Куинн быстро встал.

— Я попрошу Вас не ввязывать сюда моего кузена.

— Но он уже ввязался. Я не знаю, что он там вам сделал, но он как будто стоит у вас за спиной и руководит вами. Простите, но теперь я ухожу. Я и так уже зашел слишком далеко, и, наверное, вам не стоит слишком серьезно относиться к совету старика, который потратил жизнь впустую в погоне за неисполнимой мечтой.


Не прошло и двух недель после того, как Джорджиана переехала в Трихэллоу, а она уже чувствовала себя счастливой.

Пока они с братом вскапывали огород, отец грелся в лучах неяркого осеннего солнца. Жизнь постепенно налаживалась, особенно в сравнении с последними месяцами, и Джорджиана знала почему. Она больше не жила в доме маркизы — в доме, который не считала своим. И теперь ей не нужно было бояться встречи с Куинном или, еще хуже, с Куинном рука об руку с Грейс.

Радость возвращалась к ней, когда она занималась сельскими делами: обсуждала с пастухом новое стадо овец, навещала коров в хлеву. Она получала удовольствие от приветственного хрюканья свиней, ржания лошадей, которым приносила овес, и даже оттого, как козы гонялись за ней и пытались боднуть. Она снова чувствовала себя дома. Ее уверенность в себе вернулась, и она была… счастлива.

— Я вижу, для моих тревог не было причин, — тихо сказал Грейсон, — и это прекрасно.

— Извини?

— Ты, отец, все вы здоровы. Боже, как приятно видеть, что ты счастлива. — Он закончил работу и воткнул лопату в землю. — Твои письма пугали меня больше пушечных ядер.

— Извини, но я так беспокоилась об отце… Я хотела, чтобы ты приехал сюда до того, как… Но, к счастью, он поправился. Я старалась не встревожить тебя слишком сильно, но, очевидно, мне это не удалось.

— Именно разумный, собранный стиль твоих писем повергал меня в ужас. Ты не представляешь себе, как много я молился, чтобы быстрые ветры унесли меня домой.

— Я так рада видеть тебя. — Она не скажет ему, как сильно хочет, чтобы он больше не уезжал. Он любит море и свою новую жизнь. Джорджиана наблюдала, как он мастерски сажал шпинат на новую грядку.

— Забавно, Джорджиана. Когда корабль вышел в море восемнадцать месяцев назад, я был рад смыть грязь из-под ногтей. А теперь, с тобой и отцом, я как никогда рад снова видеть землю на своих руках. — Он посмотрел на свои ладони и улыбнулся: — И в этом плавании я понял две важные вещи.

— Какие?

— Первая: мне никогда не понравится рыба.

Джорджиана улыбнулась.

— И вторая: за пределами Корнуолла совершенно не на что посмотреть. — Он покачал головой. — К своей досаде, я выяснил: я такой же, как ты. Я ошибался, когда надеялся найти на краю света что-то важное.

— Я знаю это чувство, Грейсон.

— Похоже, мы с тобой товарищи по несчастью: мы нигде не сможем быть счастливее, чем в Корнуолле.

— Как изменился ход твоих мыслей, — сказала Джорджиана. — Я слышала, моряки говорят, что они никогда не бывают так счастливы возвращению домой, как счастливы возвращению в море.

— Ну может, ты и права, но я решил, что только первая часть этого утверждения содержит хоть сколько-нибудь правды. — Грейсон поднял большой камень с земли и кинул его в ближайшую кучу. — Я не вернусь в море, Джорджи. Мне предстоит теперь неприятный разговор с его светлостью, который был так добр устроить меня на это место.

— Ты еще можешь поменять решение… Или Люк может поменять его за тебя.

Брат рассмеялся:

— Ты что, пытаешься от меня избавиться? Я уж было, решил — ты не хочешь больше меня куда-нибудь отпу…

Он не успел закончить фразу, как она сжала его в объятиях.

— Я больше не дам тебе никуда уехать. Господи, как я скучала по тебе, — прошептала она.

— И я тебя тоже люблю, Джорджи. — Он тихо засмеялся и посмотрел на нее своими теплыми карими глазами. — И кстати, со времени возвращения я успел заметить нечто замечательное.

— И что же это?

— Я наконец-то стал выше своей старшей сестры, и теперь у меня есть преимущество.

— Не смей… — начала она и не успела закончить, потому что засмеялась, когда Грейсон стал щекотать ее.

— Тебе воздастся за много лет, — шутливо предупредил он ее.

Смех Грейсона и ее визг вызвали теплую, уютную улыбку на лице отца:

— Джорджиана и Грейсон, подойдите, сядьте рядом со мной.

Они тут же выпрямились, стряхнули грязь с одежды, и подошли к нему.

— Я не ослышался, сынок? — Узкое лицо отца украшала улыбка. — Ты увольняешься из королевского флота?

Грейсон заколебался. Они все посмотрели на рыжего кота, кравшегося рядом с живой изгородью.

— Что? — Отец толкнул его. — Язык проглотил или коту отдал?

— Отец, — проговорила Джорджиана сквозь смех, — не надо. Ты же знаешь, он не любит твоих каламбуров. И если ты опять начнешь, он может и передумать.

