Я боялась смотреть на него. По телу пробежали неприятные мурашки, и как-то резко похолодало. Или это только мне так кажется.

— Но на деле это получается не так. Потому что я чувствую себя хуево, когда лишаю тебя выбора. Хуже, чем когда ты поступаешь не так, как хотел бы я. Поэтому я не знаю, что будет, если ты вдруг решишь скрыться от меня. Впрочем, я стараюсь над тем, чтобы этого не произошло. Ты знаешь об этом.

И вновь повисла тишина. Он явно ждал от меня какого-то ответа на все эти слова. Но мне нечего было отвечать. У меня стоял ком в горле, и просто не было слов, чтобы высказать то, что я думаю. Да я и не думала. Слишком много информации, чтобы суметь все быстро осмыслить.

— Ну ты и идиот, — медленно и тихо проговорила Таня, тем самым избавляя меня от необходимости что-то говорить.

— Я знаю, — невозмутимо отозвался Кирилл, продолжая сверлить меня взглядом. Кажется, мне в любом случае придется ему отвечать на его слова. Сейчас, или потом, но придется.

— Бесчувственная скотина, — продолжала тем временем Таня.

— Я знаю, — вновь не стал отрицать Сомаров.

— Какая неслыханная искренность от тебя, — фыркнула девушка, вставая из-за стола, и подходя к брату. — С чего бы вдруг? Да еще и передо мной. Что, земля перевернулась, а я и не в курсе?

— Я вообще в последнее время много правды говорю, — усмехнулся Кирилл.

— И много идиотизма делаешь. Зачем ты меня сюда вызвал? Ты хотел, чтобы я возненавидела тебя еще больше? У тебя это получилось, — с непередаваемой неприязнью произнесла она, и, развернувшись, отправилась на выход.

— Хотел, чтобы ты познакомилась с Алиной, и сказала, одобряешь ли мой выбор, — проговорил Сомаров, четко выговаривая каждое слово. Таня остановилась на полпути. Да и я… Замерла, чувствуя, что не смогу сейчас пошевелиться, даже если захочу.

— Одобряю ли я? — медленно проговорила сестра Кирилла, спустя полминуты молчания, и вновь обернулась, не подозревая о том, что творится со мной. — С каких пор тебя интересует мое мнение?

А меня вот интересует, что он подразумевает под словами «мой выбор». Рваная рана в груди, кажется, не собиралась прекращать кровоточить, но мне, вроде как, протягивали какую-то ткань, чтобы прикрыть её, дабы не потерять слишком много крови и суметь спасти, пока еще не совсем поздно.

— С теперешних, — невозмутимо отозвался парень. Которого я хотела как-то назвать, но уже даже не знала как.

— Если хочешь знать мое мнение, то ты не достоин Алины, — резко проговорила девушка. — Было бы лучше, если бы ты оставил её в покое.

— Я этого не сделаю. И я тебя понял, спасибо, — все так же спокойно проговорил Кирилл, и не торопясь стал подходить ко мне. Я, не поднимая глаз, следила за передвижением его ног.

— Спасибо? — сдавленно повторила Таня. Кажется, такая перемена в Сомарове была для неё слишком неожиданной. — Ты даже знаешь, что означает это слово? Ты всегда был бесчувственным, Кирилл. И никого не любил, кроме себя. Я не пожелаю такой участи Алине. Слишком хорошо мне известно, что ты за человек. Меня ты никогда не любил, хотя я до сих пор не понимаю, что сделала тебе плохого. Чем заслужила такое обращение. Поэтому не думаю, что ты вообще способен кого-то любить еще, — и, развернувшись, уверенно пошла на выход. Кирилл остановился, провожая её взглядом. Я наконец-то соизволила поднять глаза и посмотреть на него.

Он стоял, нахмурившись, и смотрел туда, где только что стояла Таня.

— Иди за ней, — тихо проговорила я, и он тут же перевел взгляд на меня. Я же снова опустила взгляд на стол. — Я знаю, что она тебе важна. А ей сейчас нужно, чтобы ты опроверг её слова.

Кирилл ничего не ответил, лишь продолжил стоять на месте. И все смотрел на меня. А я лишь хотела свернуться калачиком, закрыть глаза, и забыться. Просто забыться. Хотя бы на время.

— Иди, Кирилл, — вздохнула я, глянув на него. В сердце защемило с новой силой. — Иначе потом она тебя уже не простит.

— Главное, чтобы потом ты меня простила, — тихо отозвался он, и, больше ничего не говоря, ушел с кухни вслед за Таней, оставив меня сидеть одну.

Смотря прямо перед собой, я не знала, что мне делать. На время заглушая все свои эмоции, я стала обдумывать его слова, повторяя их про себя. И вскоре я, нахмурившись, стала понимать, что он говорил неправду. Ведь, на самом деле, все не так плохо, как он говорил. И было в нем все это время что-то еще, кроме забавы, любопытства и интереса. И он столько всего сделал… Не раз защищал меня, по своей собственной воле, еще в самом начале. Стоит только вспомнить тот случай в туалете, когда он меня пощадил… Не может он быть настолько бесчеловечным. Нет, я точно знаю, что он не такой.

И ему тоже бывает больно. И сердце у него есть. Просто… Почему-то он очень замкнутый. Не показывает своих эмоций. Но ведь это не показатель, верно?

