Через некоторое время Синтия с радостью и гордостью отмечала среди остальных не по возрасту развитых и самостоятельных. Она часто думала, что именно таким будет дано построить мир более совершенный, чем удалось ее поколению, и пыталась вообразить, как они вырастут, вступят в жизнь, упорно добиваясь цели, а потом их дети и внуки последуют их заветам.

— Я часто размышляю о жизни вообще, наших детях, их будущем… о рождении новой жизни и что все это значит с разных точек зрения, — поделилась однажды Синтия с миссис Гривз.

— Очень хорошо все понимаю, — ласково улыбнулась та. — Сама когда-то много об этом думала… В особенности о том, какая от меня польза себе и другим. Ах, дорогая, сколько я упустила времени, задавая себе подобные вопросы, подвергая сомнению смысл своего существования — ведь надо было попросту выполнять свой долг, и все.

— Это, по-вашему, самое главное?

— Конечно! — уверенно воскликнула миссис Гривз.

— Увы, я не всегда знаю, по отношению к кому мне следует выполнять свой долг, — отозвалась Синтия.

— Ну, вы его выполнили по отношению ко мне, когда появились у нас, мой ангел! Не знаю, что бы я без вас делала!

— Я работаю с удовольствием, трудно, конечно, но с удовольствием, — призналась Синтия и добавила, — вы меня не выгоните?

— Что вы! — горячо сказала миссис Гривз. — Оставайтесь, если можете, вы так нужны нам. И детям — они все вас любят.

Синтия поглядела на кроху, примостившегося у нее на коленях. Он устроился поудобнее и сладко заснул.

— Прелесть, правда? — улыбнулась Синтия.

— А может быть, для вас именно в этом ответ на все вопросы? — тихо сказала миссис Гривз. — Ребенок, свой собственный, существо, которое верит вам, во всем зависит от вас, а наступит час, будет вам заменой.

Синтия отрицательно покачала головой, и от собеседницы не укрылось минутное выражение горькой печали на ее лице.

Дверь в эту минуту открылась, и Дорис позвала:

— Мама! Тебя хотят видеть!

Миссис Гривз встала, Синтия обернулась, и сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, когда она увидела, кто стоит позади Дорис.

Роберт! Роберт — в этой непривычной обстановке было особенно заметно, какой он рослый, как хорош собой.

Он говорил о чем-то с миссис Гривз, потом оба повернулись к ней, а она сидела безмолвно, прижав к груди спящего ребенка, еле переводя дыхание.

Роберт подошел, и Синтии показалось, что все исчезло, и они остались вдвоем, и никого больше, кроме спящего малыша у нее на руках.

— Что вы хотите? — произнесла она с трудом и вдруг увидела, что на лице у него странное, незнакомое ей выражение.

— Вы должны помочь мне, Синтия, — ответил он. — Только вы в состоянии мне помочь. Микаэла сбежала с Хью Мартеном.

Говорил он спокойно, но Синтия поняла, почему он выглядит так необычно. В его глазах было глубокое страдание.

17

Синтия потом не могла себе объяснить, как это получилось, но без объяснений или извинений Роберт увел ее, и вот они в пути.

Машина быстро мчалась вперед, Роберт сосредоточенно глядел на дорогу — ему вообще была свойственна, как она уже заметила, сосредоточенность во всем, что он делает, — но сейчас в нем чувствовалось еще и огромное внутреннее напряжение.

Роберт молчал, и, подождав, пока они выедут с шоссе на проселочную дорогу, она спросила:

— Как вы меня нашли?

— Заставил Грейс дать ваш адрес. Не вините ее, она упиралась, довела меня просто до отчаяния. Тогда я сказал ей правду, и она согласилась со мной — только вы одна можете помочь.

— Остановимся на минутку, расскажите все толком.

Роберт повиновался. Он молча подъехал к обочине, выключил зажигание и только тогда взглянул на нее. В его глазах читалась немая мольба.

— Рассказывать, в сущности, особенно нечего. Сегодня я должен был провести весь день вне дома. Уехал сразу после завтрака в Ньюмаркет. Микаэла завтракала со мной в столовой. Я этому несколько удивился — обычно завтрак ей подают в постель. И я даже растрогался, подумал, что девочка хочет побыть со мной.

На мгновение он смолк, словно стараясь удержаться от едкого замечания. Потом, сделав над собой усилие, заговорил снова:

— Я попрощался и уехал. Проехал несколько миль и вдруг сообразил, что забыл дома важные бумаги, которые нужно обсудить с грумом.

Я вернулся в «Березы» минут через сорок, прошел в библиотеку и взял бумаги с письменного стола. И подумал — вдруг опоздаю к обеду, надо предупредить Микаэлу, а то я ей за завтраком сказал, что непременно буду к восьми. Я позвонил Барнетту, и, когда он вышел, спросил: «Где мисс Микаэла». Он с удивлением поглядел на меня и ответил:

— Мисс Микаэла уехала почти сразу после вас, сэр.

— Вы не знаете куда? — поинтересовался я.

— За ней приехала машина, сэр, но, по-моему, она оставила вам записку.

— Записку? — спрашиваю, — где?

