Когда члены Тайного совета прибыли в Ричмонд, королева, не предупрежденная об их визите, встретила их весьма настороженно. Что, если Хендрик решил изменить условия их договора, заключенного уже много месяцев назад? Что, если он решил отослать ее домой, в герцогство ее брата? Анна встревоженно поглядывала на гостей.

Герцог Суффолк, бывший в то время председателем Тайного совета, осторожно изложил молодой королеве суть дела, искренне веря, что для нее все это явится полной неожиданностью. Герцог попросил Ганса переводить его слова на родной язык королевы — он хотел быть уверенным, что она полностью понимает его и осознает, что происходит. Придворные дамы пожирали глазами разворачивающуюся перед ними сцену, предвкушая, как потом они смогут о ней рассказывать. Их головы, как по команде, поворачивались то к королеве, то к гостям.

— Ну вот, — сказала Анна по-немецки, обращаясь к Гансу, — наконец это случилось. Он получит свою новую невесту и проведет лето в романтической любви. Помоги, Господи, бедной девочке! — Она поднесла к глазам кружевной платочек, стараясь показать окружающим, как сильно она опечалена.

— Что я должен ответить герцогу, ваше величество? — спросил Ганс.

— Я сама отвечу ему, Ганс, — сказала королева и, повернувшись к герцогу Суффолку и остальным, заговорила по-английски:

— Испытывая к его величеству чувства глубокой привязанности и уважения, я готова предоставить решение этого вопроса церкви, если такова воля короля, моего господина. — Анна поклонилась, благопристойно сложив руки.

— Полностью ли вы уверены, что она понимает, о чем речь? — спросил герцог Норфолк. Он не хотел, чтобы впоследствии возникли какие-то осложнения.

— Да, милорд, — к изумлению герцога, ответила ему сама королева. — Я целиком и полностью все понимаю. Его величество беспокоит, что наш брак может быть признан не соответствующим закону. Я доверяю его величеству, а он не стал бы передавать этот вопрос на рассмотрение духовенства, если бы у него не было для этого достаточных оснований, не так ли? Поэтому, как хорошая жена, я должна поступать в соответствии с его желаниями, что я и делаю. — Анна улыбнулась.

— Благодарим вас, мадам, — сказал архиепископ. — Воистину вы являетесь примером супружеской покорности для всех женщин. Его величество останется доволен.

Члены Тайного совета отбыли, весьма довольные тем, что все так легко разрешилось, однако герцог Томас продолжал терзаться подозрениями.

— Хотелось бы мне знать, что у этой женщины на уме? Она, казалось, с радостью дала согласие, хотя не могла не понять, что в результате остается и без мужа, и без короны.

— А может быть, — мягко сказал архиепископ, — это ее устраивает? Я понимаю, Томас, вам это трудно представить, но есть на свете люди, которым совсем не интересно властвовать.

— Значит, они просто дураки! — огрызнулся герцог Норфолк.

Король пришел в восторг от успеха миссии Тайного совета. Во время их тайных переговоров Анна проявила такой ум, что король втайне опасался, не перехитрит ли она его, внушив ему ложное чувство безопасности. Он боялся, что в последний момент она начнет возражать и попытается сохранить корону.

На следующий день Генрих направил в адрес высшего духовенства послание с просьбой рассмотреть вопрос о его браке с Анной Клевской. В нем подчеркивалось, что, хотя король и не хотел жениться, но намерения у него были самые честные и благородные. Он пошел на это ради блага своей страны, чтобы упрочить и приумножить свой род. Однако, несмотря на положительные отзывы о принцессе Клевской, ему достаточно было один раз взглянуть на нее, чтобы понять: он никогда не сможет ни полюбить ее, ни просто вступить с ней в супружеские отношения. Король все-таки обвенчался с ней, поскольку в тот момент у него не было никакой возможности отказаться от брака, не оскорбив при этом бедную женщину, которая оказалась, помимо всего прочего, пешкой в крупной политической игре. Тем не менее мысли о возможности более ранней помолвки с сыном герцога Лоррейна, с одной стороны, и его собственная неспособность практически осуществить этот брак, с другой, не дают ему покоя. Король хотел бы знать мнение церковников по этому вопросу. У него нет никаких мотивов желать расторжения брака с Анной Клевской, но можно ли считать этот брак законным?

В течение нескольких последующих дней собрание представителей высшего духовенства выслушивало показания свидетелей. Граф Саутгемптон, адмирал Фицуильям и сэр Браун рассказали о мгновенном и полном разочаровании короля при первой же встрече с принцессой Клевской. Кромвель из Тауэра под присягой подтвердил, что король чувствовал себя несчастным и страстно желал избежать женитьбы. Это была последняя услуга верного министра своему господину. Были допрошены также королевские медики. Доктор Чамберс поклялся, что король жаловался им с доктором Батсом на свою неспособность вступить в интимные отношения с леди Анной.

— Король не сомневался, что смог бы осуществить акт с другой женщиной, но леди Анна вызывала в нем такое отвращение, что он не в силах был заставить себя даже попытаться. Я посоветовал ему отказаться от дальнейших попыток, поскольку они могут привести к обессиливанию половых органов и болезни, — заявил доктор Чамберс.

