— Я верю тебе, Майкл, — в полной тишине сказала Грейс, и Майкл заметил, как смягчился ее взгляд.

Такая вера в него поразила Майкла.

— Не надо, дорогая моя. Я пытаюсь оградить тебя от негодяев.

— А мне начинает казаться, что тут ты ничего не понимаешь. Поверь мне, когда я говорю, что стала в этом деле крупным специалистом. Ты — всего лишь мелкий шалопай, который вечно попадает в неприятные ситуации, где бы ни оказался. Люк и Куин — более продвинутые экземпляры, отъявленные хулиганы, если хочешь. Ты можешь получить это звание, только если внушишь даме мысль, что в конце концов поведешь ее к алтарю. Мне ты никогда даже не намекал об этом. На самом деле все как раз наоборот. Ты всегда ясно давал понять, чтобы я не связывала с тобой свои надежды.

У Майкла дрожали руки, и он сцепил их у себя за спиной, чтобы скрыть нервозность.

— Думаю, должна предупредить тебя, поскольку совершенно очевидно, что я, пока живу и дышу, способна окружать себя лишь далекими от идеала мужчинами, исключение составлял только мой дорогой лорд Шеффилд, то вполне возможно, что с таким же успехом я могла бы перестать так упорно стараться вести респектабельную жизнь.

— Грейс, даже не думай об этом, пожалуйста. Теперь я все рассказал тебе. Всю эту отвратительную историю. Завтра, если не раньше, мне опять придется исчезнуть. Но я готов. На этой неделе я принял меры предосторожности, чтобы защитить большую часть того, что оставил мне Сэм. Мне пришла в голову мысль… Нет, я не скажу тебе, куда направлюсь. Если мне повезет, я, возможно, даже смогу тайно продать Бринлоу, не раскрывая своего места пребывания.

— Майкл…

— Да, любовь моя?

— В своей жизни я никогда не рисковала даже монетой в полпенса. Ты ведь знаешь это, да?

— Да, но какое отношение это имеет к…

— Нам обоим придется рисковать чем-то, отказываться от чего-то, что является существенным, если потребуется.

— Если ты считаешь, что можешь предложить что-нибудь, чтобы заставить Роуленда Мэннинга отказаться от этого дела, то ты ничего не знаешь о характере этого человека. Я скорее представлю тебя лицом к лицу с гнездом змей, чем на расстоянии менее тысячи футов от такого сгустка злобы, на которую способен Мэннинг. Это человек, твердо решивший мстить. Я знаю это, потому что за несколько лет он увеличил сумму вознаграждения за мою поимку, — покачал головой Майкл. — Грейс, ты ничем не станешь рисковать.

— Мне кажется, что на самом деле это ты, Майкл, боишься чем-нибудь рискнуть. Но я могу это понять. Наверное, я бы чувствовала то же самое, если бы все, от кого зависит моя судьба, предали меня. У меня по крайней мере был лорд Шеффилд, есть Эйта и мои друзья.

Ее слова убивали Майкла, и он наконец понял ее презрение к жалости. А он не хотел жалости к себе. Майкл открыл рот, но Грейс остановила его взмахом руки.

— Майкл, не смей мне говорить, что я могу и чего не могу делать. Все решено. И я не хочу слышать ни одного твоего возражения. Ты лишился этого права, когда солгал мне, и все по причине благородства. У меня есть только одно условие. Если оно выполняется, тогда у тебя есть право довести мои планы до конца.

— Что это за условие?

— Твое сердце должно полностью, безвозвратно и по-настоящему принадлежать мне. И не думай, что опять сможешь солгать мне. Клянусь, если ты сделаешь это, я стану рядом со святым Петром у ворот рая и сама призову церберов, если ты попадешь туда после меня.

— Дорогая моя… — Майклу хотелось смеяться и плакать одновременно. — Это только лишний раз доказывает, что я плохо влияю на тебя. Ты теряешь свою доверчивость и намекаешь на ужасный риск. А где же та молодая леди, которая ненавидит любой вид пари? Пожалуйста, только не говори, что ты собираешься вместе со мной катиться к катастрофе.

— На самом деле я собираюсь ехать туда верхом, потому что мой экипаж знают все.

— Грейс, скажи мне, что ты задумала? Я сам раньше предстану перед палатой лордов или отправлюсь в тюрьму, чем позволю тебе подвергать себя опасности.

— Нет. Пока об этом не может быть и речи. Я думала, что нам придется уехать, вполне возможно, навсегда. Я думала, если тебя когда-нибудь найдут, мы сможем оставить всех, кого знаем. Бросим все, разумеется, кроме моего состояния. Мы могли бы построить новую жизнь для нас. Я даже думала о Шотландии. Думала, тебе там будет очень безопасно. Но теперь…

— Что теперь?

— Мне кажется, ты не до конца понимаешь власть, которая стоит за твоим титулом, если нам удастся вернуть его и если мы сможем найти свидетельства против Мэннинга.

— Неужели ты полагаешь, что я не думал об этом каждый день, как только достаточно повзрослел, чтобы понять, что виноват, возможно, Ховард Мэннинг? Грейс, это невозможно. Ведь это будет мое слово против Роуленда Мэннинга, который, позволь тебе напомнить еще раз, является одним из наиболее влиятельных людей в Англии. В конце концов, ясны два факта. Первое: все оставшиеся слуги из Уоллес-Эбби подтвердят, Что меня ругали за то, что я оставлял горящие лампы в конюшне. Второе: работники Мэннинга скажут, что это я убил Ховарда. И, что важнее всего, я не хочу публично признаваться, кто я такой на самом деле.

