Чудесный румянец окрасил ее щеки, но в голосе не дрогнула ни одна нота.

— Надеюсь, ты получил мою записку?

— Мог бы и не получить, — ответил Джерард. — Ее забрал Люсьен Хоу.

— Люсьен? — Она слегка наморщила лоб. — Как она к нему попала?

— Он подкупил горничную.

— Ну что же, — Кейт опустила взгляд на корзинку и переложила цветы, — Берди ей никогда не доверяла.

— Вместо твоей записки он оставил свою, которая очень походила на требование выкупа. — Джерард прочистил горло. — Ничего, он скоро оправится.

Кейт смерила его испытующим взглядом из-под ресниц.

— Ты ударил Люсьена?

— Только один раз. Я думал, он организовал твое похищение. — Джерард помолчал немного. — А потом, когда прочел твою записку, я решил, что ты меня оставила.

Кейт чуть заметно вскинула голову.

— Это так.

Отчего-то ему понравился вызов, что он увидел в ее глазах, в ее позе. Он никогда не мог отказать себе в удовольствии поднять брошенную ему перчатку, в особенности если перчатку бросила ему Кейт. Его Кейт.

— А тогда все эти разговоры о любви…

— Я не лгала. — На шее ее заметно билась жилка. — Как, думаю, не лгал мне и ты.

— Нет, Кейт, я никогда тебе не лгал. Я с самого начала говорил тебе, что хочу тебя.

Лицо ее сделалось пунцовым.

— Не потому что ты любил меня.

— Нет, — согласился он. — Я не знал тебя достаточно, чтобы полюбить. — Он бросил на нее многозначительный взгляд. — Но я действительно хотел с тобой переспать.

— Мужчина может хотеть любую женщину, — холодно возразила Кейт. — Это ничего не значит.

Он не торопился ей отвечать.

— Ничего не значит, — задумчиво повторил Джерард. — Это редко ничего не значит. А иногда, в весьма определенных обстоятельствах, это значит очень многое.

И все. Больше он ничего не сказал. Он молча смотрел на нее своими синими глазами. Такой высокий, статный и невыносимо привлекательный. Кейт надеялась, что несколько дней, проведенных там, где ей ничто не напоминало о нем, помогут ей успокоиться, что тоска по нему утихнет, но, похоже, она надеялась напрасно. Ее глупое бестолковое сердце подскочило до самого горла, когда она, взглянув вниз, увидела Джерарда стоявшим у подножия террасы, и теперь оно билось так сильно, что ломило грудь. Он приехал за ней, но зачем? Кейт чувствовала себя как никогда беззащитной перед этим жалким томлением сердца и тела.

— Как интересно, — сказала она, надеясь, что он не увидит, как пальцы ее впились в ладони. — По поведению некоторых джентльменов этого ни за что не скажешь.

— К черту этих джентльменов. Мы говорим лишь об одном конкретном джентльмене. — Джерард положил руку к себе на грудь, пристально за ней наблюдая.

Она заставила себя вопросительно приподнять брови:

— В самом деле? Так что же означало для тебя желание со мной переспать?

— То, что я хотел стать тебе хорошим мужем, а в один прекрасный день стать и хорошим отцом нашему ребенку. Это означало, что ты меня заинтриговала своими колючими манерами и беспримерной дерзостью, что ты бросила мне вызов, который я просто не мог не принять.

— Вызов! — Кейт отвернулась, но он схватил ее за руку и не пожелал отпустить.

— Вызов, который сводит меня с ума, такой сладостный вызов, — сказал он.

Кейт распознала звучавшую в его голосе беззлобную насмешку и попыталась выдернуть руку, в ярости от того, что он над ней насмехается.

— Какая женщина отправилась бы за мной в погоню ночью через весь город, чтобы сделать мне предложение? Ее впечатлил мой героизм и, конечно же, мой благородный отец — хотя по вине того же самого отца я оказался в положении, когда, по ее мнению, единственное, что могло меня спасти от неминуемой нищеты, — это богатая жена. При этом брак, в который она предлагала мне вступить, не предполагал физической близости между супругами. Стерильный брак, так сказать. И если я ответил бы ей отказом, она вышла бы за лорда Хоу, что для нее было равносильно смерти. Любопытно, ты не думаешь?

— Очень любопытно! — огрызнулась Кейт. — Умный мужчина почуял бы ловушку и бросился бы наутек со всех ног!

Джерард тихо засмеялся, вновь не дав ей убежать.

— Увы, дорогая, на твою беду, я не так умен. Ты слишком ловко разложила капкан. Но как только я в него попался, я сделал то, что сделал бы любой пленник.

— Замыслил побег?

Он шагнул за ее спину и встал так близко, что она почувствовала исходившее от него тепло. Кейт прикусила щеку с внутренней стороны, дабы сдержать желание, что вопреки всем ее усилиям все явственнее заявляло о себе.

— Я решил изучить мою клетку, — пробормотал он, стянув с нее шляпу и бросив на траву. — Чтобы проверить своего стража на прочность. — Джерард прижался щекой к ее виску и легонько погладил ее по руке снизу вверх. Кейт поежилась. — Чтобы посмотреть, смогу ли я растопить ледяную холодность моей жены и выяснить истинную причину, по которой она взяла меня в мужья.

Кейт замерла.