— У короля множество раз случались ночные выделения, когда он был уже женат на леди Анне, — сообщил высокому собранию доктор Бате. — Это, милорды, является неопровержимым доказательством отсутствия нормальных половых сношений. Так что, хотя он и делил ложе с этой дамой, однако она осталась такой же девственницей, как в тот день, когда ступила на английскую землю. Я готов поклясться в этом спасением своей души. — Доктор Бате смиренно сложил толстые руки на намечающемся животике.

В палате лордов также обсуждали эту проблему. Вопрос о возможной помолвке с сыном герцога Лоррейна пришлось снять с повестки дня, поскольку тот благополучно женился на дочери французского короля. Вряд ли это случилось, если бы имела место помолвка с Анной Клевской. И теперь лучше не поднимать этот вопрос, иначе Франция может счесть себя обиженной. Стоит ли по такому поводу лезть на рожон и затевать войну? Доказанное нежелание короля вступать в этот брак и неспособность осуществить его являются вполне весомыми причинами для его расторжения. У Англии есть только один наследник трона мужского пола. А нужно больше. Если Генрих Тюдор не получит этих наследников от Анны Клевской, тогда какой толк от этого супружества? Палата лордов выступила единодушно: этот союз должен быть расторгнут.

Девятого июля собрание духовенства под председательством двух архиепископов — Кентерберийского и Йоркского — постановило признать брак короля с Анной Клевской недействительным и аннулировать его. Обеим сторонам не возбранялось вновь вступать в брак. Архиепископ Кранмер, граф Саутгемптон и герцог Суффолк отправились в Ричмонд, чтобы уведомить королеву о принятом решении.

— Отныне, мадам, вы считаетесь возлюбленной сестрой короля, — объявил герцог Суффолк и перешел к материальной стороне дела. Сообщив о назначенном Анне денежном содержании, он закончил:

— Вам также разрешено оставить себе все украшения, посуду и прочие предметы обихода. Дворец в Ричмонде, замок Хьюэр и поместье Блетчингли теперь принадлежат вам. Только дочери короля и новая королева будут считаться выше вас, мадам. Надеюсь, что вы удовлетворены столь щедрыми и почетными условиями, предложенными вам нашим милостивым повелителем Генрихом Тюдором. Господи, храни короля!

— Я всецело удовлетворена щедростью моего дорогого брата Хендрика, — ответила леди Анна. — В ближайшие дни я напишу ему, что покорно подчиняюсь вынесенному относительно меня решению. Этого достаточно, милорд, как вы считаете? — Анна тепло улыбнулась герцогу.

« Надо же, ее вполне устраивает такое развитие событий! — удивился герцог Суффолк. — Хорошо, что Генрих не видит ее довольной физиономии›.

— Да, мадам, это как раз то, что нужно, — произнес он вслух.

— Ко двору герцога Клевского будет направлен специальный посол сэр Уоттон, — вступил в разговор архиепископ, — чтобы объяснить это деликатное дело вашему брату. Если бы вы могли послать с ним письмо, это очень облегчило бы миссию.

— Вы поможете мне написать его? — спросила Анна. — Мое недостаточное знакомство с английским языком может привести к каким-то недоразумениям или к непониманию со стороны Вильгельма. Он иной раз туго соображает.

Граф Саутгемптон и герцог Суффолк усмехнулись при этом замечании, а архиепископ удивился:

— Разве вы не предпочтете написать своему брату на вашем родном языке, дорогая мадам? Не удивит ли его и не обеспокоит ли, если вы обратитесь к нему на английском?

— Теперь я англичанка, милорды, — ответила Анна, — и, если это вас не затруднит, мы вместе напишем письмо на английском языке, а потом, если сочтете нужным, вы переведете его на язык моей родины. Пошлите Вильгельму оба варианта, чтобы он убедился, что оригинал написан мной собственноручно. Это должно его успокоить, не так ли? — ясно улыбнулась она.

— Не хотите ли передать что-нибудь королю, миледи, — спросил герцог Суффолк, — заверив его в вашем согласии?

— Да, — согласилась Анна, — можете сказать моему брату королю, что отныне и навеки я — самая покорная из его слуг. — Анна склонилась в реверансе.

— Невероятно! — воскликнул граф Саутгемптон, когда они возвращались в Лондон. — Никогда не встречал такой разумной женщины, хотя, с другой стороны, с самой первой встречи в Кале она очень хотела, нет, даже жаждала во всем угождать королю.

— Она наверняка угодила ему сегодня, — со знанием дела заметил архиепископ. — Боюсь, что, потеряв эту королеву, мы лишились выдающегося дипломата. Я никогда не видел лучшего тактика.

— Если вас интересует мое мнение, так она была очень рада избавиться от короля, — хмыкнул герцог Суффолк. — Бедный старина Гэл был бы, наверное, разочарован, узнай, с каким удовольствием она подчинилась его воле. Думаю, я скажу ему, что, услышав новость, Анна упала в обморок и лишь потом вы, Томас, заверили ее в добром отношении короля. Это польстит его тщеславию, вы согласны, милорды?