Он повел жену по вытертому ковру. Она остановилась возле массивной кровати на столбиках и внимательно посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц, прикрываясь полотенцем точно щитом.

– Джошуа, скажи, ты все еще сердишься на меня?

– Сержусь? За что?

– За то, что я тебя соблазнила. Заставила на себе жениться.

Кеньон поморщился, услышав, как она повторяет его жестокие слова, и сдержанно поцеловал ее в губы, не смея дать волю желанию.

– Надеюсь, я ответил на твой вопрос? – хрипло спросил он.

На губах Анны появилась озорная улыбка. Она отпустила полотенце, и оно упало на пол.

– Надеюсь, я угадала твою мечту?

Она стояла перед ним, великолепная и гордая в своей наготе. Пламя свечей золотило ее полные груди, тонкую талию и женственные бедра. Подняв руки, она вынула шпильки из волос и тряхнула головой. Длинные локоны вуалью рассыпались по плечам.

В чреслах Джошуа занялся пожар. Все его тела напряглось от возбуждения. Анна – его жена! Женщина, которая целиком и полностью принадлежит ему.

– Ляг на живот, – еле выдавил он.

– Зачем? – удивленно спросила она, усаживаясь на край матраца. – Что вы хотите со мной сделать, милорд?

– Я тебя помассирую, – ответил он, доставая из кармана маленькую баночку. – Твои мышцы наверняка устали, ведь ты провела в седле целых пять часов.

Анна прилегла на простыню с такой соблазнительной грацией, что у Кеньона захватило дух.

– Звучит заманчиво, – промурлыкала она. – Но разве у тебя не болит рука?

– Нет, все в порядке. – Тупая боль в плече не шла ни в какое сравнение с тем мучительным желанием, которое он сейчас испытывал. – Делай, что я говорю. Не забудь, что сегодня ты поклялась меня слушаться.

– Я скрестила пальцы под букетом, когда произносила эту клятву.

Однако она перевернулась на живот и положила голову на подушку.

Джошуа невольно залюбовался ее гибким телом, округлыми ягодицами и длинными ногами. Чтобы прояснить голову, ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов.

Потом он налил себе на ладони немного масла и принялся разминать ее стройную икру.

– Нам надо поговорить, Анна. Я должен тебе кое-что сказать.

Она слегка прогнулась в спине и замычала от удовольствия.

– Может, поговорим позже?

Ее сладострастный тон опьянил Джошуа, но он не собирался сдаваться.

– На протяжении многих лет я видел только уродливую сторону жизни, – хрипло произнес он. – Это испортило мой характер.

– Вот как?

Он легонько шлепнул ее по мягкому месту.

– Отнесись к моим словам серьезно. Признаюсь, я готовился умереть на дуэли с Панкхерстом.

Анна подняла к нему свое испуганное лицо.

– О Боже! Почему?

Джошуа отвел глаза. Ему не хотелось обсуждать эту тему, но он мечтал об истинной близости, а добиться ее можно было, только поделившись собственными мыслями.

– После войны я чувствовал себя очень неловко… Мне было стыдно оттого, что я остался жив, в то время как столько людей полегло на полях сражений. Я хотел вернуться сюда, в Уэйкбридж-Холл, и зажить уединенной жизнью, спрятавшись от всего мира.

– А я осуждала тебя за твой цинизм, – прошептала она. – Прости меня, Джошуа…

– Молчи. Дай мне договорить. – Он начал массировать упругие мышцы ее бедер. – Все изменилось, когда я встретил тебя, Анна. Ты не позволила мне замкнуться. Ты хотела мне помочь, даже когда считала меня подлецом.

– Я люблю помогать людям. В этом нет ничего плохого.

– Теперь я это знаю. Но я должен тебя предупредить: в моем прошлом есть вещи, о которых я тебе никогда не расскажу. Воспоминания, которые лучше не ворошить. Надеюсь, ты меня поймешь.

– Я тебя понимаю, Джошуа.

У Кеньона стеснило грудь от волнения. Он знал, что она говорит искренне.

– Временами я бываю мрачным и вспыльчивым, – продолжил Джошуа. – Мне снятся страшные сны. Жить со мной совсем не просто. – Он провел ладонями по ее бархатистой спине. Но я прошу тебя: будь ко мне терпима, потому что… – Он замолчал, пытаясь унять отчаянное сердцебиение. Сейчас ему предстояло обнажить ту часть своей души, которая слишком долго была под замком. – Потому что я не могу без тебя жить, – хрипло признался он. – Потому что та ночь, когда ты легла ко мне в постель, была лучшей ночью в моей жизни. Потому что я люблю тебя – всем сердцем.

Анна села и посмотрела на мужа с нескрываемой нежностью.

– Я тоже люблю тебя, Джошуа. Очень люблю. – Ее губы дрогнули в улыбке. – Но я уверена, что лучшая ночь в твоей жизни еще впереди.

Ее многообещающий взгляд разогнал последние сомнения в душе Кеньона. Усмехнувшись, он протянул руки и привлек ее к себе.

– Знаешь, когда ты мылась в ванне, я хотел составить тебе компанию, но решил, что ты сочтешь меня распутником.

– В последнее время я обнаружила, что мне нравятся распутники, – сказала Анна, проворно распахивая его халат. – А больше всего мне нравишься ты, мой герой!

