— Я тоже скучала, очень-очень. — цепляясь за его шею, я вдыхала запах горького шоколада и корицы. Такой знакомый и любимый.

После нашего примирения он правда сдерживал себя. У него случались вспышки необоснованной ревности, но я просила его высказывать это все мне. Пусть лучше мы выясним все это в четырех стенах, чем он будет устраивать скандалы на публике. Я старалась прислушиваться к его претензиям, и уделять ему больше времени. В нашей не долгой любовной истории мы научились самому главному — это слушать друг друга, и принимать во внимание мнение другого.

* * *

Я потеряла счет дням. Ничего примечательного со мной не происходило, кроме того что я запретила себя плакать. Вспоминать о нем одно, но плакать по нему я больше не хочу. Хочу быть сильной. Виталик хвалил меня, и мне было этого достаточно. Я напоминала себе маленького ребенка, который учится ходить. Вот только я училась жить, каждый день перебарывая себя. Самым настоящим открытием стала моя борьба с кошмарами.

— Не надоело мучать меня? — спросила я все у того же старца.

— Я говорил уже много раз, мы здесь только из-за тебя. Ты не отпускаешь нас.

— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я забыла его? Никогда! И знаешь, мне больше не страшно. — он восторженно посмотрел на меня.

— Так что же теперь ты хочешь?

— Хочу научиться жить без него. — смотря в сторону, где Саша стоял у алтаря, прошептала я.

— Без него, но с памятью о нем? — удивленно спросил старец.

— Не заставляй меня забыть его. Он был моей жизнью, я хочу помнить это.

— Ты понимаешь что делаешь себе больнее? — он восхищенно смотрел на меня, а я молчала. Конечно воспоминания — это боль. Но все воспоминания о нем греют мне душу. Они не могут приносить мне страдания, они самое светлое что осталось у меня. Воспоминания и его фотографии. И я попытаюсь быть счастливой. За нас двоих. Он снова исчез, оставив нас наедине.

— Прости меня Саш, за все прости. Я не пойду к тебе, но это не значит что я не люблю тебя. Ты всегда в моем сердце. Я не знаю смогу ли создать с кем-нибудь семью, завести детей, но в одном я уверенна на все сто процентов: ты самое лучшее что случалось в моей жизни. Наша любовь это самое замечательное что я когда-либо переживала. Возможно, я больше не испытаю этого чувства, но я благодарна тебе за то, то ты показал мне любовь. Пусть и такую недолгую. Я люблю тебя, помни это. Так же как и я вспоминаю о тебе. — я проснулась, но не от удушья, а просто как от толчка. Я была вся в поту, и, ступив на холодный пол, направилась в туалет. Сегодня было на удивление тихо. Когда я зашла в туалет, мое сердце замерло на секунду, а потом забилось с удвоенной силой. На полу, сидела женщина. В ее руках был осколок от стекла, которое она разбила в туалете.

— Нет! — воскликнула я. Женщина подняла голову, глядя на меня пустыми карими глазами. Она нагнула голову и улыбнулась мне.

— Не делай этого. — на вздохе прошептала я. Вокруг была кровь, и я поняла что она исходит от ее окровавленной руки, в которой она держит осколок. — Это того не стоит. — я медленно стала приближаться к ней.

— Ррр — гортанно прошипела она, оскалившись. Я застыла. Дверь открылась, и на пороге появился Виталик. Он сонно тер глаз, и не сразу сообразил что происходит. Когда он, уже большими глазами, осмотрел помещение, то застыл как статуя.

— Аня, лучше не двигайся. — спокойно сказал он, а меня стало потряхивать. — Юля, положи осколок. — но девушка еще громче зарычала, и вскочила на ноги. Я боялась сделать шаг, но понимала что должна что-то предпринять. Посмотрев на Виталика, я заметила как он подмигнул мне, и кивнул на Юлю. Я поняла его. Больше не раздумывая, я толкнула ее. Она отлетела к кабинкам, а Виталик бросился к ней. Между ними завязалась борьба. Юля отпихнула Виталика и он упал на спину. Она села на его талию и занесла лезвие. Инстинкты сработали раньше чем я поняла что творю. Я столкнула ее с него, но сама оказалась вовлеченной в драку. Я повернулась к Виталику всего на секунду, и ей этого хватило. Она пырнула меня в бок, после чего сделала это еще раз. Я упала на пол, от сильной боли. Из моих глаз брызнули слезы, от той боли, которую причиняла рана.

На крики прибежали санитары, и оттащили Виталика от Юли, который удерживал девушку. Как только у Виталика отобрали Юлю, он упал на колени рядом со мной. Я чувствовала как теплая и тягучая жидкость покидает мое тело. Боль, снова адская боль.

— Тихо, не умирай! — он схватился за свои волосы, я слышала как дрожал его голос.

— Так о-обидно. — заикаясь, произнесла я. — Я только за-за-захотела жить.

— У тебя еще все впереди! Ты еще меня переживешь! — его голос дрожал точно так же как и мой.

— Я так х-хотела б-б-быть сильной.

