Лицо вспыхнуло жаром, и я порадовалась тому, что в такой темноте он этого увидеть не мог.

— Или мы могли бы просто сказать, что это ты довёл меня до слёз своими ужасными предложениями.

— Ауч. Кажется, последнее выиграло, — он усмехнулся и схватил меня за руку. — Пойдём. По тебе уже не скажешь, будто ты плакала. Хотя ты раскраснелась.

Я освободила руку и толкнула его в плечо.

Он разразился хохотом, поднялся и, взяв за запястья, вытянул меня в полный рост.

— Так, и какой будет наша история?

Я уставилась на него, возвращаясь на четыре года назад.

— Я... эм... — он запустил руку в волосы.

С моих губ сорвался смех, и я смахнула пыль с платья.

— Ну ничего себе, мы прошли полный круг, да? — я потянула его за руку, зашагав в сторону пляжного домика. — Просто скажем всем, что мама заболела. А ты предложил меня подвезти.

Излишне драматизируя, он произнёс:

— Ну, можно, раз ты хочешь лёгкий ответ.

— Мне просто кажется, что в это верится больше. Хотя умопомрачительный секс был на втором месте.

От глубоко смеха Райдера тепло заструилось по моему телу.

— Ты даже не представляешь, как я рад тому, что в тот день бутылка остановилась на тебе.

Океанский бриз окутал меня.

— Как ни странно, я тоже. Без школьного прозвища, любезно предоставленного мне этой вечеринкой, я бы прожила, но это не отменяет моей радости тому, что первый поцелуй у меня произошёл с тобой.

Мы приблизились к костру. Он остановил меня.

— Погоди, ты никогда ни с кем не целовалась?

— Разве это было незаметно?

— Нет. Нисколько. Господи, откуда ты, чёрт возьми, знала, что делать? Мой первый поцелуй включал в себя побитые головы и мысли, как кого не укусить. И это вовсе не в хорошем смысле.

Я пожала плечами.

— У меня была одержимость теорией «Единства противоположностей». Её я и применила.

Райдер поднял бровь.

— Типа теории единства. Существование одного зависит от существования другого. Например, если бы ничего не было наверху, нас бы не было внизу. В принципе, этот баланс всё и объединяет. Поэтому для каждого ощущения, движения, поступка есть устанавливающее баланс противодействие. Вдох. Выдох. Толкнуть. Притянуть. Сверху. Снизу. Туда. Обратно.

— Идеальный поцелуй.

— Идеальное всё. Нужен только баланс.

Судя по его глазам, Райдер хотел меня поцеловать, но, видимо, мы оба знали, что время для этого хуже не бывает. Само противопоставление моей общественной жизни потянуло меня домой.

Смех с болтовнёй доносились от наших друзей.

Я вздохнула.

— Нам, наверное, пора ехать. Я введу Мейсона в курс дела. А он объяснится с остальными.

— Ага. Я дам знать Крису, что уезжаю, а потом поднимусь наверх помочь тебе с сумкой.

Мы разошлись, и я показала Мейсону идти в патио.

— Что случилось? — спросил он. Его глаза застекленели, а губы раскраснелись, как и бывало всегда, когда он много выпивал.

— Мама в больнице. С ней всё нормально, но бабушка всё ещё гостит у бабушки Сары, поэтому мне нужно вернуться сегодня, чтобы побыть с мамой.

— Ага, хорошо. Мы можем...

— Райдер меня отвезёт.

— Ох.

— Он вызвался, да и вообще, ты должен остаться и хорошенько развлечься. Это ведь и твои каникулы. Не хочу их портить.

— Честно, я не против.

— Знаю, и спасибо тебе. Но ты останешься и повеселишься, хорошо? Я позвоню тебе завтра.

— Да. Ладно, — его мысли было трудно прочитать, когда он выпивал. Его реакции будто бы выключились, поэтому либо он слишком напился, чтобы всё осмыслить, либо расстроился, но не хотел спорить.

Быстро обняв его, я попрощалась и бросилась наверх.

ГЛАВА 18

На дорогу ушло три часа, и в город мы въехали уже за полночь. В больнице мы узнали, что мама, выронив кухонный нож, порезала себе ногу, а потом, испугавшись, когда кровотечение не остановилось, повезла себя — пьяную — в больницу, и сейчас, после двенадцати швов, была в норме.

Мы с ней сели в её машину, а Райдер поехал за нами на своей. Это было похоже на их первую встречу, но благодаря нескольким часам сна и капельнице ей удалось немного протрезветь.

— Нож выскользнул, — её слова разрезали тишину, царившую в машине. — Не потому, что я выпила. Руки были мокрыми после готовки. Он просто выскользнул.

— Ладно, — мы обе знали правду. Я не хотела спорить.

— Я выпила всего несколько бокалов вина, — добавила она.

Я съехала с дороги, заезжая на подъездную дорожку, ведущую к бабушкиной части дома.

— Такое может случиться с каждым, — мамин тон изменился. К защитной реакции примешался гнев.

Я мысленно съёжилась. Пьяная, трезвая. Не важно. Она всегда искала оправдание.

— Колледж определённо вывел наружу твою нахальную сторону.

— Я ничего не сказала, — в моём голосе слышалась боль.

— Точно. Ты просто сидишь, осуждаешь. Думаешь, что лучше. Идеальная маленькая принцесса. Я многим для тебя пожертвовала. Не забывай.