Эпилог

Февраль 1816 года

За заиндевевшими окнами Виллерз-Холла, родового поместья графов Фейвершем, кружили снежинки. Едва различимые вязы, росшие вдоль подъездной аллеи, раскачивались от сильного ветра. Люси сидела, закутавшись в синюю шерстяную шаль, и наслаждалась домашним уютом.

Ее душу грело сознание того, что ее внуки счастливы в браке – во всяком случае, трое из них. К сожалению, Сэмюел, несмотря на все ее усилия, упорно не желал налаживать отношения со своими родственниками. Но сейчас ее беспокоило другое.

– Если метель не кончится, нас занесет снегом, – сказала Люси двум своим лучшим подругам, которые пили чай у камина. – Предлагаю использовать это время, чтобы обсудить Шарлотту и Брэндона.

Хмурая Оливия налила чай в третью чашку и протянула Люси.

– Здесь нечего обсуждать, – заявила она. – Мой внук – неисправимый повеса. Его не приручит ни одна женщина.

– К тому же мне кажется, что Шарлотта слишком независима для замужества, – добавила Инид. На ее круглом морщинистом лице читалось несвойственное ей мрачное выражение. – Когда мы отправили ее в Йорк, я и представить себе не могла, что она решит остаться там навсегда.

– Не расстраивайся, милая, – проговорила Люси, похлопав Инид по веснушчатой руке. – Их с Брэндоном нужно немножко подтолкнуть друг к другу, только и всего.

Оливия покачала головой.

– Слишком поздно, Люси. Вспомни, что сказал мой внук: «Я не стал бы с ней спать, даже если бы ты раздела ее догола и привязала к моей кровати». – Возмущенно поджав губы, она постучала тростью по ковру. – Он безнадежен, теперь я это вижу. Наследство перейдет к этому слащавому красавчику, его кузену.

– Никогда не бывает слишком поздно, – возразила Люси. – Джошуа тоже сначала отказывался ухаживать за Анной. Но потом случилось чудо, и они полюбили друг друга.

– Но Брэндон и Шарлотта ненавидят друг друга с детства, – проговорила Инид, задумчиво вздохнув. – Кажется, на этот раз мы столкнулись с неразрешимой проблемой.

– Даже если мы уговорим их пойти к алтарю, – предположила Оливия, – они поубивают друг друга в первый же день совместной жизни.

Размышляя над словами подруг, Люси обхватила замерзшими пальцами теплую чашку. Брэндон и Шарлотта и впрямь часто ссорились. Однако… Люси замечала в их отношениях некую искру, из которой могло разгореться пламя любви.

– Сводничество – наш конек, – заметила она. – Мы не должны сдаваться без боя. Надо каким-то образом заманить их сюда, а потом поощрить этот роман.

– Легко сказать, – буркнула Оливия, вскинув тонкую седую бровь. – Что бы мы ни придумали, мой внук сразу заметит подвох.

– И Шарлотта тоже, – добавила Инид.

– Значит, надо придумать что-то чрезвычайно хитроумное. Ну же, дамы, выше нос! Мы просто обязаны свести их.

В камине потрескивал огонь, за окном свистел ветер, а три пожилые женщины бились над нелегкой задачей. Прихлебывая чай, Люси рассмотрела и отвергла дюжину вариантов. Семейные торжества, неотложные дела поместья, притворная болезнь… как заставить Брэндона и Шарлотту вернуться домой?

Люси молила Бога, чтобы ее выводы относительно этих молодых людей оказались правильными. Если надежды Оливии и Инид опять потерпят крах, она этого не переживет…

Раздался стук в дверь, потом деревянная створка распахнулась, впустив в будуар холодный воздух из коридора. Высокий лакей с веснушчатым лицом, раскрасневшимся и обветренным, шагнул за порог. На его голубой ливрее блестел снег.

– Рамболд! – воскликнула Люси, поставив свою чашку на столик. – Скажи на милость, что привело тебя из Стокфорд-Эбби в такую погоду?

– Я привез вам почту, миледи. – Слуга протянул Люси письмо. – Его доставил особый курьер из Лондона.

Он поклонился и вышел из комнаты.

– От кого письмо? – спросила Инид, сдвигаясь на край кресла. – В Лондоне нет ни одного из твоих внуков.

– Открывай, – сказала Оливия, от нетерпения еще крепче стиснув в руке набалдашник трости.

Бумага холодила окоченевшие пальцы Люси. Предчувствуя беду, она взломала печать, развернула письмо и пробежала глазами четко написанные строчки. Грудь ее словно сдавило невидимыми тисками.

– Мы должны немедленно ехать в Лондон, – объявила она, вставая.

– Но зачем? – вскричала Инид. – Что случилось?

– Мы вряд ли сможем выбраться в такую метель, – заспорила Оливия. – Почему бы не подождать до утра?

– Ждать нельзя, – взволнованно сказала Люси. – Завтра Сэмюел Фирт женится. На дочери герцога Чилтерна.

– О Боже! – вырвалось у Инид. – Да ей же нет и пятнадцати лет!

– Похоже, у нас, Розочек, всегда найдутся дела, – мрачно изрекла Оливия, вставая с помощью трости.

– Ничего, справимся! – заявила Люси, черпая уверенность в поддержке подруг – Вместе мы предотвратим эту свадьбу.