Последние слова оказали свое действие. Сара опустила передник и негодующе воскликнула:

– Мисс Кейт, что это ты говоришь? Где ты подхватила такое грубое, вульгарное выражение? Впрочем, чего спрашивать, это конечно же от отца!

– Вовсе нет! От Тома!

– О, неужели? Сколько раз я тебя просила не подходить близко к конюшням, мисс Кейт! Да, хочу тебе еще кое-что сказать: если ты будешь бросаться такими выражениями в Стейплвуде, то вылетишь оттуда со скоростью пули!

– Хорошо, Сара, не буду, – покорно согласилась Кейт. Она взяла самый большой пакет, извлекла из него шаль от Пейсли и накинула ее на плечи своей няни. – Это – тебе! Скажи, что она тебе нравится! – приговаривала Кейт, обнимая Сару и целуя ее в щеку. – Это тебе на память, с любовью, дорогая.

Когда несколькими минутами позже в кухню зашел мистер Нид, он был поражен, увидев, как его невестка важно расхаживает по ней, как он выразился, вырядившись в красивую шаль, и тут же потребовал ответа, что это она тут делает, разряженная, словно рождественский бычок.

– О, отец, это мисс Кейт подарила мне, – ответила Сара, и слезы снова потекли у нее из глаз. – Это именно то, о чем я всегда мечтала.

– Ну что ж, – произнес мистер Вид, – так я и знал! Не зря она распушила свои перья! Как только увидел, что она выпорхнула из ворот, подумал: ну, не иначе как пошла сорить деньгами!

– Неужели вы и вправду так подумали? – спросила Кейт. – Ну тогда я не буду дарить вам табакерку, мистер Нид.

– Неужели ты ходила покупать мне табакерку, мисс Кейт? – спросил он, не веря своим ушам. – Ты меня разыгрываешь!

– Убедитесь сами, – воскликнула Кейт, протягивая ему коробочку.

– И правда табакерка, разрази меня гром! – произнес мистер Нид, беря ее узловатыми пальцами и поднося к глазам, чтобы получше разглядеть. – Настоящее серебро! – заявил он, очень довольный. – Ну спасибо тебе большое, мисс, большое тебе спасибо! И теперь каждый раз, когда буду брать понюшку табаку из этой коробочки, я буду вспоминать тебя, можешь мне поверить!

Сара отметила про себя, что он выразил свою благодарность с редкой изысканностью. Мистер Нид очень осторожно пересыпал содержимое своей костяной табакерки в серебряную и протянул пустую Саре, велев выбросить, поскольку она ему больше не понадобится, после чего отправился в свою любимую гостиницу. Вне всякого сомнения, он намеревался угостить закадычных друзей табачком из новой табакерки. Позже он узнал, что Кейт подарила новый носовой платок младшему из его внуков, и это слегка притупило его радость от подарка, но только до тех пор, пока ему не представилась возможность сравнить достоинства своей серебряной табакерки с платком, который он презрительно обозвал подтиркой для птичьего глаза.

Глава 3

Двумя днями позже, когда стрелка часов приближалась к пяти, и карета, в которой ехали леди Брум, ее племянница и горничная, была уже недалеко от Стейплвуда, леди Брум пробудилась от сна. Мисс Молверн не спала – она сидела со сверкающими от возбуждения глазами и то с благоговением поглаживала шелковистый мех своей горностаевой муфты, которую подарила ей леди Брум, то, скосив глаза, любовалась накидкой на своих плечах из того же меха, то с интересом вглядывалась в пейзаж, проплывавший за окнами кареты, размышляя о неожиданных переменах в своей судьбе.

С того самого момента, как она переехала в отель «Кларендон», ее не покидало ощущение, что она неожиданно очутилась в другом мире – мире изобилия и богатства. В гостинице ее встретили очень учтиво и препроводили наверх в апартаменты миледи. Она занимала несколько комнат, выходивших на улицу Олбемарн. Увидев племянницу, миледи бросилась к ней, поцеловала в щеку и, отодвинув от себя, не без зависти воскликнула:

– Какая же ты красавица! И какой у тебя тонкий вкус! Не удивительно, что этот гадкий юноша сделал тебе предложение. А, Сидлоу, познакомься – это моя племянница. Любовь моя, это Сидлоу, моя портниха, которая когда-то, подобно твоей Саре, была моей няней.

Мисс Молверн не зря провела полгода в доме благородных господ, и хотя мисс Сидлоу, которая всячески старалась продемонстрировать презрение к бедной родственнице своей госпожи, сделала ей безупречный реверанс, мисс Молверн не опустилась до рукопожатия. Она улыбнулась и ответила на реверанс мисс Сидлоу легким наклоном головы, прекрасно понимая, что только таким образом сможет заставить ее относиться к себе не как к бедной родственнице, а как к леди с первого взгляда.

Обед подали в номер миледи. Это был довольно скромный обед, однако блюда были подобраны с большой изысканностью. На первое подали суп и омары под соусом, рецепт которого был известен только Жакару – местному повару, а на второе – рагу из утят, на десерт – блюдо peu d’amour. Мисс Молверн, забыв обо всем на свете, ела с наслаждением.

