Даниэль Дефо - Всеобщая история пиратов

Приведу описание плодов и их свойств, ибо они произрастают не только на сем острове, но большею своею частью и по всей Африке.

Пальмы на берегах Африки многочисленны и могут считаться первою из ее природных диковин, потому что они поставляют туземцам еду, питье и одежду; они растут очень прямо до высоты в 40 и 50 футов, а на верхушке (только) имеют 3 или 4 пояса ветвей, кои раскидываются в стороны и образуют собою плотный зонт. Ствол очень грубый из-за шишек – то ли наростов, то ли рубцов от тех ветвей, кои были обрублены, дабы способствовать росту дерева и сделать его более плодоносным. Ветви крепко соединены с корою, которую можно разделить на волокна значительной длины и ширины; внутреннюю пластинку этой коры, как мне известно, в Бенине ткут, словно материю, а после того кроят и носят как одежду. Под ветвями и вплотную к стволу висят орехи, до тридцати гроздьев на одном дереве, и каждый тридцати фунтов весом, соединенные колючими перепонками и оттого не лишенные сходства с ежами. Из сих орехов добывают жидкость и приятное душистое масло, каковое употребляют в пищу и как соус по всему побережью, но главным образом в наветренной части Африки, где его в больших количествах сбивают, варят и снимают как сливки. Ниже, где прикрепляются ветви, делают надрезы для получения вина, называемого кокра, и поступают следующим образом: негры, кои большею частью проворные и ловкие парни, обвязывают себя и дерево кольцом из крепкой лианы и взбираются с превеликою ловкостью наверх. У основания ветви с орехами он делает надрез глубиною в полтора дюйма и, крепко привязав свою бутылку из тыквы-горлянки, оставляет ее, дабы туда стекал сок, что дает за ночь до двух или трех кварт. Когда тыква наполнится, он снимает ее и выбирает другое дерево; ибо, если дать вытечь слишком большому количеству сока, или в дневное время, его запасы недопустимо истощаются, и дерево портится. Жидкость, извлеченная таковым образом, имеет цвет сыворотки, опьяняет, а за 24 часа скисает; но будучи свежедобытой, она приятнейшим образом утоляет как жажду, так и голод; именно из такого вина в Индии гонят арак. На самой верхушке пальмы растет кочан, называемый так, я полагаю, за некоторое сходство, которое находят в нем по вкусу с нашей капустою, и употребляется так же; оболочка его имеет пушок, из коего делается лучший трут, а из оплетки других частей сучат крепкие нити.

Кокосовые деревья имеют такое же устройство ветвей; но они не так высоки, как пальмы, орехи похожи, растут под ветвями и вплотную к стволу; млечную жидкость, которую они содержат (до полупинты и более), часто пьют для утоления жажды, но она к тому же очень питательна, и если перепробовать много орехов, можно заметить, что когда количество молока в оных велико, скорлупа и мякоть весьма тонки, и становятся тверже и толще пропорционально его убыли.

Хлопковые деревья, каковые тоже произрастают во всех частях Африки, так же как и на островах, достигают огромной величины, но все же не так быстро растут и обычно встречаются в виде кустарника пяти или шести футов высотою; они несут плод (если его можно так назвать) величиною примерно с голубиное яйцо, который, набухая и зрея на солнце, разрывается и открывает взору три ячейки, наполненные хлопком, в сердцевине коих находятся семена; в большинстве местностей негры знают, как его прясть, а здесь, в Никонго и на острове Сантьяго, – как ткать из него ткани.

Ямс – распространенный корнеплод, слаще, чем картофель, но не без сходства с оным. Кулалу – трава наподобие шпината. Папайя – фрукт, размером меньше, нежели самые маленькие тыквы. Все три годятся для варки и идут в пищу с мясом; последний из этих видов пищи англичане усовершенствовали, придавая ему вкус репы или яблок при помощи должной примеси масла или лаймов.

Гуава – плод величиною с пипин[226], с семенами и камушками внутри, грубоватого вяжущего вкуса, и хотя не так уж многое можно сказать ему в похвалу, в Вест-Индии он обычен в употреблении среди креолов (кои пробовали и то, и другое), отдающих ему предпочтение перед персиком или нектарином[227], что не удивительно, когда речь заходит о людях со столь деградировавшими вкусами, что они предпочитают жабу в скорлупе (как люди военные называют черепах) оленине и негритянок – утонченным английским леди.

Бананы и пизанги – плоды продолговатой формы, кои, по-моему, различаются только тем, что secundum major et minus[228], если вообще различаются; последние предпочтительнее и чем меньше размером, тем оказываются сочнее. Их обычно, очистив от кожуры, едят за трапезою вместо хлеба. Листья оного банана – превосходное слабительное, и я видел, как, будучи приложены снаружи, они лечат самые стойкие цинготные язвы.

Маниок – корень, который выпускает побеги примерно до высоты смородинового куста; из сего корня островитяне делают муку или крупу, которую продают по 3 реала за рув, и ведут значительную торговлю ею с кораблями, которые ее им заказывают. Чтобы ее приготовить, надлежит прежде отжать из него сок (который ядовит), что делают здесь при помощи пресса, а затем негритянки на грубом камне растирают его в зернистую крупу, которую запасают в домах или варят, как мы варим нашу пшеницу, и сие есть излюбленная пища у рабов; или делают из нее хлеб, нежный, белый и вкусный, для самих себя. Говоря о маниоке на сем острове, следует упомянуть, что леса изобилуют диким его видом – ядовитым и более смертоносным, каковой люди, неискусные в его приготовлении, иногда употребляют в пищу к собственной своей погибели; Здешние миссионеры уверяли меня, что часто проверяли сие на своих свиньях, и приписывают смертность наших моряков тому, что мы делаем то же.