— Но почему, Майкл?

— Если я это сделаю, ужасное пятно позора на веки вечные ляжет на честное имя Уоллеса. Мой дорогой отец вряд ли захотел бы, чтобы я марал моей кошмарной историей опубликованные семейные списки многих поколений неутомимых Уоллесов. И кроме всего прочего, я не стану порочить твое имя, связывая его с моим. Обвинение в убийстве было предъявлено на имя, которое Ховард и Роуленд придумали для меня, когда отдали в приют. И у Роуленда есть все основания хранить мое настоящее имя в тайне. На этом мы и остановимся.

Грейс долго смотрела на него, а потом, не обращая внимания ни на одно только что сказанное Майклом слово, продолжила:

— Возможно, нам не придется уезжать навсегда. Но нам требуется время побыть в одиночестве, подальше отсюда, чтобы все очень тщательно обдумать.

— Грейс, милая, пожалуйста, хватит. — Майкл уже не мог сдерживать свое желание дотянуться до нее. — Я больше не могу спорить с тобой. Я не гожусь для этого. Ради всего святого, перестань использовать спинку этого кресла как барьер, разделяющий нас.

— Я использую ее не для того, чтобы удерживать тебя от меня подальше.

— А для чего тогда?

— Чтобы иметь возможность продолжать стоять.

— Что, прости?

— После того как я написала письмо агентам о согласии взять в аренду загородный дом в пригороде Лондона, — Грейс повернулась, достала газету «Морнинг пост» и передала ее Майклу, — Розамунда опять отвезла меня в увеселительные сады, чтобы покататься верхом, потому что мне нужна практика верховой езды, если придется уезжать отсюда. Я и не думала, что мои ноги будут болеть так сильно. Ой, а еще я воспользовалась вымышленным именем, когда договорилась об аренде дома на двенадцать месяцев.

Казалось, что Грейс говорит на иностранном языке. При этом у нее был абсолютно невозмутимый вид.

— Знаешь, для обеспеченной женщины, которую воспитали жить в строгости и соблюдать приличия, ты, безусловно, проявила мастерство в хитрости и обмане. Вымышленное имя, да, дорогая? Бежать с беглецом в… — Майкл бросил взгляд на свернутую газету, — Айви-Коттедж в Беркшире? А потом что?

— Мне кажется, это то, что надо, пока мы не решим, будем ли бороться или оставим все как есть.

Он никогда не позволит ей навсегда покинуть ее мир. Майкл не был уверен, позволит ли уехать ей даже на время. Но он не святой, чтобы вот так просто оставить ее сейчас.

— Грейс…

— Да?…

Майкл обошел кресло и наконец заключил Грейс в объятия.

— Спасибо, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы. — Никто никогда… — Слова застряли у него в горле.

— Думаю, это означает, что я заслужила твое восхищение. Наконец-то. Уверена, что на кухне мне бы не удалось этого добиться.

— Грейс, тебе никогда не надо было стараться произвести на меня впечатление. Я трепетал перед тобой с того самого дня, когда ты без единого звука позволила мне наложить швы на рану. Ладно, — улыбнулся Майкл, глядя на ее нежную, как лепесток розы, кожу, — ты возмутилась немного, но не проронила ни одной слезинки.

Грейс повернулась в его крепких объятиях и, подняв руки, обняла его за шею.

— Грейс…

— М-м-м…

— Мне бы хотелось остаться здесь и хоть на время забыть про весь остальной мир. Но возможно, тебе лучше, вернуться на праздник в дом Хелстона. Может, мне следует уйти?

— Нет, — выдохнула Грейс и коснулась своими мягкими губами его губ.

— А я надеялся на послушного партнера.

— Кроме себя, тебе некого винить. Это ты научил меня думать как мужчина. — Грейс потянула к себе голову Майкла, пока его губы не оказались совсем рядом. — Теперь поцелуй меня.

— Если вы настаиваете, леди Шеффилд.

— Миссис Ройен, — прошептала Грейс.

Майкл слегка отклонился назад. Ее веки отяжелели от страстного желания, но в уголках губ таилась улыбка.

— Миссис Ройен, да? Звучит как откуда-то с замерзшего севера.

— Я знаю, — ответила Грейс, притягивая его опять к себе.

Они растворились друг в друге. Майкл приподнял Грейс, сел на плюшевое кресло и усадил ее к себе на колени, не в силах заставить себя расстаться с ней.

В жарком золотистом отблеске камина он гладил ее щеки… и чувствовал радость на душе. Он испытывал счастье, потому что раскрыл все старые страхи и свое прошлое перед другим человеком и этот человек принял его, несмотря на многочисленные грехи и пороки.

Майкл вдруг почувствовал, что Грейс снимает его мокрый шейный платок. Потом ее изящные пальчики занялись сюртуком и исчезли под рубашкой.

— Дорогая, — Майкл вдыхал запах ее волос, — ты говорила, что у тебя болят ноги после верховой езды. Давай-ка, вот так. — Он опять приподнял ее и посадил на коленях к себе спиной. — Позволь мне облегчить страдания твоих мышц. Вот так, приляг на меня.