Кэтрин чувствовала, как ярость холодным огнем полыхает на периферии ее сознания. Она не могла позволить себе проявить свое чувство внешне, но это не значит, будто она совсем ничего не чувствовала.

— Надеюсь, эта книга подскажет вам, что требует от вас христианский долг, — сказал Люсьен. Он уже успел вернуться к своему обычному тону, общения с ней — тону сурового порицания. — Вы не можете вечно откладывать неизбежное, Кэтрин.

— Не думаю, что в данном случае уместно говорить о вечности, — ответила она. — Не прошло и года со смерти вашего дяди. Официальный траур еще не закончен.

Люсьен раздраженно поджал губы и злобно на нее уставился, но сказать ему было нечего — он сам расставил себе ловушку. Люсьен никогда не скрывал того, что считает, что женщина должна неуклонно следовать установленным в обществе правилам и традициям, и потому к решению Кэтрин соблюдать траур отнесся с одобрением. Но когда он узнал, в какую долговую кабалу попало его родовое поместье, сразу же поменял к этому свое отношение. Кэтрин пользовалась трауром как щитом, стараясь использовать время для того, чтобы придумать выход, но у нее было ощущение, что Люсьен вскоре объявит о том, что трауру, как и его терпению, пришел конец. А теперь у нее появилась надежда на избавление. Кэтрин живо представляла себе, как Джерард де Лейси — благородный рыцарь — побеждает в смертельной схватке злодея по имени Люсьен Хоу и дарует ей вожделенную свободу. Кэтрин горячо взмолилась, чтобы Джерард принял ее предложение.

— Тем не менее, — продолжал Люсьен, взирая на нее с холодной надменностью, — мы не можем бесконечно откладывать нашу свадьбу, моя дорогая. Ваше уважение к памяти моего покойного дяди делает вам честь, но нам необходимо спасать наше поместье. Я уверен, что при сложившихся обстоятельствах никто не осудит вас за то, что вы сократили период траура. Вы знаете, что мы приехали в город только для того, чтобы уладить наши дела и сделать приготовления к свадьбе. Я рассчитываю, что мы поженимся в конце месяца, самое позднее.

Кэтрин его ультимативное заявление повергло в шок.

— Я еще не готова к браку с вами, — возразила Кэтрин.

— Я не могу позволить себе ждать! — воскликнул Люсьен. — Своим упрямством вы приведете поместье Хоу к разорению!

Кэтрин уже успела подумать о том, каким образом ее отказ выйти за Люсьена Хоу отразится на жителях поместья, на арендаторах и фермерах, на торговцах, зависевших от семьи Хоу. Ей совсем не хотелось причинять им вред, но в том, что случилось, не было ее вины. Допустим, Люсьен Хоу тоже не был виноват в том, что его дядя заложил родовое поместье, но от той сделки, которую он столь настойчиво навязывал Кэтрин, главную выгоду получали не арендаторы и крестьяне, а Люсьен Хоу собственной персоной. И ему даже не приходило в голову подумать о том, что, соглашаясь на брак с ним, Кэтрин лишала себя всякой надежды на личное счастье. С какой стати она станет приносить себя в жертву человеку, который ее жертвы все равно не оценит? Даже если все, кто зависел от Хоу, сочтут ее бессердечной эгоисткой, она не желает выходить за Люсьена.

Кэтрин упрямо молчала. Глаза у Люсьена потемнели от гнева. Он шагнул к ней, и Кэтрин едва удержалась от того, чтобы не попятиться. Люсьен приподнял ее подбородок одним пальцем и принудил ее посмотреть ему в глаза.

— Моя дорогая, — почти ласково проговорил он, — вы должны привыкнуть к этой мысли. Вы знаете, что в пользу этого решения говорит очень многое, а вот против — ничего.

Кэтрин по-прежнему молчала, зная, что пытаться донести до него свое отношение к его предложению все равно не имеет смысла. Он ее просто не услышит.

— Наш брак положил бы конец любым утечкам из семейной казны, — продолжал он. — Мне нужна жена, и вы одиноки — у вас нет ни мужа, ни отца, никого, кто бы защищал вас от соблазнов, укреплял в добродетели, направлял вас на путь спасения. Если вы не выйдете за меня, мы оба пропадем — я из-за кабального договора, что заключили между собой мой дядя и ваш отец, а вы из-за… ну, дорогая, я не хочу быть жестоким, но маловероятно, чтобы вам еще кто-нибудь сделал предложение. Вам уже за тридцать, и…

Он не стал договаривать, очевидно, пытаясь изобразить деликатность. По-видимому, он забыл, что уже говорил ей, не стесняясь в выражениях, что о ней думает. Кому нужна некрасивая, упрямая, скорее всего бесплодная вдова преклонных лет, даже если она и богата? Это было сказано до того, как он осознал, насколько важно для него завладеть ее деньгами, но Кэтрин запомнила сказанное. Даже если все то, что он говорил, — правда, ей все равно было неприятно. Кэтрин опустила глаза.

— Я знаю, сколько мне лет.

— Время, увы, не течет вспять, — сказал он, наставительно и мягко. Люсьен мог быть очень убедительным, когда того хотел. — Завтра я подам прошение о лицензии. Скажите вашей матери, чтобы поторопилась завершить все свои дела в Лондоне. Нам следует вернуться в Суссекс сразу после свадьбы.