Индейское зерно, так же, как маниоковая мука и рис, является обычным провиантом на наших невольничьих кораблях и предлагается здесь по 1 000 початков за два доллара. Это зерно вырастает до восьми или девяти футов в высоту на жесткой тростине, или пруте, выпуская затем через каждые шесть дюймов высоты по несколько длинных листьев; у него всегда есть колос или, скорее, головка на верхушке, приносящая урожай сам-четыреста; и часто 2, 3 или больше таких колосьев бывает еще посреди стебля.

Здесь есть тамариндовые деревья; и другое, называемое кола, чьи плоды, или орехи (примерно вдвое больше каштана и горькие), португальцы жуют, дабы придать сладковатый вкус воде, которую пьют. Но сверх всего, мне показали кору некоего растения (названия коего я не знаю), каковая, по настоятельным утверждениям, имеет странное свойство увеличивать мужской член. Я не люблю подобных измышлений и не верю в силу какого-либо растения, но должен признать, что видывал у негров весьма выдающиеся виды таковых органов; однако, дабы у наших леди не появилось желания импортировать эту кору, должен сообщить, что они, оказывается, становятся менее бойкими, когда возрастают в размерах. Я, похоже, забыл коричные деревья; их здесь только одна аллея, каковая служит входом на виллу губернатора. Они разрастаются чрезвычайно хорошо, а кора не уступает нашей корице из Индии. Причина, по которой они и прочие специи в столь подходящей почве не получают дальнейшего разведения, возможно, кроется в опасении, что столь богатая продукция может возбудить у какого-нибудь могущественного соседа прихоть к сему острову.

У них две зимы, или, скорее, весны, и два лета. Зимы, каковыми считаются сезоны дождей, наступают в сентябре и феврале-марте и длятся по два месяца, возвращая земле ее тучность и плодородную силу, что позволяет ежегодно собирать двойной урожай малым потом и трудом.

Первый их приход связан с травадос, т. е., внезапными и сильными порывами ветра, с громом, молниями и обильными ливнями, но короткими; а следующее за тем новолуние или полнолуние в эти времена года неизбежно приносит дожди, кои, раз начавшись, идут с очень небольшими перерывами, и самые холодные наблюдаются в феврале. Подобные дождливые сезоны бывают также на всем побережье Африки; если можно предложить какой-то общий способ исчисления времени их наступления, они происходят от хода Солнца, ибо случаются только периоды равноденствия; потому что, если в оные периоды равноденствия дождливые сезоны можно наблюдать по всему миру (а я склонен думать, что так оно и есть), то какая бы тайная причина ни воздействовала при таковом положении Солнца и ни производила их, она делает сие более эффективно в близлежащих широтах; и потому, по мере продвижения Солнца, дожди приходят в Видах и на Золотой берег в апреле, а в самую наветренную часть Гвинеи в мае. В другой сезон, когда Солнце возвращается на юг, в Северной Африке они более неопределенны и нерегулярны; но далее к югу они протекают сходным образом и идут на мысе Лопес в октябре, в Анголе в ноябре и т. д.

Здешний образ жизни у португальцев, с их крайнею экономностью и умеренностью, доходит до нужды и голода; известный пример в доказательство тому – прожорливость их собак, кои, находя дома совершенно пустые шкафы, от голода дичают и пропитания ради разрывают могилы умерших, как мне часто доводилось видеть; сами они тощие от скупости и той христианской добродетели, каковая часто является результатом самоотречения; и свой скот они выращивали бы в том же духе, если бы тот мог при том приносить им столько же денег или получал бы пропитание непосредственно от Провидения. Лучшие из них (за исключением, время от времени, губернатора) не наносят и не принимают визитов ради развлечения или отдыха; они каждый вечер встречаются на улице и садятся у дверей друг друга, и поскольку мало кто их них на столь маленьком острове имеет плантации на таком удалении от прочих, чтобы не видеться при желании каждый день, то темы их бесед в основном – как идут дела с неграми или землей, и после того они расстаются друг с другом, безмятежные, но голодные.

Негры у них не имеют тяжелых обязанностей, они довольно счастливы в рабстве; пища у них в основном растительная, которую больше ни на что не употребить, и по этому поводу не возникает никакого ропота; а поскольку занятие их – домашнее хозяйство, будь то в услужении по дому, в саду, во время сева или посадки растений, то им не приходится делать ничего сверх того, что каждый человек предпочел бы ради здоровья и удовольствия; самая тяжелая из их работ – переноска своих патронов и их жен на плантации и обратно; сие они делают в гамаках, называемых в Видахе серпентинами[230], подвешенных на жердях, с пологом наверху, дабы укрыть переносимую таким образом персону от солнца и непогоды, и на каждом конце находится по рабу; и все-таки даже это, мнится мне, предпочтительней показной свободы, каковою располагает для себя и своих наследников человек, работающий на угольной шахте.