— Боже! Я и не подумал об этом!

— Я тоже! А все потому, что хотел запереть его там, а утром… но это уже наша профессиональная тайна. Во всяком случае, его тело уплыло бы на фешенебельном теплоходе в дальние страны.

— Получается, что он теперь недосягаем для нас?

— Не знаю, пока… Подожди, дай разобраться с твоей красавицей… Хороша девчонка! И как ты мог потерять такую? Радха ей и в подметки не годится! Она — жалкий кусок мяса по сравнению с этой леди, тьфу! — Гафур в сердцах сплюнул на грязный бетонный пол.

— Что же делать? — растерянно спросил Авенаш. В его мелкую душонку медленно заползал страх.

— Платить деньги! — раздраженно отрезал бандит.

— Сколько же я должен за то, чтобы Анита исчезла? Я хочу, чтобы ее не было! Ее и этого бездельника, фокусника!

— Двести пятьдесят тысяч и ни рупией меньше!

Немного помявшись, Авенаш согласился.

— Я прошу все сделать поскорее. Адвокат может спутать все карты!

— А что написано в заключении суда? — как бы между прочим спросил Гафур.

— Да так… чепуха всякая… это подложный документ.

— Не промах этот адвокатишка! Если попадется, придавим и его. А пока — твою красавицу. Хороша пери! Хороша! — умело путал бандит карты в свою пользу.

Авенаш сходил с ума от невозможности высказать этому убийце все, что о нем думает. Теперь он полностью зависел от него. Стоило бандиту заявить в полицию — и Авенашу несдобровать. Он был в капкане. Выхода не было. Он совсем запутался…

«Вот чертов адвокат!» — негодовал про себя Авенаш, покрываясь потом, который ручьями катился под рубашкой; кожа неприятно зудела. Набравшись храбрости, он сказал:

— Вообще-то, не моя вина, что вы не убрали адвоката. Вы обязаны сделать это. Ведь мы договаривались. Вы слово давали…

— Успокойся, малыш, дойдет и до него очередь! Завтра покончим с Анитой. И ты сразу выкладываешь денежки, ясно?

— Да, ясно. Когда буду уверен в этом.

— Хорошо. Все, мне некогда!

Заговорщики расстались.

Когда Авенаш приехал домой, мать снова закатила истерику.

— Плакали наши денежки! Мы потеряли целое состояние!

— Успокойся, мать! Я договорился: ее уберут за двести пятьдесят тысяч.

— Эта подлая тварь столько не стоит! — завопила Кишори. Щека ее задергалась.

— Зато мне достанется все ее наследство! — самоуверенно заявил Авенаш, развалившись в кресле.

— Когда это произойдет? — уставилась на него мать.

— Буквально через пять-шесть часов. Мне это твердо пообещали, — он сжал кулаки. — Моя неверная жена не доживет и до завтрашнего утра.

Темная душа Кишори ликовала, наслаждаясь предстоящим возмездием. Она представляла себя владелицей огромного состояния.

«Я буду богата, словно богиня! Эти ничтожные людишки еще узнают, кто такая Кишори!» — грезила она наяву в предвкушении победы. Но вдруг ее голову пронзила резкая боль, в глазах заплясали яркие светящиеся точки, и ее затрясло, как в лихорадке. Она с трудом встала с дивана, подошла к окну и уставилась вдаль ничего не видящими глазами.


Стояла ясная, солнечная погода. Легкий ветер с моря насыщал воздух могущественной праной. Сама вечность заявила о себе, напоминая человеку о высшем смысле его существования на земле. Люди готовились к встрече праздника.

Семья Берджу была в сборе. Стояла напряженная тишина.

— Дети, нашу маму пытались похитить. Ума не приложу, кому и зачем это понадобилось? — сказал отец семейства.

— Я тоже не возьму в толк, в чем тут дело! — ответила ему жена. — Завтра же разыщу адвоката отца, если он еще в Бомбее. Может быть, он подскажет что-нибудь.

— При чем тут адвокат? — не понял Берджу.

— Я ведь тебе рассказывала, как нас разорили. Может быть, в деле появились новые факты. Возможно, что здесь замешан Авенаш… Мне необходимо все выяснить. Я не думаю, что это просто месть с его стороны.

Бету и Алака испуганно прижались к матери, а она нежно гладила их по волосам и приговаривала:

— Ничего не бойтесь, мои милые, все будет хорошо!

Бахадур взволнованно залаял. Божанди взгромоздилась на его спину. Глаза обезьяны тревожно сверкали.

— Мне кажется, они не оставят нас в покое. Бандитов нанял Авенаш, это ясно, как божий день. На сей раз мы отбились, но ночью может произойти все что угодно! — Берджу встал с циновки, подошел к столу и налил в чашку воды. Медленно глотая живительную влагу, он раздумывал, что предпринять. Потом вернулся на свое место и обнял жену и детей своими сильными руками. — Господь не допустит, чтобы наше счастье и наша жизнь были разрушены! Но с сегодняшнего дня мы должны быть начеку. Будем держаться вместе. Я прошу вас никуда не отлучаться поодиночке. Все выступления отложим до лучших времен… Бахадур! — позвал он. Пес, виляя хвостом, подошел к своему великому хозяину и снова залаял. — На тебя, дорогой, вся моя надежда, — сказал фокусник, нежно потрепал голову своего верного друга и коллеги и добавил: — Сегодня, Бахадур, нам грозит опасность! — Тот пролаял. — Зорко следи и не подпускай никого! — Берджу указал ему на дверь.