— И она растаяла, как карамелька на солнце, — продолжал он жарким шепотом. — Горячая и сладкая, и такая вкусная, что, сколько бы я ни пробовал, мне хотелось все больше. Я пожирал ее с жадностью, я упивался ею, не уставая удивляться, почему она так противилась этому наслаждению вначале.

— Я думала, что не смогу тебе угодить, — сдавленно пробормотала она. — И надеялась, что мы могли бы стать… добрыми друзьями вначале… до того, как я тебя разочарую.

— Проклятый Хоу! Твою мать следовало бы выпороть за то, что она отдала тебя ему.

Кейт вздрогнула как от озноба.

— Я говорила себе, что смогу довольствоваться тем, что всего лишь нравлюсь тебе, что смогу обойтись без взаимности… Я хотела угодить тебе…

— Будь неладна твоя мать. — Джерард вздохнул. — Но ты не могла не осознавать, насколько мне хорошо с тобой.

Кейт покраснела вся — до корней волос.

— Нуда… Ты казался вполне удовлетворенным…

— Казался? — Он поднял голову. — Я казался удовлетворенным? О, милая, немудрено, что ты меня бросила. Какой же я ужасный муж, если оставил тебя в сомнениях на этот счет.

— И я надеялась, что дружба может привести к иным, более высоким чувствам, — в отчаянии закончила она.

Джерард помолчал немного. Кейт пожалела о том, что не видит его лица, но тут же решила, что это к лучшему, что она его не видит.

— Нет, — сказал Джерард наконец. — Этому не суждено было произойти, хотя я не хотел бы умалять тех необычайно сильных эмоций, которые при этом пробудились. Однако если бы это было твоей единственной прелестью, то никакие более глубокие чувства возникнуть не смогли бы. Нет, я думаю, то первое утро, когда мы лежали в постели и вместе смеялись, и стало началом моей к тебе любви.

Кейт съежилась как от удара.

— Ты меня не любишь…

— Тсс. — Джерард стиснул ее в объятиях. — Ты влюбилась в меня, когда мы ехали под дождем двенадцать лет назад. А я по крайней мере был в теплой удобной постели с красивой женщиной, когда потерял свое сердце.

Кейт вырвалась.

— Не говори так. Нельзя быть таким жестоким.

— Ты меня обижаешь своими сомнениями, — сказал Джерард, когда она метнулась прочь. Цветы просыпались из корзинки на тропинку, и она наступала на них, не замечая того. — Тебе не уйти от меня во второй раз! — крикнул он ей вслед. Кейт подобрала юбки и побежала и уже через мгновение услышала за спиной топот его сапог.

Она соскочила со ступеньки в конце тропинки и бросилась бежать вниз по склону, через лужайку к садовому лабиринту. Мать то и дело повторяла, что велит выкорчевать этот вышедший из моды ландшафтный объект, но, поскольку из дома его видно не было, руки до него так и не дошли. Кейт юркнула в первую же попавшуюся на глаза арку в живой изгороди, лихорадочно припоминая кратчайший путь к центру. Ей хотелось хотя бы ненадолго остаться одной. Сердце так сильно сжалось, когда Джерард назвал ее красивой, голова так закружилась, что Кейт боялась упасть в обморок. Как он мог сказать такое, когда она прекрасно знала, что это неправда? Скорее всего Джерард почувствовал себя оскорбленным ее отъездом и бросил в бой все свое обаяние, чтобы уговорить жену вернуться до того, как возникнут неприятные для него слухи. Но то, что он лжет, говоря о любви… Этого ей не вынести.

Джерард достиг лабиринта как раз тогда, когда она сделала второй поворот.

— Кейт! — позвал он. — Я не хотел тебя обидеть.

Он перешел с бега на шаг, направляясь ко входу в лабиринт. Кейт кралась по своей дорожке. Если бы только она могла ему поверить!

— Кейт, — позвал он вновь, на этот раз тише. — Может, я и дурак, но обманщиком я не был никогда. — Она слышала его шаги. Вдруг сквозь ветви живой изгороди промелькнул синий сюртук. Джерард шел по параллельной тропинке. Кейт замерла, хотя ему пришлось бы пройти всю тропинку до конца и сделать второй поворот налево прежде, чем он смог бы до нее добраться. — Я ни разу не признавался женщине в любви, — сказал он. — Мне потребовалось чертовски много времени, чтобы самому себе в этом признаться, а теперь я вынужден обнажать свое сердце перед колючим кустарником. Ты хоть слышишь меня?

Кейт, словно назло, прикусила язык.

Чуть погодя Джерард вздохнул.

— Ладно, — пробормотал он, и голос его прогремел так, что она подпрыгнула. — Кэтрин де Лейси, беру Господа в свидетели, я люблю тебя сильнее, чем мужчине вообще следует любить женщину. — Из зарослей вспорхнула стайка перепуганных птах и улетела, громко трепеща крыльями и возбужденно чирикая. — Я люблю тебя, когда ты щуришься, злясь на меня. Я люблю тебя, когда ты морщишь нос, хохоча над какой-нибудь ерундой, что я тебе рассказываю. Я люблю тебя, когда ты просишь у престарелых сплетниц помощи в поимке шантажиста. Я люблю смотреть на тебя, когда твоя юбка задрана до самой… А!