- Правда, Ира, правда, - уверяла сестру Аленка. - Сквозь сон я все слышала: как они говорили о сыновьях и о нас с тобой - что нас нельзя разлучать, - о судьбе, о войне - столько сирот... Дмитрий Михайлович тогда и сказал: "Возьмем, Таня, девочек, если окажемся им нужны?" А Татьяна Федоровна сказала, что сама все время об этом думает.

- Ох и фантазерка ты, Ленка, - снисходительно смеялась Ира, привычно чувствуя себя старшей. - Ни капельки не изменилась! Не могла ты этого слышать, потому что спала. И запомнить этого не могла.

- А вот запомнила! - защищалась Аленка, встряхивая пушистыми, как у матери, волосами. - Володя, скажи, ведь правда у меня хорошая память?

Володя, летчик гражданской авиации, в щегольском, с погончиками кителе, влюбленно смотрел на жену и подтверждал, что да, память чудесная.

- А ты-то откуда знаешь? - поддразнила его Ира.

- Да будет вам, девочки, - добродушно сказал Дмитрий Михайлович, захмелевший от бокала шампанского, вороха телеграмм, огромного букета из театра и грамоты от Дворца пионеров. - Экие вы спорщицы, да, Танюша? Я и сам не помню, когда мы вас взяли в дочки, теперь кажется, что так было всегда...

Поздно вечером, почти ночью, уложив спать стариков, они, конечно, пошли на Волгу. За эти годы отстроили великолепную набережную, на длинных, вдоль всего города пляжах стояли грибки и разноцветные раздевалки, на той стороне, где раньше были огороды, вырос большой поселок. А в остальном Волга осталась прежней - могучая, широченная в этих краях река, ее особенный какой-то запах и плеск, далекие, в огнях, пароходы. И вода была теплой и шелковой, как во времена их детства.

- Помнишь Фросю? А Пелагею Ильиничну? - спросила Ира, расчесывая влажные волосы. - Как она малышню купала... Хотя ты тогда была маленькой.

- Как купала - не помню, - призналась Аленка. - А как Фрося провожала нас в школу и велела надевать галоши, помню прекрасно... Смотри, сколько огней на той стороне. Съездим завтра, посмотрим поселок?

Самара - Переделкино

1986 год.