Однако, поглощая изысканные блюда, она внимательно слушала рассказ миледи о славной истории Стейплвуда и семейства Брум. Она узнала, что один из Брумов был пожалован в рыцари королем Яковом I и с тех пор этот род не прекращался; она узнала, что все Брумы считали своим долгом расширить свои владения или усовершенствовать их декор. Леди Брум пообещала показать Кейт рисунки и планы барского дома, выполненные более двухсот лет назад, а потом добавила:

– Моя задача, вернее, задача сэра Тимоти была расчистить и облагородить сады, а также построить бельведер над озером, который придаст пейзажу законченный вид.

В глазах Кейт сверкнул лукавый огонек, но ее тетушка в это время выбирала peu d’amour и не заметила его. Кейт пришла в голову мысль, что хотя леди Брум понимает, что ее детская мечта выйти замуж за герцога – всего лишь пустое тщеславие, но полностью избавиться от него леди так и не удалось. Просто она направила его в другое русло – ее восхищение славной историей семейства Брум было отнюдь не напускным; когда она рассказывала о Стейплвуде, то говорила со знанием дела и в голосе ее звучало благоговение.

Тетушка рано отправила Кейт спать, предупредив, чтобы завтра к пяти часам утра она была готова к отъезду.

– Надеюсь, ты не возражаешь против того, чтобы ехать весь день? Я не решаюсь оставлять сэра Тимоти одного более чем на три дня, и к тому же я плохо сплю в придорожных гостиницах.

– Конечно же, нет! – не задумываясь, ответила Кейт. – Мне приходилось часто путешествовать целыми днями по Пиренейскому полуострову, да еще по ужасно скверным дорогам! А когда у меня не было лошади, я ездила в старинных колымагах.

– Ах, я и забыла, что ты жила в Португалии! Боюсь, что отдельные участки дороги, по которым мы поедем, просто ужасны, но у моей кареты очень хорошие рессоры и форейторы у меня свои собственные. Имея такую карету, я так мало путешествую! Сущая ирония судьбы! Но поскольку мне приходится ездить без мужа, то необходимо подбирать таких кучеров, на которых можно положиться. Ну а теперь я провожу тебя в твою спальню просто для того, чтобы убедиться, что там есть все необходимое.

Леди Брум окинула острым критическим взглядом спальню, а взгляд Кейт упал на горностаевую накидку и муфту, лежавшие на кровати. Она остолбенела:

– Это не мое, мэм!

– Что ты имеешь в виду? А, меха. Нет, они твои. Это мой первый подарок племяннице. Тебе они нравятся?

– О да, да, тетя Минерва, я, конечно, вам очень благодарна, но вы просто подавляете меня своей щедростью.

Леди Брум расхохоталась:

– Неужели? Глупышка, ты что, хочешь швырнуть мои подарки мне в лицо?

– Нет, я не так дурно воспитана, и они мне очень нравятся! – сказала Кейт с очаровательной наивностью, поднося муфту к лицу. – О, какая она мягкая! И какая роскошная!

То же самое можно было бы сказать и о карете, которая на следующее утро помчала их на север. Но вместо этого Кейт сказала, что такая роскошь, к которой она не привыкла, рождает совершенно неподобающие мысли в ее голове. Леди Брум кинула многозначительный взгляд на капор Сидлоу и улыбнулась, но попросила Кейт не болтать глупостей. Сидлоу, сидевшая спиной к ним на неизменном переднем сиденье, тоже улыбнулась, но улыбка ее была кислой. Однако, когда миледи уснула, что произошло очень скоро, и Сидлоу услышала, как Кейт обратилась к ней приглушенным шепотом, она немного подобрела.

– Расскажите мне о Стейплвуде, – попросила Кейт. – Вы, наверное, знаете, что я почти всю жизнь провела на Пиренейском полуострове среди очень грубых людей и никогда не была в английских помещичьих домах, да и в свет никогда не выезжала. Словом, я не знаю ничего о той жизни, которая мне предстоит! Что меня ждет?

– Вас ждет блестящее будущее, мисс Кейт, судя по тому, что вы очень приглянулись ее светлости.

– Надеюсь, я оправдаю ее надежды!

– Да, мисс Кейт, уж постарайтесь. У миледи и без того много крестов, которые ей приходится нести.

– Означают ли ваши слова, что я могу стать еще одним крестом на плечах миледи?

Поколебавшись какое-то мгновение, Сидлоу ответила, тщательно подбирая слова:

– О нет, мисс Кейт! Я просто имела в виду, что вы можете не оправдать ее надежд, но я уверена, что этого не произойдет.

– Поверьте мне, я не разочарую ее!

– Да, мисс, миледи – сама доброта для тех, кто ей нравится.

Кейт сразу же поняла, что подразумевалось под этим. Нахмурившись, она замолчала и принялась размышлять над словами Сидлоу. Что-то подсказывало ей, что расспрашивать дальше не стоит, но Сидлоу сама нарушила молчание.

– Мне кажется, – сказала она, – но я в этом не совсем уверена, что миледи надеется, что вы составите мистеру Торкилу компанию, которой ему так недостает, впрочем, не по его вине.

У домика привратника карета замедлила ход, и леди Брум проснулась. Она открыла заспанные глаза, поморгала и наконец поняла, где она находится. Выпрямившись, она повела плечами и сказала:

– Ну вот мы и приехали! Моя дорогая, прости меня ради Бога. Я уснула – это было так невежливо с моей стороны. А, Флит! Видишь, я приехала раньше, чем ты ожидал. Дома все в порядке? В полном порядке? Ну, у меня просто гора с плеч свалилась. Поезжай, Джеймс! – Она повернула голову к племяннице и улыбнулась ей – Это – Стейплвуд, – просто сказала леди Брум.