Но вновь прокручивая в голове недавно сказанные им слова, душевная боль вновь возвращалась, раздирая меня изнутри. И сомнения… Как червяки пробирались внутрь, совсем запутывая меня. Любит — не любит? Нужна — не нужна? Значу ли я для него вообще хоть что-то? И что он имел в виду, говоря Тане, что хочет, чтобы она высказала свою позицию относительно своего выбора? Это ведь он про меня говорил, верно?

Совсем запутавшись во всем, я решила, что надо просто поговорить с ним наедине. Он ведь все равно ждет от меня ответа на его исповедь. Значит, разговор будет в любом случае. Просто не стоит избегать этого. В конце концов, сколько можно жить в неопределенности? Пора уже поставить хотя бы несколько точек в очередной главе моей жизни.

Почувствовав прилив сил, который, кажется, больше держался на непонятно откуда взявшейся злости, я встала из-за стола и отправилась в спальню Кирилла. Там оказалось пусто. Значит, они в той комнате, где временно проживаю я.

Чувствуя, как все мышцы напрягаются от решимости, овладевшей мной в считанные мгновения, я подошла к окну, не в силах просто сидеть и ждать. Как говорят в народе, шило в одном общеизвестном месте мне мешало.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде, чем я резко обернулась от совершенно невозмутимого голоса, прозвучавшего за моей спиной:

— Ты теперь вновь будешь меня ненавидеть? — спросил Кирилл, подперев стенку, и сложив руки на груди.

— Как Таня? — вместо ответа так же невозмутимо поинтересовалась я, разглядывая его лицо до мельчайших подробностей. Запоминая каждую черточку. Как будто предчувствуя скорое расставание.

— Надеюсь, простит, — серьезно отозвался он, и, оттолкнувшись от стены, засунув руки в карманы, небрежной походкой стал подходить ко мне. — Ты так и не ответила. Что теперь ты чувствуешь ко мне? После того, как узнала правду? — спросил парень, подойдя ко мне совсем близко. Оставив между нами ничтожные пять-десять сантиметров. От этой близости сердце забилось чаще. Решительность, с которой я входила в эту комнату, начала медленно уходить, как будто Сомаров её перетягивал себе.

— Я пока не решила, — все с той же внешней невозмутимостью пожала я плечами. Вероятно, эта невозмутимость пришла ко мне от этого парня.

— Значит, у меня есть шанс, — лишь уголками губ улыбнулся он на это, но глаза продолжали серьезно взирать на меня.

— Шанс на что? — приподняла брови, сложив руки на груди. Надеясь, что это мне придаст больше уверенности.

— Что ты не станешь вновь относиться ко мне, как прежде, — его улыбка стала шире. Как будто он находил в этом что-то забавное.

— Ты еще не наигрался? — резко спросила я, сузив глаза. Внутри вновь начала подниматься злость, которая на время ушла, когда он вошел в комнату.

— Нет, — так же резко отозвался Кирилл, и неожиданно сомкнул руки на моей талии, прижав меня к себе так, что из моих легких вышел весь воздух. Хватка была более чем сильной. — Я не наигрался, и буду продолжать играть, вероятно, до конца жизни. Закончится одна игра, я начну другую. По-другому я не умею, по-другому мне не нравится. Игра с тобой закончилась уже давно, Алина. Та игра, которая известна тебе. Я же уже давно веду другую игру, куда более занимательную и приятную. Только ты этого не замечаешь. Влюбить в себя Алину — так называется игра, в которую я играю сейчас, — я вздрогнула от его слов. Решительность совсем пропала, как будто растворившись в удивлении и каком-то приятном чувстве, которое появилось при этих его словах. — И эта игра длиною в жизнь, Алина. Её прекращать я не собираюсь. Она бесконечна, у неё нет конца. Ты все равно будешь всецело моей. Потому что я всегда добиваюсь того, чего хочу.

— Зачем тебе это? — тихо спросила я, после того, как он замолчал, уткнувшись носом куда-то в область моей макушки.

— Затем, чтобы ты была рядом. Потому что ты можешь меня контролировать, даже если сама это не понимаешь. А мне нужно, чтобы меня контролировали, — уже спокойным тоном отозвался Кирилл, говоря совсем не то, что я хотела услышать.

— Леша тоже может тебя контролировать, — я прикусила губу от обиды. Снова ничего непонятно.

— Алина, — вздохнул Сомаров. Не от усталости, не от раздражения, не от злости. Просто. С какой-то непонятной эмоцией.

А потом отпустил. Отстранился и, подойдя к кровати, сел на неё, закрыв ладонями лицо. Как будто просто задумался над чем-то важным. Я же осталась стоять у окна, чувствуя себя неуютно и переступая с ноги на ногу. Мысленно дала себе подзатыльник. Снова забыла, что он не любит проявлять своих эмоций.

— Ты очень замкнутый. Я не понимаю чувств, которые управляют твоими действиями. И от этого я совсем запуталась и не знаю что думать. Я устала от этой неопределенности. Настолько устала, что готова прямо сейчас уйти, чтобы больше никогда не вернуться, — честно призналась я. Наконец-то. Око за око. Откровенность за откровенность.

Кирилл отнял ладони от лица и внимательно глянул на меня. После чего вздохнул и посмотрел на меня совсем по-другому. Тяжелым взглядом человека, многое пережившего в этой жизни, и понимающего гораздо больше других. Кажется, это был настоящий Кирилл.