Я свернула на подъездную дорожку, борясь со слезами.

— Все мы чем-то жертвуем, — я открыла дверь и выскочила наружу.

— Что это ещё...

Я захлопнула дверь в тот момент, когда Райдер подъехал к маминой машине.

Мама открыла дверь и рванула вокруг машины, чтобы осадить меня.

— И чем же ты пожертвовала? — она скрестила руки на груди, пристально глядя на меня.

Райдер затормозил, не сводя с нас глаз.

Я не могла повторить ту сцену перед ним, поэтому просто покачала головой и проскочила мимо мамы. Отомкнув входную дверь, повернулась к ней.

— Я хочу знать, Бринли, — она произнесла моё имя так, словно каждая буква в нём сочилась ядом. — Чего же тебе пришлось лишиться?

Жизни? Матери? Счастья? Безопасности? С чего начать?

— Честное слово, мам, я вправду надеюсь, что ты знаешь ответ на этот вопрос, потому что мне бы не хотелось думать, что всё было напрасно.

Её выражение лица стало уязвлённым, но я не стушевалась. Не принялась вымаливать прощения, а вместо этого показала Райдеру следовать за мной и направилась в дом.

К тому времени, как я добралась до своей комнаты, входная дверь уже закрылась. Гора свалилась с плеч. Мне не пришлось тащить её с улицы, но я всё равно не знала, как она планировала повести себя дальше.

— Ты в порядке? — спросил Райдер.

Я кивнула, хотя это было не так, и выглянула в коридор. Дверь в спальню мамы тут же закрылась.

— Тебе необязательно оставаться, если ты не хочешь, но мне придётся переночевать здесь и проконтролировать, чтобы с мамой всё было хорошо. Бабушка приезжает домой завтра. Я уйду, когда буду знать, что она в пути.

— Если не возражаешь, я останусь с тобой.

— Конечно, не возражаю. Пойду заберу вещи из машины.

— Я сам.

Когда Райдер вышел из комнаты, я, продвинувшись дальше по коридору, прижалась ухом к маминой двери. С той стороны доносился тихий храп. Успокоившись, я вернулась обратно в комнату.

Райдер вернулся с нашими чемоданами и опустил их на пол, поглядывая на меня.

— Уверена, что всё нормально? Выглядишь нехорошо.

— Просто устала.

— Может, тебе нужно поговорить с мамой. По-настоящему. Когда она протрезвеет.

— Сомневаюсь, что это поможет.

Райдер прислонился к шкафу, скрещивая ноги в лодыжках.

— Хм-м. Ладно.

— Что? Просто скажи, о чём думаешь. Честно. Я хочу узнать твоё мнение.

— Мне кажется, ты должна открыться. Даже если это тяжело. Ей нужно знать о твоих чувствах. Ей нужно услышать правду. Обо всём, что она наговорила. Обо всём, что ты видела. Она должна понять, как далеко всё зашло, чтобы ей стало лучше.

— Не знаю. Это как-то жестоко. И я наверняка скажу не то, что нужно, как, впрочем, и всегда.

— Ты говоришь, что защищаешь её от самой себя, но какой ценой? — он подступил ближе и взял меня за руку, прижимая её к своей груди. — Настало время быть откровенной с ней. И с собой. Ты не защищаешь её. Ты оберегаешь её от правды, оставляя себя уязвимой. Прошу, не делай неправильных выводов, но то, что ты называешь «защитой», я вижу как «дозволенность».

Я отвела взгляд.

— Прости, — шепнул он.

У меня задрожала губа, и я зажала её зубами, покачав головой.

— Всё нормально. Я попросила тебя высказать своё мнение, — и, если честно, думала я точно также. Но слышать об этом от кого-то другого на деле оказалось хреново.

— Брин, прости. Мне стоило держать своё мнение при себе. Я переборщил.

— Хватит извиняться, — рявкнула я. Плечи поникли. Несправедливо срываться на нём. — Ты прав. Слышать об этом тяжело. Но я злюсь не на твои слова, а на себя.

Аккуратно приобняв, он притянул меня к своей груди.

— В следующий раз не стесняйся заткнуть меня.

— Я люблю твою честность. В любой ситуации, — и, говоря откровенно, свою я полюбила бы даже больше.

Я рухнула на свою старенькую двухместную кровать и впилась в него взглядом.

— Эта кровать не особо большая. Можешь спать здесь, если хочешь, а я лягу у бабушки.

Он растянулся на кровати и потянул меня к себе.

— Побудь со мной.

Я перекатилась на бок, заглядывая в его глаза.

— Спасибо, что отвёз меня домой.

— Прекращай благодарить. Я сделаю для тебя всё, что угодно. Ты же знаешь это, правда? — он, улыбаясь, погладил мою щёку. — Отдохни немного, но если тебе станет неуютно, то просто спихни меня. В данном случае я мог бы спать на полу, и мне было бы всё равно.

Я рассмеялась.

— Я не собираюсь тебя сталкивать, но обещать ничего не буду. Иногда я много толкаюсь и ворочаюсь.

Он стянул туфли, а потом расстегнул шорты.

— Не возражаешь?

— Я и не ждала, что ты будешь спать полностью одетым, — я заставила себя подняться и залезть в чемодан за чем-нибудь, в чём можно было бы поспать.