Барбара Смит - Всем сердцем

– О Боже… Боже…

Джошуа доводилось видеть подобную реакцию на полях сражений. Самые суровые солдаты порой сникали при виде раненых и убитых. Но сейчас ему было не до бабских причитаний.

Он опустился на колени возле Панкхерста.

– Не надо, милорд! – вдруг воскликнул слуга. – Вы не должны трогать…

– Я только хочу ему помочь. Я опытный врач.

С этими словами Джошуа расстегнул медные пуговицы на сюртуке Панкхерста. Поверженный мужчина был одет в свободную белую рубашку и простые коричневые брюки, которые больше подходили мальчишке-конюху, нежели модному джентльмену. Впрочем, возможно, Панкхерст не хотел портить хороший костюм. Была и еще одна странность: по своему сложению Панкхерст оказался далеко не таким крепким, каким его помнил Кеньон. Или излишняя худоба – всего лишь следствие тусклого освещения?

Не увидев крови, Джошуа развязал тугой узел на белом галстуке и пошарил пальцами в поисках шейной артерии. Кожа Панкхерста была гладкой, теплой и мягкой. К своему облегчению, Джошуа нащупал частый нитевидный пульс.

– Жив! – объявил он, подняв голову.

– Слава Богу! – пробормотал слуга. По его пухлому деревенскому лицу бежали слезы.

Джошуа обратил внимание на тонкий голосок мужчины. Впрочем, он уже давно догадывался о необычных наклонностях Панкхерста и не слишком удивился тому, что этот джентльмен выбрал себе женоподобного лакея.

Осторожно, чтобы не потревожить раненого, Джошуа взял его за плечо и перевернул на спину. Вялая рука упала с лица, задев широкополую касторовую шляпу. В этот момент Кеньон получил второй удар за утро.

Застыв от неожиданности, он изумленно уставился вниз: из-под шляпы выбилась копна длинных золотисто-каштановых волос. С одной стороны растрепанная шевелюра была запачкана кровью. Но взгляд Джошуа был прикован к лицу с тонкими точеными чертами – лицу, которое не принадлежало Дэвиду Панкхерсту.

Тихо выругавшись, Джошуа расстегнул рубашку и запустил под нее руку. Его пальцы нащупали атласную кожу, тонкую талию… и полоску ткани, которой была обмотана верхняя часть торса. Дальнейшее исследование показало, что под повязкой скрывается женская грудь.

Боже правый! Он дрался на дуэли с женщиной.

Анна в страхе очнулась ото сна. Ей привиделся окутанный туманом темный силуэт мужчины… Он был похож на дьявола. Однако этот образ тут же был вытеснен жутким стуком в голове. Открыв глаза, она прищурилась от яркого солнечного света, который только усилил головную боль. У нее было такое ощущение, будто она упала в чан с огнем. Превозмогая слабость, она подняла руку и заслонила глаза ладонью.

Пальцы Анны коснулись гладкой льняной ткани, которой был обмотан ее лоб. Интересно, откуда взялась эта повязка?

Она обвела быстрым взглядом свою по-спартански простую спальню: ветхий гардероб, в котором хранилась одежда, картину в рамке с изображением полевых цветов, написанную ее мамой, и кресло с дырявой обивкой (ей вечно не хватало времени, чтобы залатать дыру). Привычное окружение должно было подействовать успокаивающе, однако сердце Анны томилось от смутной тревоги.

Почему она до сих пор лежит в постели, ведь утро давно наступило? Надо сходить в библиотеку, принести папе новые книги. Мама, наверное, занята – работает над очередной картиной, и отец остался без газеты и кофе.

Зажмурившись, чтобы спастись от бьющего по глазам света, Анна попыталась приподняться и сесть в постели. Она чувствовала себя такой же слабой, как новорожденный младенец. Руки и ноги отказывались подчиняться. Девушка вскинула подбородок, но даже от этого простого движения у нее закружилась голова.

Возле окна послышалось шуршание, будто кто-то задернул шторы. Комнату окутал благодатный полумрак, однако и такое скудное освещение причиняло боль. В тишине раздались приглушенные шаги. Кто-то приближался к кровати.

Анна повернулась, чтобы посмотреть, кто это, но перед глазами вдруг поплыло. Столбики кровати раздвоились. То же самое произошло с камином, умывальником и стоявшим на нем фарфоровым кувшином с отбитыми краями, доставшимся ей от самого младшего брата, Айзека, который недавно женился и уехал жить в город.

Анна опять зажмурилась, пытаясь побороть тошноту. Неужели она заболела? Нет, не может быть! Папа всегда говорил, что она здорова как бык. В отличие от своих братьев Анна никогда не страдала ни лихорадкой, ни насморком и очень этим гордилась. На нее всегда можно было положиться. Пока братья были маленькими, она ухаживала за ними, когда они болели, а сейчас переключила свою заботу на стареющих родителей.

Она должна быть здоровой! От нее зависело слишком многое!

Анна откинула в сторону одеяло, которое вышила много лет назад для Абеларда, своего самого старшего брата, ныне важного адвоката, презирающего сентиментальности, и приготовилась встать, но на плечо ей легла широкая мужская ладонь.

– Лежите! Вам нужен покой.

