Он прошелся взглядом по большому зданию с колоннадой на парадном крыльце и живописным садом. Это место дышало тишиной и покоем. Никто не выглядывал в окна, никто не выбежал его встречать.

Кеньон был разочарован. В глубине души он надеялся, что Анна его ждет. Ему хотелось увидеть, как просветлеет от улыбки ее выразительное лицо. Ему хотелось знать, что она по нему скучала, что она простила ему жестокость, проявленную во время их последней встречи.

Он дал волю гневу, потому что был напуган. Его пугали те нежные чувства, которые она в нем пробуждала. Этот страх еще таился на краю его сознания, но сейчас им владело лишь одно желание – поскорее обнять Анну и убедиться в ее любви. Но любит ли она его?

Ее отец сказал, что любит, и она не стала этого отрицать. Впрочем, возможно, ей просто не хотелось разубеждать родителей. Или она обманывала себя, принимая за романтику низменные позывы плоти.

Всю дорогу Джошуа размышлял над этим вопросом, рассматривая его под разными углами, зрения. Он вспоминал их совместную ночь и каждое нежное слово, произнесенное Анной. Конечно, это было глупо, но он нуждался не только в телесной, но и в духовной близости. Между тем его одолевали сомнения: даже если она его любит, сможет ли он ответить ей взаимностью? Не огрубело ли его сердце? К тому же она, наверное, вообще не захочет с ним разговаривать.

Однако его грубость была оправданной. Если бы он не заставил Анну поклясться, она бы наверняка нашла способ подвергнуть себя опасности. Она не ведала о тех черных омутах, которые таились в мужских душах и которые угрожали ее спокойствию.

Джошуа погнал Плато к конюшне, расположенной на заднем дворе, и опять озадаченно взглянул на дом. Даже если Анна от него отвернулась, кто-то все же должен был отреагировать на топот копыт – родители Анны, Розочки и особенно его бабушка.

Но, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, все окна были темными. Кеньон не видел ни зажженных свечей, ни движущихся силуэтов. Вместо ароматов готовящегося ужина в воздухе витал запах лошадиного навоза.

Обогнув здание, он увидел нечто невероятное. Какой-то мужчина выводил из конюшни лошадь Анны. Джошуа узнал высокую осанистую фигуру Сэмюела Фирта.

Охваченный страхом и яростью, он поскакал вперед. Спрыгнув с Плато, быстро достал из седельной сумки пистолет, схватил Фирта за горло и ткнул ствол ему в шею.

– Какого черта вы здесь делаете?

Фирт смерил Кеньона холодным взглядом.

– Меня пригласила ваша невеста.

Джошуа напряг палец, сжимавший спусковой крючок. Гнев затуманил его рассудок.

– Вы хотели украсть ее лошадь. Что вы сделали с Анной?

– Ничего. Но вы напрасно теряете время. Она уехала.

– Куда?

– Отпустите меня, и я скажу.

Джошуа крепче вцепился в горло Фирта, борясь с желанием его задушить, и, сделав над собой усилие, оттолкнул его. Фирт покачнулся, но удержался на ногах и сердито сверкнул глазами.

– Говорите! Или я вас убью.

В этот момент хлопнула задняя дверь дома и послышался крик Пег:

– Милорд, у меня есть для вас сообщение!

Джошуа обернулся и увидел женщину, торопливо идущую по двору. Горничная пыхтела и отдувалась, придерживая юбку руками. При виде пистолета ее обычно спокойное лицо исказилось от испуга, и она невольно вскрикнула.

– Что там у вас? – раздраженно спросил Кеньон.

– Гарри велел… – Она судорожно сглотнула, переводя взгляд с оружия на лицо Джошуа. – Он велел передать вам, что Анна и ее светлость уехали вместе с ним в Грейстоун и что он позаботится об их безопасности.

– Именно это я и хотел вам сказать, – произнес Фирт. – Меньше часа назад здесь был Тимберлейк. С его экономкой случилось несчастье. Анна и ваша бабушка уехали в Грейстоун в моей карете.

– Хорошо, можете идти, – сказал Джошуа горничной. Когда она отошла за пределы слышимости, он резко обернулся к Фирту. – Вы собирались ехать за ними. Зачем?

Фирт прищурился.

– У меня нехорошее предчувствие. Тимберлейк был не столько расстроен, сколько взвинчен. В его доме происходит что-то странное…

– Странное?

– Две недели назад я заходил к Тимберлейку, чтобы требовать с него долг. Но нам помешала миссис Озуалд. Она ворвалась в кабинет и попросила Тимберлейка немедленно идти за ней. Он выглядел таким же напуганным, как сегодня.

– И что же случилось?

– Не знаю. Я могу лишь предположить, что это как-то связано с его сыном. Тимберлейк так и не вернулся, и я, в конце концов, ушел.

Джошуа решил, что Фирт лжет, дабы отвести от себя подозрение. Зачем было Тимберлейку стрелять в Анну во время дуэли? Или нанимать троих бандитов, которые напали на них в конюшне?

– Скорее всего, вы ищете возможность похитить Анну, – заявил Кеньон, – или причинить вред моей бабушке.

– Вы ошибаетесь…

– Не отрицайте! В Лондоне я побеседовал с Ханной Давенпорт.

Фирт замолчал. Его каменные черты на мгновение ожили под напором чувств. Он уставился на Джошуа, словно пытаясь определить, что именно ему известно.

