— Эйдан, — прошептала она. — Я…

Он наклонил голову и поцеловал ее, намеренно не давая ей произнести то, в чем она могла бы ему признаться. И не потому, что он не хотел это знать. Очень хотел. Но к чему слова, когда он обнимал ее так крепко, что чувствовал, как бьется ее сердце. Ибо как бы долго ни продлился этот момент, он не желал ни за что на свете прервать этот треск в камине, ее учащенное дыхание и легкое прикосновение ее губ к его губам.

Ее молчание, казалось, подтверждало, что он вел себя, наверное, чересчур напористо, но прикосновение ее пальцев к его подбородку и ее губ к его губам говорило об обратном. Он открыл глаза и тут же закрыл их. Лорел запустила пальцы в его волосы и поцеловала долгим горячим поцелуем, в котором уже не чувствовалось ни страха, ни смущения, а лишь отражалось взаимное желание, которое требовало удовлетворения.

Страсть налетела на него, как ураган на равнину, не встречая препятствий, — никаких тайн, никаких страхов, никаких светских барьеров. Возбужденный, он возжелал ее сильнее, чем любую другую женщину, которую когда-либо хотел! Его романы с тех пор, как он поступил на службу, были отчасти романами придуманного им человека, который якобы ищет свое призрачное счастье. А ведь призраки обычно неуловимы. При всей своей загадочности Лорел была первой женщиной, которая внушила ему убеждение, что они не призраки, а живые люди и по-настоящему нужны друг другу.

Но даже упиваясь близостью с ней, он чувствовал, что никогда не насытится. Проникая языком в ее раскрытые губы, он познавал ее и наслаждался ею. Он накрыл ладонями ее груди, сквозь платье нащупал соски и возбуждал ее, лаская каждый, пока они не отвердели. Желания возрастали, он гладил ее стянутое корсетом тело, ощущая восхитительную выпуклость ягодиц. Приподняв ее, он подставил ладони под эти мягкие округлости и удивлялся: как может существовать такое совершенство.

Несколько шпилек выпали из ее волос, и они упали на ее плечи, окутав ее шелковым золотистым облаком. Он зарылся в них лицом и усадил Лорел на колени. Все ее существо было готово отдаться ему.

Решится ли он?

Он просунул руку ей под юбки и гладил шелковистую кожу до колена, наслаждаясь изящным изгибом ее ноги. Ненасытный, он целовал ее лицо, шею и ниже — до ложбинки между грудями.

— Лорел, я хочу вас! Вы знаете это. Но я хочу большего, чем поцелуи и робкие тайные ласки. Мой единственный вопрос — вы согласны?

Она дрожала от прикосновений его губ к ее груди.

— Я хочу, чтобы ваши руки ласкали меня. Всю. Все мое тело.

— Вы в этом уверены?

— О да.

Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их, затем перевернул их ладонями вверх и вновь горячо поцеловал.

— А в ответ вы будете ласкать меня, или вы боитесь?

Неуверенность и радость блеснули в ее глазах, а щеки вспыхнули от лихорадочного возбуждения. Прикусив нижнюю губу, она медленно начала раздевать его, расстегивая пуговицы на жилете, развязывая шейный платок, распахивая его рубашку.

С каждым легким прикосновением ее рук его страсть возрастала, но он сидел не шевелясь, отдаваясь в ее руки и погружаясь в темное блаженство эротического наслаждения. Наконец, когда она сняла с него рубашку и наклонилась, чтобы поцеловать его оголенную грудь, его мышцы напряглись, а кровь вскипела.

Под натянувшимися бриджами было видно, как она пульсирует в его плоти. Лорел заметила это, и искреннее удивление в ее глазах пробудило ту часть его совести, которая обычно становилась инертной. Какой же невинной она казалась! Но при робком прикосновении ее пальцев, хотя и через ткань, у него перехватило дыхание, и мысли о своей вине исчезли. Он снова схватил ее торопливо, грубо, а она только вскрикнула и откинула голову, подставляя ему губы. Он целовал, ласкал ее, заставляя извиваться и все сильнее прижиматься к нему. Боже, она была прекрасна! Невинна, да, и в то же время бесстыдна и распутна, как падший ангел.

Что же, черт побери, ему делать с ней?

Он колебался пару мгновений, отсчитанных каминными часами, и принял решение, которое казалось ему неизбежным. Он сгреб ее в охапку и, скрипнув зубами, понес в соседнюю комнату. В свою спальню.


Глава 19


Лорел знала, что должна сопротивляться и прекратить это безумие, пока еще окончательно не утратила власти над собой.

Слишком поздно.

Мысли и желания перепутались, позволяя чувственности заглушить предостережения Виктории и страх перед возможным осуждением общества, но ее тело неукротимо жаждало чувствовать Эйдана, познавать его, слиться с ним в самом интимном соединении.

Камин был и в этой комнате, и густой желтоватый свет падал на стены, драпировки и массивную кровать с тяжелым пологом. Эйдан остановился возле нее и поставил Лорел на пол. Обнимая ее, прижимал так, что она ощущала его возбужденную плоть.

