Тамара моргнула. Несмотря на легкую растерянность и смущение, она была полна решимости не дать сбить себя с толку.

– А этот яблочный струдель я сама помогала печь. – С улыбкой на лице она протянула женщине накрытую тарелку, как если бы вручала ей приз.

– Струдель! – презрительно фыркнула миссис Зиолко, ее глаза сверкнули ледяным блеском. – Если вы хотите струдель, советую вам попробовать мой. Он как раз сейчас печется в духовке. Я целых два часа делала тесто, у меня оно выходит замечательно, такое слоистое, что просто тает во рту. Все знают мои струдели. – Вздернув брови, Зельда Зиолко повернулась на каблуках и прошествовала в дом. – Ха! – донеслось до Тамары ее тихое ворчание. – Она привезла струдель. Струдель, надо же.

Луис виновато улыбнулся и, беспомощно пожав плечами, открыл перед Тамарой стеклянную дверь. Она весело улыбнулась ему, хотя ей было совсем не до смеха. Глаза ее были сердитыми, а в сердце клокотала ярость, но она сумела принять равнодушное выражение, чтобы не доставить этому чудовищу удовольствия увидеть себя расстроенной.

«Она самый настоящий дракон, – думала Тамара в отчаянии. – Бог мой, даже еще хуже, чем я могла предположить!»


Когда они закончили обедать, уже темнело. Неожиданно вскочив на ноги, Зельда включила небольшую люстру с дешевенькими хрустальными подвесками. Она вспыхнула слишком ярким, почти сюрреалистическим светом, и Тамара невольно зажмурилась, ослепленная шестью шестидесятиваттными лампочками.

– Луи, отправляйся в гостиную, – коротко приказала Зельда. – Послушай радио. Почитай воскресную газету. Тамара поможет мне убрать со стола.

Он обменялся взглядом с Тамарой. Глазами и улыбкой, в которых читалось безграничное терпение, она дала ему понять, что волноваться не о чем.

– Хорошо, – ответил Луис, комкая салфетку и поднимаясь на ноги. Подойдя к Тамаре, он поцеловал ее. Затем повернулся к Зельде. – Все было очень вкусно, мама.

– Если тебе так нравится, как я готовлю, мог бы почаще навещать свою бедную мать, – пожаловалась Зельда.

Он поцеловал ее в щеку и удалился.

Зельда закрыла за ним кухонную дверь, но тихие звуки музыки доносились до Тамары из гостиной. Она узнала эту симфонию. Малер. Траурная и гнетущая, эта музыка как нельзя лучше подходила этому унылому дому. Интересно, как вообще Луису удается заставить себя приезжать сюда, пусть даже так редко.

Зельда мыла посуду, а Тамара вытирала. Некоторое время они работали в неуютной тишине. Тамару не покидало ощущение, что она неспроста участвует в этом старом как мир женском занятии. Она ждала, зная, что в свое время Зельда сама расскажет ей все.

Долго ждать не пришлось.

– Значит, ты хочешь выйти замуж за моего Луи, – наконец произнесла Зельда и вздохнула. Было непонятно, что огорчает ее – предстоящая женитьба сына или пригоревшая миска, которую она скребла. – Разумеется, я хочу, чтобы мой сын женился. Я его мать и желаю ему самого лучшего. Какая мать не желает счастья своему сыну, спрашиваю я тебя?

Тамара молчала, догадываясь, что Зельде не нужен ее ответ.

– В конце концов, Луи уже тридцать лет. Пора ему подарить мне внуков. – Зельда искоса посмотрела на Тамару, и в ее остром, пронзительном взгляде явно читалось подозрение. – А ты любишь детей?

Такой неожиданный поворот удивил Тамару.

– Я… ах, да… конечно, – пробормотала она.

– Гм. – Зельда ополоснула миску горячей водой и протянула ее Тамаре. – Семья – это не только игра в дом и занятия любовью, – продолжала она, энергично моя стакан мыльной губкой. Затем ополоснула его и поднесла к свету, чтобы убедиться в том, что он чистый. – Семья означает домашний очаг, который надо беречь. Это призвание, и этому надо посвящать себя целиком. Луи сказал мне, что ты хочешь продолжать работать. Скажи, как ты собираешься создать очаг, иметь детей и одновременно сниматься в кино? – Она испытующе посмотрела на Тамару. – Наверное, тебе удается делать в три раза больше других?

Тамара чувствовала, что краснеет под этим немигающим взглядом, но упрямо вздернула подбородок.

– Мы с Луи любим друг друга, – парировала она с вызовом.

– Неужели? – Зельда не отводила взгляд. – Может быть, вы только думаете, что любите друг друга…

В глазах Тамары вспыхнула уверенность.

– Я знаю, что это так, – твердо сказала она.

– Ты так молода, – нетерпеливо прошипела Зельда. – Ответь мне, дитя, сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Глаза Зельды сверкнули.

– Всего восемнадцать! У-у-у! И уже все знает! – Она покачала головой и в молчаливой задумчивости вымыла несколько тарелок. Затем резко вынула руки из миски с водой и развернулась к Тамаре. – Оставь его в покое! – отрывисто потребовала Зельда. В ее глазах вспыхнул безумный огонь. – Луису только тридцать. Он уже был однажды женат. Не позволяй ему еще раз совершить ту же ошибку. Умоляю тебя – оставь его в покое!

