри. Словно они были теперь связаны куда прочнее, чем после официального объявления об их помолвке; к ней случившееся как бы не имело ни малейшего отношения.

Августе потребовалось немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах и ощущениях. Наконец она поняла: радостнее всего было чувство обладания друг другом. Они с Гарри только что заключили прочный союз, и теперь у нее новая семья, которой она могла и хотела отдать себя всю без остатка.

— Боже мой, — прошептал Гарри, — никак не могу поверить!

— Гарри, — тихо проговорила Августа, — как ты думаешь, мы часто будем заниматься этим в течение четырех месяцев нашей помолвки? Если да, то, может быть, нам сменить кучера? — Она тихонько хихикнула. — Я не очень-то представляю, согласится ли Скраггз возить нас по городу каждую ночь. И потом, знаешь, у него ведь ревматизм…

Гарри застыл. Потом резко поднял голову — в глазах его читалось изумление. Когда же он заговорил, в его голосе не осталось даже намека на любовный пыл.

— Четыре месяца! Проклятье! Нет, это невозможно!

— В чем дело, милорд?

Он лег рядом, освобождая ее от собственной тяжести, и пригладил свои растрепанные волосы.

— Впрочем, нет ничего такого, чего нельзя было бы поправить. Дай-ка мне немного подумать… Сядь, Августа. И поскорее одевайся. Прости, что тороплю, но тебе необходимо привести себя в порядок.

Его нетерпеливый властный тон почти сразу спугнул то волнующее чувство единения с ним, которым была охвачена Августа. Она нахмурилась, неловко села и принялась медленно одеваться.

— Честное слово, Гарри, я не понимаю тебя! Почему ты так сердишься? — Пальцы Августы замерли: ужасная мысль вдруг пронзила ей сердце. — Неужели теперь ты станешь винить меня за то, что случилось несколько минут назад?

— Черт побери! Ну что ты, радость моя, я сержусь совсем не на тебя! И уж, по крайней мере, из-за случившегося мне на тебя сердиться нечего. — Он резким жестом обвел карету, словно обозначая то, что там только что происходило. — А что мы вломились в дом Лавджоя, вообще никакого отношения к случившемуся между нами не имеет, хотя я и не намерен оставлять эту историю без последствий.

Он застегнул бриджи, поправил рубашку, потянулся к Августе и стал помогать ей одеваться. На мгновение его горячая рука застыла у нее на бедре.

Августа улыбнулась, понимая, что его раздирают совершенно противоречивые чувства.

— Да, милорд? Вы хотите еще что-нибудь?

— Да, еще и еще… — Он мрачно покачал головой, поправляя на ней одежду. — И мне ни за что не вытерпеть целых четыре месяца. Я просто уверен…

— В таком случае мы будем заниматься этим довольно часто, милорд, не правда ли?

Он посмотрел на нее, и в глазах его было столько страсти, столько горячих обещаний!

— Несомненно. Но только не в проклятой карете, да еще посреди Лондона. Вот твоя рубашка, Августа. — Он принялся сам застегивать ее мужскую рубаху. — Я постараюсь добыть специальное разрешение, и мы поженимся через день или два.

— Поженимся? С помощью специального разрешения? — Августа изумленно уставилась на него. Она, похоже, никак не может понять, что происходит. Все свершилось слишком быстро. — Ох нет, Гарри! А как же наша помолвка?

— Боюсь, нашей помолвке суждено стать одной из самых коротких. Во всяком случае, я уж постараюсь сократить ее,

— Но я-то совсем не уверена, что так уж хочу ее сокращать.

— Твои чувства в данном случае не имеют особого значения, — мягко возразил он. — Мы с тобой только что предавались любви, и, безусловно, этот соблазн возникнет у нас еще не раз, и в самое ближайшее время. А потому нам необходимо немедленно пожениться.

Я не собираюсь ждать целых четыре месяца, чтобы снова заполучить тебя. Уж это-то мне совершенно ясно. Я такой пытки просто не вынесу.

— Но, Гарри…

Он поднял руку, призывая ее к молчанию:

— Довольно. Больше ни слова. Дело решено. Теперь все зависит только от меня, и я свою задачу выполню.

— Что ж, — задумчиво проговорила Августа, — по-моему, в случившемся виноват не ты один. Ты уже не раз говорил мне о том, что я веду себя недостаточно благопристойно. Впрочем, всем известно, что я особа довольно беспечная. Так что отчасти здесь есть и моя вина, Гарри. Хотя на самом деле, — печально добавила она, пытаясь представить, какова была бы, например, реакция Клодии на подобную новость, — кое-кто, конечно же, сочтет, что во всем целиком и полностью виновата именно я.

— Я же сказал, что не желаю больше слышать об этом ни слова. — Гарри хотел поднять свое пальто и вдруг замер, заметив на нем маленькие темные пятнышки. Он глубоко вздохнул.

— Что случилось, Гарри?

— Прости меня, Августа. — Голос его звучал глухо. — Я не имел права так бессовестно воспользоваться твоей беззащитностью. Понятия не имею почему, но я совершенно утратил власть над собой. Ты, право же, заслуживаешь большего, и уж тем более супружеской постели и всех удовольствий и соблазнов медового месяца! Когда впервые в жизни…

— Не волнуйся, Гарри. Если честно, это было даже забавно. И у меня масса новых впечатлений. — Она немного раздвинула занавеску и выглянула в окно кареты. — Интересно, во многих ли из этих карет влюбленные парочки занимаются тем же, чем только что занимались мы?