Грейсон улыбнулся:

— Я вижу, ты все еще живешь под кошачьей лапой, папа!

Отец широко улыбнулся и извлек из кармана мятый список:

— Ну что ж, теперь, когда Грейсон решил остаться с нами, у меня есть небольшой список вещей, которые нужно сделать до…

— О Боже, — энергично мотая головой, сказал Грейсон, — только не списки, нет, только не это… Я совсем о них забыл…

Джорджиана вытащила другой список из собственного кармана.

— На самом деле, отец, я хотела обсудить канаву в… — Она рассмеялась, увидев, как лицо брата исказилось от ужаса.

Отец почесал голову.

— Тебе бы лучше самому взяться за перо, Грейсон. Если интуиция не обманывает меня, ты скоро будешь сам составлять списки. Не удивляйся, если Куинн Фортескью прибежит царапать твою дверь, и будет предлагать катать тебя в масле и баловать, как кота сметаной, если ты возьмешь на себя заботу о Пенроузе.

Джорджиана метнула взгляд в сторону отца и нахмурилась.

— Но Грейсон только недавно вернулся. Я уверена, он не…

— Если дело не касается рыбы, я согласен, — вмешался Грейсон. Он покосился на Джорджиану: — Ну, ты же не думала, что я останусь здесь, и буду выполнять твои указания?

Она заставила себя улыбнуться:

— Я вижу, что старого пса все-таки можно выучить новым трюкам.

— Когда рак на горе свистнет, — глубокомысленно заметил отец.

Оба его ребенка застонали в ответ.

Глава 19

Список Фэрли

Дела на конец октября

— кататься на лошадях;

— разыскать более удобный способ улизнуть из комнаты, когда нужно;

— подкупить конюха и добиться разрешения кататься на Леди, когда захочу;

— не покидать Пенроуз;

— придумать способ уговорить всех навечно остаться в Пенроузе, особенно папу… и Джорджиану.


Невезение. Поразительно, как Джорджиане порой не везло. Она никогда не обращала внимания на суеверные советы Сильвии, сестры Розамунды, вышедшей замуж за очаровательного деревенского викария. А сама Розамунда не раз повторяла, что, если бы она не пренебрегала старыми корнуоллскими поговорками, ей, возможно, не пришлось бы десять лет страдать. А значит, Джорджиана могла винить только себя за внезапно возникшую необходимость вернуться в Пенроуз.

Джорджиана кинула взгляд на крупицы соли, рассыпавшейся по столу в роскошной столовой Пенроуза, кинула их через левое плечо и прочитала молитву об умеренности.

— Фэрли, — тихо спросила она, — ты уверена, что Грейс чувствует себя плохо и не сможет к нам присоединиться?

— Она говорит, что голова у нее гудит, словно огромная тыква. — Не обращая внимания на смущение Джорджианы, девочка положила себе на тарелку оладьи. — И папа решил, что лучше подождать еще один день, прежде чем отправиться.

Куинн и Грейс должны были уже уехать к тому времени, когда Джорджиана заберет Фэрли. Можно было бы прислать за девочкой экипаж, но у Джорджианы в Пенроузе оказалось множество дел: вернуть книги, одолженные Куинном ее отцу, организовать доставку нескольких повозок сена, мешка зерна, трех мешков крупы… и так далее, и так далее.

На следующее утро она должна вернуться с Фэрли. Она вздохнула. И чего стоило ее недавнее, полное драматизма прощание с Пенроузом? Неужели она никогда не освободится от этого места?

— А как чувствуют себя малыши? — спросила Фэрли, намазывая невероятно толстый слой масла на оладьи.

— Вчера я видела Ату. По ее словам, жар спал. — Она не сказала, что вдовствующая герцогиня также предположила, что куда больший уход требуется герцогу. Он сам не свой с тех пор, как Каро и Генри первый раз чихнули.

— А будут завтра Ата, Сара и Элизабет в Трихэллоу?

— Не знаю, милая. Ата выразила желание приехать сюда проведать Грейс теперь, когда малышам лучше.

— В таком случае ей лучше приехать завтра рано утром, ведь Грейс и папа собираются отправиться в путь вне зависимости от ее самочувствия. — Губы девочки вдруг задрожали.

— В чем дело, дорогая моя?

— Джорджиана, я не хочу, чтобы он уезжал. — Фэрли расплакалась. — Почему он не берет меня с собой? Грейс сказала, мне можно поехать с ними, но папа запретил. Он говорит, это прием для взрослых.

Джорджиана встала и обняла Фэрли:

— Пойдем. У меня длинный список дел, и мне пригодится твоя помощь, — сказала она на ухо девочке. Ее осенила идея. — У меня есть для тебя подарок.

Фэрли оторвала заплаканное лицо от мокрого плеча Джорджианы:

— Подарок? А что за подарок?

— До чего же ты любопытная.

— Нет, дело не в этом. Просто Грейс уже надарила мне так много подарков — платьев, жемчужных сережек, вышитых подушек, даже жемчужный браслет. По крайней мере, твой подарок не из жемчуга?

— Хм… Нет, жемчуга в нем нет.