Услышав этот низкий мужской голос, Анна испуганно вздрогнула. Он не принадлежал ни одному из ее девяти братьев. Все они давно разъехались: кто женился, а кто колесил по свету в поисках приключений.

Девушка быстро повернула голову, преодолела очередной приступ тошноты и подняла туманный взгляд. Возле кровати стоял высокий мужчина. Его образ двоился и раскачивался из стороны в сторону. К горлу Анны подкатил комок. На мгновение ей показалось, что она умерла и попала в ад.

Это был он. Лорд Джошуа Кеньон.

Анна вспомнила, как скакала на лошади в темноте, стараясь, чтобы ее не заметили, как сжимала в потной руке холодный пистолет, как стояла напротив Кеньона на туманной поляне, охваченная лютой ненавистью.

Как он появился в ее спальне?

Будучи не в состоянии думать, она смотрела на него в полном ошеломлении. Она давно знала лорда по слухам, но действительность превзошла все ее ожидания. Он оказался еще красивее, чем она думала.

И еще опаснее.

Его близость приводила Анну в смятение. В последний раз она видела эти пронзительные карие глаза с расстояния в двадцать шагов. Сейчас же в них плясали блестящие золотистые искорки. Черные растрепанные волосы и простая белая рубашка, облегавшая мускулистый торс, довершали образ коварного соблазнителя, покорителя женских сердец.

– Вы… – проговорила она слабым голосом. – Убирайтесь… из моего дома! – Я не уйду, пока не получу ответы на некоторые вопросы.

Сохраняя суровое выражение лица, он нагнулся, как будто хотел ее схватить, Анна поспешно отползла к другому краю кровати, но вдруг ощутила новый прилив дурноты. Она согнулась пополам, не в силах сдержать судорожный рвотный позыв.

Лорд Джошуа быстро поднял с пола пустой ночной горшок и сунул ей под нос как раз в тот момент, когда она извергла из себя желчь.

Отдышавшись, Анна легла, свернувшись в жалкий клубочек. Ей было все равно, на каком она свете. Кеньон взял с прикроватного столика стакан с водой и поднес к ее губам.

– Прополощите рот.

Не в силах отказаться, Анна послушно сделала то, что он велел, и через пару мгновений почувствовала себя немного лучше. Хватая ртом воздух, она осторожно села и обхватила руками колени, прижав их к груди. Жуткая тошнота не давала о себе знать до тех нор, пока она не делала резких движений.

Лорд Джошуа подошел к двери и выставил горшок в коридор;– не выказав при этом никакой брезгливости. Анна удивилась. Будь на его месте ее братья, они бы зажали носы и стали отпускать какие-нибудь грубые замечания.

Она стыдилась слабости и чувствовала себя чересчур уязвимой. Интересно, что он собирается делать? Разумеется, лорду хочется ее наказать. Мужчины терпеть не могут, когда женщины их обманывают. Джошуа Кеньон спокойно взял у нее стакан и поставил на столик.

– Хорошо, что вы очнулись. Вы почти час провели без сознания. Наверное, ужасно болит голова?

– Я прекрасно себя чувствую, – солгала Анна, стараясь не обращать внимания на ритмичный стук в висках. – Вы не имели права входить в мою спальню. Если вас здесь увидят…

– Вам следовало подумать об этом, прежде чем стрелять в меня. – Он нагнулся ближе и вытянул руку. Она приготовилась увернуться от удара, а потом дать сдачи, но он просто спросил: – Сколько пальцев я поднял?

Анна растерянно заморгала. Его рукава были закатаны до локтей, и она видела загорелые мускулистые руки. Большая кисть красивой формы могла бы быть элегантной, если бы не мозоли на ладони. Внимание Анны привлекли длинные сильные пальцы.

Такими пальцами можно легко задушить женщину.

Судорожно сглотнув, она бросила отчаянный взгляд на дверь. Перед глазами все качалось и расплывалось. Ее родители наверняка не знают, что он здесь. Они никогда не оставили бы ее наедине с незнакомым мужчиной.

– Сюда в любой момент может войти мой папа. Если это случится, у вас будут большие неприятности.

– Сколько пальцев? – повторил он.

– Шесть, – сказала она, только чтобы он перестал размахивать рукой у нее перед носом. – Нет… четыре.

– Два, – поправил он. – Пуля задела ваш череп, мисс Невилл. У вас сотрясение мозга.

Анна осторожно пощупала полоску ткани, которой была обвязана голова, стараясь отогнать охватившее ее предчувствие беды.

– Итак, вы знаете, кто я.

– Я знаю, что вы не Дэвид Панкхерст. – Он уперся ладонями в матрац и внимательно посмотрел на нее темными глазами плута. – Скажите, почему он позволил вам занять его место?

– С какой стати я буду вам что-то объяснять? Вы без спроса зашли в мою спальню.

– А вы устроили дурацкий маскарад и подставили себя под пулю, предназначенную другому. Я не привык драться на дуэли с женщинами.

– Ну конечно, – подхватила она с язвительной усмешкой. – Вы предпочитаете разбивать им сердца и бросать на произвол судьбы. Именно так вы поступили с Лили.

Лицо Джошуа Кеньона посуровело. Однако он не стал говорить о женщине, которая была им убита; да, он не приставлял пистолет к ее виску и не нажимал на спусковой крючок, но это ничуть не умаляло его вины.