Она слушала внимательно, не вынося никаких суждений.

— Возможно, если ты станешь искать там, где он мог получить эти доказательства, ты узнаешь, кто мог иметь к ним доступ.

— Верно, но пока я буду собирать сведения обо всех тех, кому могло стать известно то, что стало известно шантажисту, он может нанести решающий удар, и тогда все окажется бесполезным. — Джерард подпер голову рукой. Кейт смотрела на него, и ее глаза были синими, словно сапфиры. Внезапно Джерард поймал себя на том, что ему надоело говорить с ней недомолвками. Пора ей узнать правду. — Ты ведь знаешь, что говорят о моем отце, верно? Так вот, к сожалению, слухи по большей части правдивы. Когда он был совсем молодым, он женился, что называется, на скорую руку. Женился на женщине низкого происхождения. Брак был оформлен священником сомнительной репутации — уже этот факт сам говорит за себя. Слишком поздно молодожены поняли, какую глупость совершили, но ни у моего отца, ни у его жены денег на развод не было, и мой отец стыдился совершенной им ошибки. Они просто договорились разбежаться, что и сделали. Отец оставил нам письмо, в котором утверждал, что пытался отыскать первую супругу, когда унаследовал герцогский титул. Титул перешел к нему после смерти его прадеда; он никогда не думал, что станет герцогом, в противном случае ему бы никто не позволил совершить такую глупость в юности. Но когда он стал герцогом, то осознал, что должен жениться и зачать наследника, и он очень хорошо понимал, что его первый скоропалительный брак может доставить ему неприятности. Несмотря на все его усилия, а зная моего отца, я могу утверждать, что усилия он приложил немалые, он так и не нашел свою первую жену. С того первого брака тогда прошло уже двадцать лет. В конечном итоге он женился на моей матери, и все прошло гладко, никто никаких препятствий их браку не чинил. На протяжении нескольких десятилетий он продолжал считать, что его первая жена мертва или давно уехала из страны. Только год назад он узнал, что его первый брак не забыт, когда он получил письмо, начинающееся со слов: «Я знаю о Дороти Коуп».

— Так звали его первую жену?

Джерард кивнул.

— Насколько я понимаю, отец развил бурную деятельность, пытаясь найти шантажиста и первую жену. На тот момент о его неудачном первом браке знали совсем немногие: священник, который их венчал, помощник священника и, конечно, мой отец и сама Дороти. Единственная запись об этом браке если и сохранилась, то в церковной книге, поскольку свое брачное свидетельство мой отец давно сжег, и лицензии на этот брак он тоже не получал. Но эта женщина… Один Бог знает, где она находилась и чем занималась последние шестьдесят лет. Она могла рассказать о браке с моим отцом кому угодно. И она, возможно, все еще жива.

Кейт немного помолчала.

— И священник с помощником, возможно, живы и помнят о том венчании.

— И такое возможно, — согласился Джерард, — но чтобы священник помнил о том, что венчал моего отца с Дороти Коуп? Это вряд ли. Священник, должно быть, переженил сотни людей.

— Ему не надо их помнить, у него их имена записаны в церковной книге. Он мог случайно наткнуться на них и ухватился за представившуюся возможность.

— Сейчас он если и жив, то глубокий старик. Если он хотел шантажировать моего отца, зачем столько ждал?

— Возможно, он лишь недавно обнаружил запись и осознал ее значение. Или его родственники могли обнаружить запись после его смерти.

Джерард закинул руки за голову и уставился в потолок, обдумывая ее слова.

— Возможно. Однако письма заставляют думать, что это не так. Первое письмо пришло год назад с одной загадочной строчкой. Второе письмо пришло через три месяца, и в этом письме говорилось о том, что тайна Дарема станет известна всем. В третьем письме содержалось требование денег, которые так никто никогда и не забрал, а четвертое лишь повторяло заявление адресата о его намерении разоблачить Дарема как двоеженца. Если бы ты внезапно обнаружила такое свидетельство и решила бы им воспользоваться, стала бы ты терпеливо выжидать целый год? Ты бы стала требовать денег, а потом даже не попыталась бы их получить?

— Возможно, ему помешали обстоятельства.

— Тогда почему не отправить второе письмо с повторным требованием денег? — Джерард покачал головой. — Все это как-то нелогично.

Какое-то время оба молчали. Кейт сосредоточенно сдвинула брови. Джерард решил, что задумчивость ей очень к лицу.

— Если бы я была внучкой церковного служки, — медленно проговорила она, — или внучкой викария, или любым другим неискушенным человеком, наткнувшимся на это таинственное доказательство, я уверена, что даже не догадалась бы вначале, каким образом эти сведения использовать. Я бы ничего не смыслила в шантаже. Не сомневаюсь, что мне потребовалось бы некоторое время для того, чтобы набраться храбрости написать герцогу. Возможно, меня бы грызла совесть. Я убеждена, что не захотела бы, чтобы кто-то узнал о моих действиях, что означало бы, что я бы предприняла меры предосторожности. И как бы я объяснила невесть откуда взявшуюся у меня крупную сумму?