Бахадур, шлепая по полу своими крепкими лапами, побежал к двери.

— Отец! Я пойду с ним! — серьезно заявил Бету.

— Нет, нет! — возразил ему отец и привлек сына к себе. — Его зовут Бахадур, то есть бесстрашный. Он справится один! — Берджу посмотрел на пса, который ждал приказа, и скомандовал, жестом руки указав на дверь: — Бахадур, отправляйся на пост! — Тот, толкнув лапой дверь, стремительно выскочил во двор. Там, притаившись в зарослях диких тюльпанов, мака и травы, он до предела напряг слух, зрение и обоняние. Его мозг работал, как часовой механизм. Он чувствовал всем своим существом, что сейчас от него требуется самое важное — защитить семью от врага. Наконец-то появилась долгожданная возможность, когда он, как истинный бахадур, покажет, на что способен. Он победит врага во что бы то ни стало или умрет! Пес положил морду на лапы и замер, принюхиваясь. Пока все было нормально: все запахи и звуки были привычными. Время от времени он поднимал голову и смотрел по сторонам. Убедившись, что все спокойно, он принимал прежнее положение.

Все занялись своими делами.

Берджу, скрестив ноги, сидел на циновке и шил из кусков меха голову бога Ханумана, которая была ему нужна для изображения в праздничной мистерии верного воина Рамы.

Алака нанизывала на нити бумажные цветы — она готовила разноцветные гирлянды.

Бету чинил канат и вместе с Божанди проверял на прочность аркан.

Царило гнетущее молчание. Вся семья испытывала невольное напряжение, сознавая, что бандиты могут нагрянуть внезапно, в любую минуту. Пока все было спокойно. Длинные тени вытянулись по двору. Солнце медленно завершало свой дневной круг.

Берджу решил, что будет защищать Аниту сколько хватит сил. Она не должна погибнуть. Пусть умрет он. Дети не должны вновь осиротеть. Мать обогреет их и выведет в люди. Конечно, было бы жаль расстаться с жизнью именно теперь, когда счастье улыбнулось им. Когда-то он совсем не ценил свою жизнь, но сейчас она была дорога ему. И несмотря на это, он без колебаний решил, что отдаст ее за Аниту и детей, если придется… Берджу был готов принять бой, к этому была готова и его чистая, самоотверженная душа.

«Творец посылает мне еще одно испытание, — думал он, — и нужно выдержать его!»

Анита внешне держалась спокойно. Но душа ее тревожно трепетала. Она приняла решение: если бандиты нападут, она покорится своей судьбе. Пусть они убьют ее. Все равно она уже не раз пыталась сделать это сама. И если ее жизнь сохранит жизнь Берджу и детей, она готова пойти на смерть! Берджу, который спас и воспитал ее ребенка, должен жить. Он прекрасный человек, любящая, добрая душа, он должен остаться с детьми, должен выполнять и дальше свою миссию на земле… Он хороший отец и защитник… На ее глазах выступили слезы. Несчастная прикрыла лицо краем сари.

Этот жест не остался незамеченным ни для кого из ее домашних.

Берджу подошел к ней и сел рядом.

— Дорогой, ты должен быть с детьми. Если мы оба погибнем, они вновь осиротеют и умрут от горя и голода. Если придут бандиты, я выйду к ним. Пусть делают со мной, что хотят. Ты не должен вмешиваться. Я — причина всему. Ты отец этих детей, отец моей дочери. Я верю в тебя, я люблю тебя и счастье узнала только с тобой! Ты вернул мне моего ребенка, мою молодость, мою душу, ты вернул мне меня… Это больше, чем жизнь! — Анита встала и, сложив руки и подбородка, низко поклонилась своему мужу, коснувшись его ступни рукой, это был пронам — поклон, выражение глубочайшего уважения и признания.

Берджу вскочил, как ужаленный.

— Анита! Ты соображаешь, что говоришь?! Я должен, я просто обязан защитить тебя! И не надо плакать! Это все! Будет так, как я сказал! Я спасу тебя.

— Ма-ма! — заголосили дети. — Не плач! Мы тоже будем защищать тебя! Ты же помнишь, как мы спасали тебя! Правда, Божанди? — сказал Бету и погладил обезьянку, которая издала тонкий пронзительный вопль согласия.

Подтверждая свою готовность сражаться, хануман схватила смотанный аркан из тонкой веревки, надела его, словно хомут, на шею и прыгнула к двери.

— Молодец, Божанди! — громко похвалил ее Берджу. — Сиди у двери, и как только Бахадур подаст знак, будь готова к бою!

Божанди закивала головой, и ее надбровный гребешок смешно задергался.

— Милые мои воины! Спасители мои! — растроганная Анита снова заплакала, обняв Бету и Алаку.

Солнце уже село. На землю опустилась темная южная ночь. В комнате стало душно, и Бету открыл форточку. Анита согрела чай и стала накрывать на стол.

В это время дверь открылась и в нее стремительно просунулась голова Бахадура. Он тихо зарычал. Берджу, как пантера, вскочил с циновки и в два прыжка очутился у двери. В темноте он различил три фигуры. Пес громко залаял.