Тамара была так поражена, что на мгновение потеряла дар речи.

Почувствовав близкую победу, Зельда придвинулась ближе. Бросив через плечо взгляд на дверь, чтобы убедиться в том, что Луис незаметно от нее не вошел в кухню, она заговорила с такой силой и яростью, что Тамаре пришлось отпрянуть от брызжущей слюной женщины.

– Я знаю, что тебе нужно! Ты такая же, как все девки, которые вешаются ему на шею. Луи – известный режиссер, и ты считаешь, что у него много денег. Ты думаешь, он сделает из тебя звезду! – Ее обезумевшие глаза горели праведным гневом.

– Это неправда! – с жаром прошептала Тамара. – Я люблю его! – У нее вдруг закружилась голова, и кухня медленно поплыла перед глазами. Ей пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть.

– Тогда докажи мне это.

Тамара вытерла глаза.

– Каким образом? Отказавшись от него? – С ее губ сорвался короткий невеселый смешок, и она отвернулась в сторону.

Зельда помолчала.

– Нет, – сказала она наконец, беря ее за руку и поворачивая к себе лицом. – Есть другой способ.

Тамара вопросительно подняла брови.

– Подпиши документ, составленный моим адвокатом.

Тамара подозрительно посмотрела на Зельду.

– Какой документ?

– Своего рода брачный контракт, только не между Луи и тобой, а между тобой и мной. Он очень прост. В нем говорится, что, если вы по какой-либо причине разведетесь или если, Боже упаси, Луи умрет раньше тебя, ты отказываешься от всех прав на его собственность. По крайней мере, при моей жизни.

– Другими словами, вы хотите быть уверенной в том, что получите все… а я не получу ничего.

Зельда нахмурилась.

– Это не я сказала, а ты. Но думаю, в какой-то степени ты права. Тебе надо помнить только одно: подписав этот документ, ты докажешь мне, что выходишь замуж за Луи, а не за его деньги или влияние.

– А он об этом знает?

– Нет! – выразительно произнесла Зельда. – Он и не должен об этом знать. Зачем его волновать, правда?

Тамара недоверчиво смотрела на нее.

– Вы больны! – прошептала она.

– Неужели?

– Хотя, возможно, я ошибаюсь, и вы просто – хапуга. Вы пытаетесь шантажировать меня.

Глаза Зельды стали ледяными.

– Теперь я вижу, что зря старалась с этим контрактом. Я с самого начала раскусила тебя. Мне следовало это предвидеть.

Тамара изумленно спросила:

– Вы все это говорите серьезно, правда? Зельда решительно вздернула подбородок.

– Да. Контракт у меня под рукой. – Выдвинув ящик, она вынула из него документ на двух страницах, прищепленный к светло-голубому планшету, и протянула Тамаре.

Тамара медленно взяла его и принялась читать, проговаривая про себя каждое слово этого жестокого контракта. Он изобиловал всевозможными «ввиду того, что», «принимая во внимание тот факт, что», «в той мере, насколько», «в силу вышеизложенного» и так далее – всеми теми точными, лишенными эмоций юридическими терминами, которые позволяют сохранять благоразумную дистанцию между документом и теми эмоциями, которые лежат в его основе. Несмотря на необычный характер контракта, у нее не было ни малейшего сомнения в его абсолютной законности и юридической силе в суде. Зельда не производила впечатления женщины, которая могла допустить промах в такого рода делах.

Тамарин голос зазвучал слабо и напряженно:

– А если я не подпишу?

– Тогда я не дам Луи своего благословения на вашу свадьбу. Да, я знаю, что мой Луи очень упрям и все равно женится на тебе. Но как ты думаешь, долго ли продлится ваше счастье, если его родная мать отречется от него?

– Вы с самого начала все рассчитали, не так ли? – с горечью спросила Тамара. – Вы отправились к вашему адвокату, чтобы он заготовил это, – она потрясла документом, – даже не дожидаясь нашего знакомства. Вы заранее решили, что я вам не понравлюсь. – В ее глазах стояли слезы.

– При чем тут, нравишься ты мне или нет. Луи – мой единственный сын, и я намерена защищать его любой ценой. Я бы с радостью умерла, лишь бы не видеть, как какая-то женщина использует его в корыстных целях.

– Я тоже.

– Ну? – Зельда спокойно посмотрела на Тамару. – Ты подпишешь его, не так ли?

Призвав все свое достоинство, Тамара устало ответила:

– Да, я подпишу. И вы можете быть спокойны. – Волнение душило ее. – Я никогда ничего ему об этом не расскажу. Я не хочу, чтобы он знал, какая бессердечная у него мать. Ни один сын не заслуживает того, чтобы знать это.

На какой-то краткий миг ей показалось, что сердце Зельды смягчилось, но она быстро спохватилась и приняла прежний несгибаемый вид.

Она протянула Тамаре ручку. Тамара выхватила ее и поставила свою подпись.

– В трех экземплярах, – сказала Зельда, вынув еще два экземпляра договора.

– Вот. – Тамара бросила контракты на стол. – А сейчас прошу меня извинить, я думаю, Луису пора отвезти меня домой. – Ее голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. – Благодарю вас за обед.