— Ты могла бы закопать деньги в саду и выкапывать по нескольку фунтов за один раз, не больше.

— Даже отправка писем заставила бы меня нервничать, — продолжала она. — Отправить письмо из Бата в Суссекс стоит немалых денег. Я бы тряслась от страха, боясь, что почтовый служащий спросит меня, зачем я отправляю письмо герцогу.

— Попала в самую точку. — Он улыбался ей. — Почтовый служащий действительно запомнил того типа, что принес на почту одно из писем Дарему. До этого тому клерку ни разу не доводилось отправлять письма столь знатному лицу.

— Я была бы сама не своя от волнения, — продолжала рассуждать Кейт, — но, приняв решение, я не стала бы выжидать несколько месяцев — в этом я с тобой полностью согласна. Я бы захотела покончить с этим как можно быстрее. У того человека нервы, должно быть, железные и огромное желание причинить вам как можно больше беспокойства. Каждые несколько месяцев он отправляет по письму, словно из стремления как можно сильнее вам досадить, словно не хочет дать вам забыть о том дамокловом мече, что над вами повесил. Он играет с вами, как кот с мышонком.

Джерард смотрел на нее так, словно видел впервые.

— А ведь ты дело говоришь. Возможно, деньги — совсем не главная цель того негодяя. Возможно, он просто хочет уничтожить моего отца — или, скорее, меня и моих братьев. Никто никогда не оспаривал правомочность титула Дарема. Он мог бы иметь десять жен и все же оставаться герцогом. Даже если бы он не был уже мертв, шантажист ничего не смог бы сделать, чтобы лишить его титула, — продолжал Джерард. Он говорил медленно, словно выстраивал в голове логическую цепочку. — Моя мать давно умерла, и потому ей этот негодяй уже ничего не может сделать. Чарли, Эдвард и я — вот те люди, которым предстоит пострадать. Единственный человек, имя которого приходит на ум, когда я думаю о том, кому могло быть на руку признание нас троих бастардами, — это двоюродный брат отца Огастус, который стоит следующим в очереди на наследство. А если за этим заговором стоит Огастус, то ему совершенно ни к чему тыкать в нас палкой, словно мы — медведи в клетке. Если у него на руках есть неопровержимые улики против отца, он может подать петицию на имя короля, и титул будет его. — Джерард немного помолчал, пытаясь осмыслить сказанное. — Таким образом, получается, что кто-то хочет помучить нас страхом остаться ни с чем. Кто-то, для кого важнее держать нас в подвешенном состоянии, видя, как мы страдаем и корчимся, чем позволить нам откупиться. Тогда становится понятным, почему писем несколько и почему они приходят через неравные промежутки времени. Все сходится, в том числе и требование денег, которое не повторилось, и отсутствие публичных разоблачений. Примечательно, что одних его угроз оказалось достаточно, чтобы сильно испортить нам всем жизнь.

— Каким образом начались слухи, если он не делал прилюдных разоблачений?

— Мой брат Эдвард рассказал своей невесте.

У Кейт лицо потемнело от гнева.

— Его невеста распустила сплетни о ваших семейных проблемах?

— Нет, — сказал он. Как ни странно, Джерарду было приятно, что она разозлилась. — Ее отец продал историю в скандальную газетенку, поскольку промотал свое состояние за карточным столом.

— Как мерзко! — воскликнула Кейт.

Джерард привлек ее к себе и поцеловал в плечо.

— А теперь и ты должна хранить нашу тайну. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что я ищу того, у кого на руках реальные доказательства двоеженства моего отца. Если этот тип узнает, что именно мне от него надо, он утроит бдительность.

— Я не скажу ни слова, — пообещала она.

— В особенности леди Дарби и миссис Вудфорд.

Кейт понимающе улыбнулась:

— Особенно им, хотя они очень милые дамы.

— Договорились. — Джерард прижался щекой к ее виску. Раньше он думал, что поступает мудро, не обременяя Кейт своими заботами, но теперь, когда он с ней поговорил, ему стало на удивление легко и покойно. — Ты очень верно заметила насчет священника и его клерка. Мне кажется маловероятным, что они тут замешаны, но исключать такую возможность не стал бы.

— Если тебе пока не удается найти автора писем, не будет вреда в том, чтобы поискать в других местах, так, на всякий случай.

Он вздохнул.

— Мой отец даже не упомянул имени клерка, а в одном Сомерсете может проживать добрая сотня Уильямов Огилви, не говоря уже обо всей Англии.

— Не такая уж это распространенная фамилия. Не будет вреда в том, чтобы навести о нем справки.

— Это верно.

— Тогда я буду держать ухо востро. Вдруг кто-нибудь при мне назовет это имя.

Джерард вновь улыбнулся, тронутый ее преданностью, ее желанием помочь. Приятно было думать о ней как о своей соратнице.