Затем он начал расстегивать пуговки на ее спине, не спеша раздевал ее. Она чувствовала его горячие поцелуи на своих руках и плечах… лодыжках и бедрах… на животе и, наконец, на груди. Все это время он не выпускал ее из объятий, так сильно привлекая к себе, что она, стоя перед ним обнаженной, чувствовала себя защищенной и бесстрашной.

Он с нежностью целовал ее, отвечая на ее легкие жаркие поцелуи, разжигая в ней пламя страсти. Дрожь пробегала по ее телу, когда он языком ласкал ее груди, отяжелевшие от желания.

Он взял в губы ее сосок, и неожиданно весь ее мир исчез. Ее тело отзывалось на его ласку, колени подгибались, и она тихо вскрикнула.

Эйдан отступил и выпрямился. Мерцающий свет камина придавал больше выразительности его чертам. Дрожа от нетерпения, она ждала, зачарованно глядя, как он снимает и швыряет в сторону сапоги. Не спуская с нее глаз, он медленно расстегивал бриджи.

Потом отбросил последнюю одежду. Перед ее глазами куда-то поплыла комната, и он становился центром ее мира, ее существования. Большой и крепкий, этот мужчина был единственным, что она четко видела в кружившейся вокруг них вселенной. Она опустила глаза на гордо поднявшуюся часть его тела. Такая мощь, такая сила! Ее тело хотело чувствовать его внутри себя.

Его глаза хищно блеснули, он подошел к ней, и ее бросило в жар при предвкушении его прикосновения. Мускулы на его груди подергивались, черты лица застыли от сдерживаемых эмоций. Он взял в ладони ее лицо и поцеловал. Они не прикасались друг к другу, только губы соединяли их и щекочущее ощущение его волос на ее сосках.

Захваченная врасплох волной страсти, Лорел снова слабо вскрикнула. Эйдан мгновенно подхватил ее и бесцеремонно бросил на середину мягкой постели. Легким движением он опустился на нее. Божественное наслаждение чувствовать тяжесть его тела и утонуть в уютной мягкости перин.

— Испугались?

— Вовсе нет, — сказала она, и не солгала. Этой ночью она пережила самые страшные минуты своей жизни, но Эйдан спас ее, как и раньше. Схватив всё еще висевшую на ее шее цепочку, она сняла ее и бросила на столик около кровати.

Он начал ласкать с кончиков пальцев, проводил языком и целовал ее руки, плечи, спину, спускаясь все ниже и ниже. Он возбуждал ее, и она перестала дрожать, а только просила остановиться или вновь продолжить ласки.

Откинув ее волосы, он всем своим весом опустился на нее. Его губы творили чудеса, а он тем временем раздвинул ее ноги, и его орган дразнил ее, пока боль неудовлетворенного желания не стала невыносимой, и она жалобно стонала, уткнувшись в подушки. Но он ее долго не мучил. Перевернув на спину, он нащупал нежное чувствительное место между ее ног. Его палец скользнул в нее. На этот раз она, впадая в экстаз, вскрикивала все чаще и чаще, а все окружавшее ее растворялось в волнах наслаждения.

— Лорел, посмотрите на меня.

Она открыла глаза. Ее чувства обострились. Даже огонь в камине казался слишком ярким, а его треск — слишком громким.

В улыбке Эйдана было столько обаяния, что у нее выступили слезы.

— Лорел, дорогая, это у вас впервые!

Слеза скатилась по ее щеке. Правда сжала ее горло, и она смогла только кивнуть.

— Почему вы не сказали мне? Почему?

Потому что она все время обманывала его, одна ложь рождала другую, она уже едва-едва могла отличить правду от лжи. И потому что она боялась: как он будет относиться к ней, когда узнает всю глубину ее обмана, вдруг он оттолкнет ее и отвернется от нее… навсегда.

— Простите, я…

Он поднес пальцы к ее губам.

— Вам не за что извиняться. Просто скажите, что мне делать — остановиться или продолжать, потому что в эту минуту я не понимаю, что правильнее.

Она знала об этом не больше, чем он. Она знала только, чего она хочет.

— Пожалуйста, продолжайте.

Он был в нерешительности, как будто все еще не был уверен, все еще оставался в раздумье. Затем осторожно вошел в нее. Резкая острая боль — он отступил и снова вошел, все глубже и глубже проникая, расширяя узкий проход, каждую секунду готовый тотчас же остановиться.

Она чувствовала, что он сдерживается, оттягивая минуту блаженства. Однако это еще сильнее возбудило ее, и наконец он удовлетворил ее, наполнил, стал ее частью, слился с ее телом, ее жизнью. Боль утихла, предоставляя ему доводить ее до сокрушительного взрыва страсти, восхитительного и пугающего.

Безграничная энергия скапливалась и взрывалась, заставляя ее дрожать. Ее крики останавливали его, и он ждал момента, чтобы полностью войти в нее. И их тела соединялись. Излитый жар снова разжег ее страсть, и она закричала, уткнувшись ему в плечо, не сознавая, что ей следовало бы скрыть ее восторг, ее экстаз.

Ее любовь к нему.

Когда наконец наступила пауза, он наклонился над ней. Он целовал ее глаза, щеки, бедра, не мог оторваться от нее. Затем она почувствовала, что он хочет подняться.