Кэтрин промолчала, и Люсьен улыбнулся. Он опустил книгу с проповедями на стол и ушел, закрыв за собой дверь. Каждый удар сердца отдавался в ней болью. Примет ли Джерард де Лейси ее предложение? Что делать, если капитан ей откажет? И что ее ждет, если Люсьен Хоу все же поведет ее под венец? Она не могла сказать, положа руку на сердце, что Люсьен Хоу был склонен к физическому насилию, но добрым он точно не был. И еще он умел подавлять чужую волю. Умел настоять на своем. Он уже сумел склонить на свою сторону ее мать, и теперь та с удручающим постоянством твердила дочери о том, чтобы та поскорее ответила Люсьену Хоу согласием. Возможно, у ее матери своя логика; ее дочь — невзрачная вдова не первой молодости, а Люсьен как-никак аристократ, виконт — и к тому же хорош собой. Даже его религиозный пыл не многими воспринимался бы как недостаток.

А вот тот факт, что его имение заложено, для большинства потенциальных невест как раз являлось серьезным аргументом против вступления с ним в брак. Пока Люсьен Хоу беспрепятственно распоряжался деньгами вдовы его дяди, он мог сохранять видимость респектабельности, но как только его лишат доступа к ее деньгам, правды уже не скрыть, и все увидят, что король голый. Ему, так или иначе, придется поставить родителей любой потенциальной невесты в известность о своем истинном финансовом положении, а гордость Люсьена — и Кэтрин это знала — не позволит ему признаться в том, что на самом деле он нищий. Даже если обстоятельства вынуждают его жениться на ней — на женщине, к которой он относится с нескрываемым пренебрежением, Люсьен дал понять, что не допустит, чтобы кто-то узнал о том, что его наследственный титул почти полностью оплачивается деньгами ее отца — деньгами простолюдина. Каким бы праведником ни пытался он себя представить, грех тщеславия ему был отнюдь не чужд.

Кэтрин опустилась в кресло, зябко кутаясь в шаль. В камине весело потрескивали угли, но она никак не могла согреться. Ноги у нее онемели от холода. Кэтрин свернулась калачиком, прижавшись щекой к потертому подлокотнику кресла, и закрыла глаза. Сегодня она совершила безумный, неслыханный по своей дерзости поступок, она сама не до конца верила в то, что решилась на это. Гнаться через весь город за незнакомцем, чтобы потом упрашивать его жениться на ней! Любой, кто ее знал, ни за что бы не поверил, что невзрачная тихоня Кэтрин Хоу на такое способна. А вот если бы она, оценив практическую целесообразность выдвинутых Люсьеном аргументов, не ропща, приняла его предложение, никто бы не удивился. Прежний муж был на двадцать лет старше ее, а этот — ровесник и к тому же хорош собой. Брак с ним позволил бы ей остаться жить в доме, в котором она прожила последние десять лет, вернуть статус леди и, возможно, даже завести детей. Мать ее, привыкшая считать себя родственницей виконта, безусловно, была бы довольна.

— Кто еще возьмет тебя в жены, милая? — спрашивала она с невинной безжалостностью. Вопрос был, само собой, риторический. Кэтрин и сама понимала, что если бы на ее руку и сердце нашелся иной кандидат, он, вполне вероятно, оказался бы ничем не лучше Люсьена Хоу.

Однако сейчас в конце туннеля забрезжил свет. Капитан де Лейси еще не ответил согласием на ее предложение, но по крайней мере он ей и не отказал. Кэтрин воспрянула духом. Быть может, судьба смилостивится над ней, не только избавив от тягостного брака с Люсьеном Хоу, но и сделав ее женой Джерарда де Лейси, красавца, о котором она тайно вздыхала столько лет. Женой капитана де Лейси, который мог бы завоевать любую красавицу Англии, если бы только захотел. Даже зная, что его согласие будет основываться лишь на ее деньгах, при мысли о том, что этот мужчина будет принадлежать ей, у Кэтрин от восторга кружилась голова. Нет, она не была настолько наивна, чтобы не понимать, что настоящий Джерард де Лейси не имел ничего общего с придуманным ею образом. Возможно, она совершила ужасную ошибку, отдав ему предпочтение, но отчего-то в глубине души она была уверена в своем выборе. Как бы там ни было, жребий брошен, и чему быть, того не миновать.

В дверь тихонько постучали. Берди скорее всего решила проведать ее перед сном. Кэтрин подняла голову и сказала:

— Войдите.

Берди проскользнула в комнату с дымящейся чашкой чаю в руках.

— Вы не заболели? — заботливо спросила она. — Я знала, что вы подхватите простуду…

— Нет, просто замерзла. — Кэтрин вздохнула и протянула руку за чаем. Ладони на мгновение обожгло, а затем ей вдруг сделалось несказанно хорошо. Ее знобило не только потому, что она замерзла в экипаже. Капитан обещал дать ей ответ через трое суток, и потому она непременно должна была ускользнуть из дома в назначенный срок. Обычно Люсьен по этим дням ходил на религиозные собрания, но существовала немалая вероятность того, что он не захочет туда идти — ее упорный отказ ответить ему согласием делал его раздражительным и вздорным. Возможно, стоило сказаться серьезно больной — тогда из страха подцепить заразу он поостережется заходить в ее комнату. Необходимо все тщательно спланировать и сделать это быстро. Держа чашку обеими руками, Кэтрин поднесла ее к лицу и глубоко вдохнула.