Он пошел за запиской, а я удивился, почему она не сказала, что уедет в такую рань. Она за завтраком вообще не коснулась своих планов на тот день.

Барнетт вернулся с конвертом. Я взял его с недобрым предчувствием.

Роберт достал из кармана конверт и протянул его Синтии. Достав письмо, она прочла четыре строчки, написанные изящным и четким почерком Микаэлы.

«Я уезжаю с Хью Мартеном. Я люблю его и буду всегда любить его одного. Бесполезны любые попытки отговорить меня от моего решения.

Микаэла».

Синтия ахнула.

— Я знал, что иногда она встречается с этим человеком, — заговорил Роберт. — Мы видели его в Гудвуде, и как-то он устроил прием в Лондоне в честь Микаэлы. Вы меня предупреждали о нем, и я очень ясно дал понять, что для Микаэлы это неподходящее и нежелательное знакомство, ну, и после этого они встречались тайком, и я ничего не знал. Синтия, как теперь быть?

Синтия свернула листок и положила обратно в конверт.

— Вы хоть отдаленно представляете себе, куда она поехала?

— Нет!

— Вам, конечно, известно: жена Хью Мартена — католичка, и развода ему никогда не даст?

— Микаэла так молода, она совсем еще ребенок, подобные истории вообще не для нее! — воскликнул Роберт.

— Мне надо подумать, — проговорила Синтия.

Она прикрыла рукой глаза, вспоминая далекое прошлое. Бал в Лондоне, ей только что исполнилось восемнадцать. Хью Мартен пригласил ее на танец и дал без обиняков понять, как она ему нравится, но ей это было безразлично, ее мысли были заняты Питером. А Хью крепко держат ее за талию и говорил негромко:

— А, может, поедем ко мне, и устроим вечеринку? Вдвоем? Отлично проведем время! У меня прекрасная радиола, шампанского море разливанное и очень удобный диван. Что еще нужно?

— Спасибо, я предпочитаю остаться здесь.

— И делаете глупость, радость моя, ведь вы ни разу еще у меня в гостях не были. Вам понравится! Ну, же, давайте! Вы много теряете.

— Спасибо, Хью. Я не поеду.

— А вы, оказывается, упрямица! — сказал он не то в удивлении, не то раздраженно. — В конце концов, мы соседи и старые друзья, и я, если угодно, просто хочу показать вам свою квартиру. Вообще-то, это шикарная мансарда — перестроенная верхотура старинного дома, есть, на что поглядеть.

Синтия запомнила его слова, хотя так и не поехала к Хью на «веселенькую вечеринку».

— Быстро едем к первой же телефонной будке, — вдруг приказала она Роберту.

— Зачем? Вы знаете, где Микаэла?

— Знаю. Скорее, Роберт, нельзя терять времени.

Она многое слышала о Хью Мартене — подолгу живет за границей, у него вилла на юге Франции, в Кении — ферма. Если Микаэла решила бежать с ним, они не задержатся в Англии, здесь их легко разыскать, здесь тут же начнутся скандалы и неприятности.

Роберт остановился у телефонной будки. Синтия вышла, взяла телефонную книгу, открыла на фамилии «Мартен» и повела пальцем вниз по странице. Да… вот он: «Мартен, сэр Хью, Бт. 191, Гросвенор Сквер, V. 1»

Синтия бегом вернулась к машине и назвала адрес.

— Вы думаете, она может быть там?

По его голосу легко было понять, что он испытывает. В первый раз Синтия по достоинству оценила железную выдержку этого человека. Было ясно, Роберт жаждет немедленных действий, но вид у него при этом на редкость хладнокровный.

— Есть такая вероятность, — ответила Синтия.

— Ну, заявимся мы туда, и что дальше?

Тут Синтия поняла, для чего он приехал за нею.

— Вы хотите, чтобы я поговорила с Микаэлой?

— С Мартеном я разберусь сам, — ответил Роберт с угрозой.

— Не смейте! — приказала Синтия. — Никаких опрометчивых поступков, Роберт… ничего, пока я не поговорю с Микаэлой. Если вы наброситесь на ее возлюбленного, да вдобавок причините ему вред, она вам этого вовек не простит, а он станет ей лишь дороже. Я поговорю с ней, если она захочет меня выслушать.

— Непременно выслушает, — заверил Роберт, — я знаю, она очень к вам расположена. И мне не к кому, кроме вас обратиться.

— Понимаю, — тихо отозвалась Синтия.

Она представила себе, как одиноки Роберт и Микаэла, совершенно одни в мире. У других семейные корни, поддержка родных и близких, круг старинных знакомых и друзей, авантюристам же в трудную минуту жизни положиться не на кого.

Первый раз ей стало жалко Роберта — сильный, полный жизни, энергии он беспомощен сейчас, в такую минуту видна его слабость, уязвимость.

— А Микаэла привязана к вам, Роберт? — задала она вопрос, когда они свернули в Гросвенор Сквер.

Он помолчал немного, прежде, чем ответить.

— Не имею представления. Может быть, я совершенно ей безразличен. Что она должна ко мне испытывать? Мы, в сущности, чужие друг другу.