— Кое-кто, пожалуй, содрогнется, узнав, как их на самом деле много. — Гарри с помощью своей черной трости чуть приоткрыл окошко на потолке кареты. — Скраггз, немедленно отвезите нас к дому леди Арбутнотт.

— Давно пора, — проворчал кучер. — И так уж припозднились, не правда ли, сэр?

Гарри не удостоил его ответом и захлопнул окошко. Потом долгое время сидел молча.

— Нет, я не могу поверить: только что я предавался любовным утехам с собственной невестой! Да еще в чужой карете посреди Лондона! — вырвалось у него.

— Бедный Гарри! — Августа любовалась странной растерянностью на его суровом лице. — Я полагаю, милорд, это страшно противоречит вашим представлениям о добродетели и правилах приличия, не так ли?

— Уж не смеетесь ли вы надо мной, мисс Баллинджер?

— Нет, что вы, милорд, я бы никогда не осмелилась. — Она с трудом подавила играющую на ее губах счастливую улыбку. «Интересно, почему у меня на душе так легко, так хорошо после столь ошеломительного приключения», — подумала она.

— Кажется, мне надо быть осторожнее, ты можешь оказать на меня поразительно дурное влияние, — тихо пробурчал Гарри.

— Буду стараться изо всех сил, сэр, — шепнула она. Потом посерьезнела. — Но вот насчет свадьбы по особому разрешению… Я в самом деле не считаю, что следует так безумно торопиться, Гарри.

— Нет? — Он поднял брови. — Ну что ж, а я считаю да! И больше не будем об этом. Завтра я тебе сообщу о месте и времени. И поговорю с твоим дядей, объяснив, что теперь выбора не остается.

— Но в том-то все и дело, Гарри! Выбор есть. И нам вовсе незачем так спешить. Ведь брак заключается на всю жизнь, правда? Нет, я бы хотела, чтобы вы были совершенно уверены в том, что поступаете правильно, милорд.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть сомнения?

Она закусила губу:

— Я не так сказала.

— Тебе и не требовалось ничего говорить. Ты продолжаешь настаивать на продлении помолвки, не понимая, что теперь все зашло слишком далеко и у нас с тобой нет другого достойного выхода из сложившейся ситуации. Нам остается только сыграть свадьбу, и как можно скорее.

Августу внезапно охватил страх.

— Надеюсь, вы не спешите поскорее вступить в брак со мной только потому, что считаете это единственно приемлемым и пристойным выходом, милорд? Я понимаю, вы чрезвычайно чувствительны в вопросах респектабельности и правил приличия, однако я, право же, не вижу особой необходимости устраивать спешку.

— Не делай глупостей, Августа. Нашу свадьбу необходимо устроить как можно скорее. Возможно, ты скоро будешь носить моего ребенка.

Ее глаза изумленно расширились.

— Боже мой! Об этом я как-то не подумала…

Это свидетельствует только о чудовищной сумятице в моих мыслях, — рассудила она. — Значит, я могу оказаться беременной? У меня может быть ребенок от Гарри?

Инстинктивно она накрыла рукой живот, точно желая защитить ребенка.

Гарри заметил ее движение и улыбнулся:

— Да, ты упустила это из виду.

— Но ведь можно немножко подождать и убедиться окончательно? — рискнула возразить Августа.

— Нет, мы и дня лишнего ждать не станем.

Она услышала в его голосе неумолимую решимость и поняла, что дальнейшие споры бесполезны. Собственно, она вовсе не была так уж уверена, что хочет продолжать эти споры. Она вообще не знала, чего именно сейчас хочет.

Интересно, а как это будет — родить ребенка от Гарри?

Августа притихла и сидела в напряженном молчании, пока карета не остановилась у дома леди Арбутнотт.

Выйдя из кареты, Августа еще раз обернулась к Гарри:

— Милорд, еще не поздно передумать. Умоляю вас, не принимайте никаких решений хотя бы до утра. Утром, возможно, вам все представится в ином свете.

— Утром я буду слишком занят — в том числе необходимо взять разрешение на брак, — чтобы предаваться подобным размышлениям, — заявил он. — Пойдем, Августа, я провожу тебя через сад. У Салли ты сможешь привести себя в порядок, а потом она отправит тебя домой в сопровождении слуг.

— Почему вы говорите, милорд, что завтра будете слишком заняты? — спросила она уже на дорожке, ведущей к задней двери особняка. — Чем еще вы намерены заняться помимо вопроса о нашем браке?

— Я намерен нанести визит Лавджою. Пожалуйста, постарайся идти чуть быстрее, милая. Мне как-то не по себе — здесь все на виду, а ты в таком наряде.

Но Августа вдруг остановилась, упрямо упершись каблучками в землю.

— Лавджою? С какай стати тебе понадобилось наносить ему визит, Гарри? Что ты задумал? — Она схватила его за рукав, стараясь удержать. — Гарри, ты ведь не станешь делать глупости, правда? Не станешь вызывать его на дуэль или еще что-нибудь в этом роде?