Боже милостивый! Скажет ли Горди Мэннингу? Майкл молился, чтобы этого не произошло. Горди был одним из лучших работников на конюшне Мэннинга, он бы знал, кто виноват, даже если бы не был очевидцем того случая. Но Майкл знал, что на него лучше не рассчитывать. Для его бывшего знакомого соблазн вознаграждения мог оказаться слишком сильным.

Через час на его поиски могут быть отправлены ищейки с Боу-стрит. Приучив себя к горьким перспективам, Майкл знал, что ему надо делать, что он будет делать, пока не увидит Грейс сегодня вечером в доме Хелстона. Там сыщики вряд ли станут его искать.

К черту все, сегодня он весь день будет прятаться. Это он умел делать лучше всего.

Время вышло, и до первого января ждать не придется. Майкл заставил себя проглотить комок страха, застрявший в горле.

— Грейс, дорогая, давай заходи. Боже мой! Где ты была? Мы уже стали беспокоиться, — закудахтала Эйта, когда Грейс появилась на площадке грандиозной лестницы. Лакеи провожали последних гостей в столовую или в игровую комнату, располагавшуюся за ней, а Эйта собрала всех вдов в углу огромного холла.

— Простите, просто времени на то, чтобы отвести Лару в библиотеку и потом накормить уток на Серпентайне, потребовалось больше, чем я думала.

— Боже мой, ты провела уйму времени с той маленькой девочкой, — с улыбкой отметила Эйта.

— Тебя надо поблагодарить, — подхватила Джорджиана. — То, что ты обратила на нее внимание, для нее означает целый мир.

— Не за что меня благодарить. Уверяю вас, что я от ее горящих радостью глаз получаю удовольствия больше, чем она сама, — пробормотала Грейс.

— Брр, как сегодня холодно, — поежилась Эйта. — Думаю, пойдет снег. Это нарушит движение сегодня вечером. Напомните, чтобы я велела Фиппсу постелить солому, если это произойдет. Да, — вздохнула она, — наверное, зима в конце концов возьмет свое. И случится это, конечно же, в день, невезения, правда? Пойдем, Роза, ты обещала быть моей партнершей, да? Мне нужно, чтобы ты была рядом, если я надеюсь выиграть наконец несколько шиллингов у графини Хоум.

— Задача явно доставляет тебе удовольствие, — улыбнулась Розамунда и разгладила складки своего темно-красного платья. Она была настолько хороша в этом наряде, с такими живыми аквамариновыми глазами и такими блестящими волосами цвета воронова крыла, что Грейс не могла избавиться от мысли, что рядом с ней похожа на бледную куклу.

— Я останусь в столовой, если не возражаешь, Эйта, чтобы убедиться, что у гостей все в порядке. — Сара в простом платье сизо-серого цвета с выжидающим видом посмотрела в сторону Эйты и Джорджианы.

— Я не настолько глупа, чтобы пытаться переубедить тебя, Сара. Но где Элиза? Она уже должна быть здесь. — Эйта повернулась к Грейс. — Тебе, наверное, захочется узнать, что мистер Раньер прибыл два часа назад и исчез вместе с Люком, Куином, мистером Брауном и герцогом Бофором. Люк два дня метал гром и молнии. Если Раньер выиграет в фараона больше Люка, сдается мне, что мой внук расчистит весь путь до Йоркшира, чтобы помочь ему убраться домой.

— Хорошо бы они не придумали такую глупость, — вздохнула Грейс.

— Пошли, Пошли… похлопала ее по плечу Эйта. — Мальчишки останутся мальчишками.

— Мне только кажется, что справедливо будет признать, что девчонки тоже останутся девчонками, Эйта, — улыбнулась Розамунда. — Не ты ли только что сказала мне, что сегодня вечером собираешься обобрать графиню Хоум как липку?

— Нет. Я сказала, что хочу, чтобы Грейс обобрала как липку эту болтливую сплетницу, герцогиню Кендейл. Я просто собираюсь дурачить нашу соседку, пока она не выболтает несколько лишних гласных.

— Эйта, — Джорджиана закусила губу, чтобы не рассмеяться, — твой язык приобрел дерзкие, новые оттенки.

— А я готова поставить на карту, весь свой будущий выигрыш за сегодняшний вечер, что за это мы должны благодарить герцога Бофора, — с улыбкой пробормотала Розамунда.

— Эйта, я уже сказала тебе, что не буду играть, — вставила свое слово Грейс. — Я останусь с Сарой и Джорджианой.

Эйта и Розамунда перекинулись понимающими взглядами и направились к карточному столу. Грейс тяжело вздохнула и посмотрела на Сару с Джорджианой:

— Я знаю, что твердо могу рассчитывать, что вы не станете изводить меня. Ну что, пошли?

Из уважения ко дню рождения Хелстона нигде не было ни единой зеленой ветки, свешивающейся с богатых подсвечников, канделябров или балконов дома номер двенадцать на Портмен-сквер. Вместо этого, подобно шахматной доске, сверкал на фоне роскошных, но все же жестоких батальных сцен рая и ада, украшавших потолок, черно-белый паркетный пол.