– Мы поговорим, когда я вернусь, – сказал Кеньон. – И учтите: если вы отсюда уйдете, я найду вас, где бы вы ни спрятались.

Он запрыгнул в седло, подъехал к Мисс Эмми, схватил поводья и, отведя кобылу на край двора, с силой ударил ее по крупу. Мисс Эмми припустила галопом по подъездной дорожке. Когда она вернется в конюшню, Фирту будет уже поздно вмешиваться.

Теперь у Джошуа было только одно желание – как можно скорее добраться, до невесты и заключить ее в объятия. Сосредоточившись мыслями на Анне, он погнал Плато к поместью Грейстоун.

– Вам придется подождать здесь, – сказал лорд Тимберлейк леди Стокфорд и Харрингтону. – Мы не можем допустить столпотворения в комнате Озуалд.

Его дрожащий голос отозвался эхом в просторном парадном холле. Изящные белые кресла и приятные пейзажи на стенах тонули в вечерних сумерках. Огромная лестница казалась призрачной и словно парила в воздухе, унося свои изгибы к верхним этажам.

Анна сдержала дрожь.

– Нас только четверо, – сказала она. – К тому же Харрингтон может подождать за дверью спальни.

– Я совершенно согласна, – подхватила леди Стокфорд. – Вам понадобится помощь в уходе за больной женщиной.

– Я немного разбираюсь в медицине, – добавил Харрингтон, – и могу осмотреть ее повреждения.

Но лорд Тимберлейк решительно покачал головой.

– Мой врач, наверное, уже наверху. И потом, Озуалд не любит незнакомых людей. Я не хочу ее расстраивать. Ей и так сейчас несладко.

Говоря это, он взволнованно расхаживал по холлу, и сердце Анны дрогнуло от жалости. Она тронула леди Стокфорд за руку.

– Со мной ничего не случится, поверьте. Здесь нет никакой опасности.

Вдова хмуро сдвинула брови и переглянулась с Анной. Этими взглядами они напомнили друг другу о том, что виновник всех неприятностей – Фирт, и что в этом доме им бояться нечего. Леди Стокфорд тряхнула головой:

– Ну ладно, ступай. Если понадобится помощь, позовешь. А я пока поищу кого-нибудь из прислуги и попрошу чашку чаю.

– Идите на кухню, – сказал Тимберлейк, слабым взмахом руки указав на заднюю часть дома. – Мисс Невилл, давайте поторопимся. Я ужасно волнуюсь.

Он ухватился за перила и начал подниматься по лестнице. Анна последовала за ним. Харрингтон встал на часах у парадной двери, а леди Стокфорд подошла к гостиной.

Тимберлейк украдкой взглянул на них сверху.

– Слава Богу, что вы приехали, – пробормотал он. – Даже не знаю, что бы я делал, если бы вы отказались. Это единственный способ…

– Единственный способ?

Он растерянно заморгал.

– Э… я хотел сказать, что единственный способ быстро добраться до спальни Озуалд – это пойти тем путем, который я вам сейчас покажу.

На верхней площадке лестницы он дотронулся до панельной обшивки коридорной стены, и перед ними распахнулась потайная дверь, за которой скрывалась лестница для прислуги.

В узкой шахте было темно. Свет проникал сюда лишь из далекого слухового окна, расположенного над их головами. Тимберлейк поспешил наверх по деревянным ступенькам. Анна не отставала, хоть у нее кололо в боку от быстрой ходьбы.

– Каким образом миссис Озуалд поднялась на служебный этаж, если она получила, серьезные травмы? – спросила она.

– Ее отнес Дэвид, – ответил Тимберлейк. Его голос звучал глухо как из бочки. – Он остался у ее постели. Озуалд пришла к нам работать, когда Дэвид был еще маленьким. Не знаю, что он будет делать, если… – Тимберлейк осекся, как будто ему было слишком тяжело продолжать.

Он достал из кармана фляжку, откупорил ее и стал пить, запрокинув голову. Рука его дрожала, и несколько капель пролилось на подбородок, но он, похоже, этого не заметил.

Анна прониклась сочувствием. В отличие от Эдвина, который напивался до беспамятства исключительно из-за своей слабохарактерности, лорд Тимберлейк прибегал к спиртному как к спасению от тоски. Он пережил смерть дочери. Какой бы плохой ни была Лили, ему ее очень не хватало. А теперь еще новая напасть – слегла его любимая экономка.

– Насколько серьезно пострадала миссис Озуалд?

– Что? А! Она ударилась головой и, кажется, сломала руку. Я не совсем уверен…

Он начал закручивать пробку, но она выскользнула из его неловких пальцев, поскакала вниз по ступенькам и исчезла в темноте. Тимберлейк даже не остановился, и вскоре они поднялись на самый верхний этаж. По обе стороны от двери тянулся узкий коридор. Барон огляделся, схватил Анну за руку и потащил налево.

– Скорее, мисс Невилл! Мы почти пришли.

Его пальцы были холодными и влажными. Анна пыталась понять, отчего он так нервничает. Конечно, ему, как хозяину дома, было немного не по себе в помещении, предназначенном для прислуги. И потом, он так трогательно беспокоился за свою экономку!

Они прошли ряд закрытых дверей и остановились в самом конце коридора, перед последней комнатой. Тимберлейк сунул в карман открытую фляжку, достал ключ и завозился с замком.