— Детка, ты и так сильная. Самый сильный человек из всех что я встречал. — сквозь слезы я улыбнулась. Я уже знала что не выживу. Чувствовала, что умираю.


Я лежу на холодном полу, и все что я чувствую — боль. Трудно дышать, двигаться, трудно существовать. Последний шаг в моей жизни сделан, и все что мне остается, это вспоминать о тебе. Последний раз, перед тем как встретить смерть. Попасть в ее крепкие объятия и раствориться. Я пыталась забыть, но с потерей воспоминаний теряла себя. Я хочу к тебе, и надеюсь, что ты тоже ждешь меня. Жизнь стала адом, и единственный выход из сложившейся ситуации — воссоединиться с тобой. А пока я лежу, и всматриваюсь в пепельного цвета потолок, вспоминая свою никчемную жизнь, в ожидании смерти. Все что я сейчас хочу, чтобы родные руки обняли меня и начали раскачивать как маленького ребенка, нашептывая ласковые слова на ушко. Кажется, пришло мое время, и я не боюсь. Не сожалею о своем поступке. Пусть лучше умру я чем Виталик. Он достоин жить, а я достойна спокойствия рядом с тем, к кому стремиться моя душа.

Эпилог

Четыре одиноких фигуры в черном стояли рядом с гробом, в котором лежала прекрасная девушка, в пышном белом платье. Какая теперь разница как она умерла? У каждого на глазах были слезы, и даже невозмутимые мужчины не стеснялись их. Эта девушка была близка каждому из них. Здесь не хватало только двух озорных подруг. Они не смогли. Возможно, спустя время они придут. Вспомнят все юношеские проделки, а пока все это слишком тяжело. Женщин трясло как в лихорадке, и они прижимались к бокам своих мужчин. Каждый из них чувствовал вину перед ней. Мать — за то, что не усмотрела, Евгений — за то, что не достучался, Алла Романовна — за обвинения в ее адрес, Григорий Валерьевич — за то, что не сдержал напор жены. Теперь это было уже не важно. Они молча смотрели, как закрывают крышку гроба, и спускают его. Ее хоронили рядом с тем, по кому она убивалась чуть больше двух месяцев.

— Я даже не попросила прощения. — прошептала Алла Романовна.

— Теперь это не важно. — закуривая сигарету, произнес Евгений. На маму Ани было страшно смотреть. Она, как будто, постарела на несколько лет. Синяки под глазами, опухшие веки. Сломаться ей не давал Евгений. Он постоянно был рядом, и успокаивал мать, которая так нелепо потеряла своего ребенка.

— Думаю, ей будет там хорошо. — впервые подала голос ее мама. — Она не умела жить без него. — из-за туч вышло солнце. Яркий луч, который был еще слабым, но уже грел. Она действительно не умела жить без него, но только один человек знал что она пыталась. Пыталась карабкаться так же как и он. Его освободят через неделю, и он придет на ее могилу. Скажет еще раз что она сильная. Что несмотря на всё, она боролась. Боролась как могла, и она не проиграла эту борьбу. Она доказала, что может жить без него. Пусть это плохо получалось, но только Виталик знал что за последние шесть дней она не проронила ни слезинки. Она старалась как можно реже говорить о своем горе, и впервые решилась рассказать Светлане Борисовне о кошмарах. Ей просто не хватило времени. И Виталик не стесняясь смог назвать ее сильной, и теперь он будет сражаться за жизнь, вспоминая о девушке, которая боролась.

* * *

Боли больше не было. Была какая то легкость. Словно я все это время пребывала под водой, а теперь получила глоток свежего воздуха. Я была все в том же лесу, но отчетливо понимала что не сплю. Я не испытывала того страха что прежде, только предвкушение. Я увидела его издалека. Только теперь он не просто стоял, он улыбался. Господи, как я скучала по его улыбке.

— Иди сюда маленькая, не бойся. — произнес Саша, а я задохнулась собственными эмоциями. Подхватив подол платья, я рванула к нему. Я боялась только одного, что он раствориться. Словно мираж в пустыни, но он стоял, и улыбался мне такой родной улыбкой. Я бросилась ему а шею, словно он мой спасательный круг. Как же я скучала по нему. По его запаху, рукам. Мое тело сотрясалось от рыданий, по щекам скатывались крупные слезы. Впервые эти слезы не были слезами траура или горя. Это были слезы радости.

— Не надо маленькая. — гладя меня по голове, шептали его губы.

— Я так скучала по тебе. Не оставляй больше меня.

— Никогда. — я подняла голову, и встретилась с ним взглядом. Только он мог улыбаться одними глазами. — Вместе навсегда?

— Навсегда. — его губы накрыли мои, и я думал что сердце выскочит от переизбытка чувств. Крепко обняв его за шею, я посмотрела в лес. Там стоял старец с гуслями, облокотившись о дерево. Он печально улыбался, а не знала его ли благодарить в моем воссоединении с Сашей? Одно я знала точно, теперь мы навечно вместе, по-другому не могло и быть.