Грейс, Джорджиана и Сара взялись за руки и смешались с беспорядочно движущейся толпой в столовой, по обеим сторонам которой располагались огромные камины, их часто сравнивали со страшными воротами в ад. Дверь в игровую комнату находилась на противоположной от Грейс стороне комнаты, и она видела зеленое сукно карточных столов. Ее охватило ощущение холода. Она не знала, хватит ли ей мужества подойти к нему. Ей просто тяжело смотреть на него за игровым столом.

Она боялась, что у него на лице появится маска заядлого игрока. Она всегда была одинаковой; возбужденные лица, одни — нелепо ликующие, другие — застывшие в отчаянии, и всех лихорадит от неистребимой привычки играть… Таким было лицо у ее отца.

Ей хотелось, чтобы Майкл не поддался искушению играть. Ее раздражало, что, когда у них осталось так мало времени в Лондоне, он предпочел провести его в той комнате, пусть даже с джентльменами, с которыми, как когда-то втайне надеялась Грейс, он завяжет устойчивую дружбу. Теперь ей казалось, что это было невероятно давно, а усилия были напрасными. Грейс выпрямила спину, чтобы смешаться со сливками бомонда, которые были просто счастливы получить желанные приглашения на день рождения Хелстона. И пока Грейс внимательно осматривала комнату, она уже в который раз отметила, что у многих, буквально усыпанных драгоценностями, гостей какой-то нелепый вид. Они все держали головы в одинаковой надменной и покровительственной манере, подбородки высоко задраны, плечи опущены, а щеки впалые, как будто во рту лимонный лед. И, что наиболее заметно, бросаемые ими взгляды и перешептывания, перемежающие всякий банальный разговор, сопровождались отработанным тоскливым выражением их глаз. По правде говоря, они большей частью напоминали собой леммингов. И почему только когда-то ей безумно хотелось проводить среди них все свои дни?

Грейс прошла по краю комнаты, чувствуя, что за ней следит несколько пар глаз. Она не смогла остановить себя и склонила голову, стараясь хоть одним глазком увидеть Майкла.

Ее взгляд скользил по дюжине вновь прибывших, занявших последние несколько столов, прежде чем она заметила Майкла. Он развязывал узел шейного платка, глядя на поток прибывающих людей.

— Мне казалось, ты сказал, что это обычная семейная встреча, Хелстон, — услышала Грейс его громкий голос.

— Всегда надо надеяться, — раздраженно ответил Люк, пересчитывая недостаточное количество игровых фишек перед собой. — Но когда ты проведешь больше времени в кругу моей бабушки, ты поймешь, что любое подобное событие она считает редким шансом показать свету подходящих леди из своего «Вдовьего клуба».

— Я на самом деле всегда называю их осиротевшими красавицами, — добавил для Майкла Куин Фортескью.

Грейс видела, как шевелятся губы Майкла, но не слышала, что он говорит.

— Эй, что ты там сказал, Раньер? — спросил герцог Бофор, положив на столе для игры в фараон богато украшенный эмалевым узором маркер.

— Я сказал, что «Бал-маскарад кобыл на рынке» был бы интереснее, — мрачно повторил Майкл, при этом чувствовалось, что он сильно напряжен. — Неужели вот так представляются своими родственниками в бальных залах по всей Англии изнеженные дамы? Если бы меня спросили, я бы ответил, что это чертовски примитивный ритуал. Да, — кивнул Майкл маклеру, — назовите мою ставку.

— Это текущий лимит[9], сэр, — ответил усатый маклер.

Майкл кивнул с отсутствующим видом.

— Неужели, Раньер? — холодно заметил Люк. — А как же революционеры в колониях вручают дам в руки ничего не подозревающих джентльменов?

— Уверяю вас, там все происходит более рациональным способом. Женщин выбирают по их способности вести дом и растить детей зачастую в суровых условиях, а не за умение вальсировать или собирать сплетни. Но кроме всего прочего, пары должны занимать одинаковое положение в обществе, уважать друг друга и, конечно, любить.

Куин кашлянул, и все джентльмены подняли глаза и увидели Грейс, наблюдавшую за ними.

Майкл приподнялся за столом, и она сделала несколько шагов от двери. Он же любит ее, ведь так? Он так сказал. Сказал, что хотел бы жениться на ней, если бы не эти чудовищные обстоятельства. Но может, она для него только избалованная аристократка, неспособная быть женой такому мужчине, как он. Никогда в своей жизни Грейс не чувствовала себя так неуверенно.

Она подняла глаза, замерев в нескольких шагах от двери, и увидела, что он направляется к ней, покачивая широкими плечами в такт большим, тяжелым шагам, которые мгновенно поглотили расстояние между ними. Он приближался к ней с суровым лицом, наморщив от смущения лоб.

При звуке одного-единственного предложения толпа в столовой застыла.

— Боже правый, неужели это… Это же Уоллес.

Майкл остановился и повернулся к седому джентльмену, в котором Грейс признала очень богатого шотландского лэрда из клана Палмеров.

— Боже мой, это ты. Но как же это возможно? О, мой дорогой друг…

— Вы ошиблись, сэр, — торопливо сказал Майкл, пытаясь отвернуться от пожилого шотландца. — Мое имя — Раньер.

— Черт возьми! — Женщина, вероятно, жена этого джентльмена, открыла изумленно рот и схватила Майкла за руку, вынуждая его остановиться. — Этого не может быть. Хотя нет, — ее голос понизился до шепота, — это может быть.