Арина Вольская - Всего лишь спор

— Потому что я знаю тебя уже давно, и в курсе, что с тобой происходило в последние годы. И я знаю, что ты больше не позволишь себе того, что позволил тогда. А это значит, что нужно спасать девочку от тебя, — невозмутимо пожал плечами Леха. Кирилл усмехнулся, но промолчал, докуривая сигарету.

Ему нечего было ответить. Девочку действительно стоило спасать от него. Потому что чувства, которые она вызывала в нем, до добра точно не доведут.

Он просто сорвется.

Сорвется и сделает ей невыносимо больно. Сломает как куклу, а потом вновь скатится туда, откуда так долго выбирался, лишь бы подальше от её ненависти и своих собственных чувств.

— Почему ты так за неё беспокоишься? — поинтересовался Кирилл, нарушая затянувшееся молчание.

— А ты как считаешь? — задал встречный вопрос Леха.

— Я верю в то, что не зря получил в зубы в прошлом году, — усмехнулся Сомаров.

— Знаешь, Кир, нельзя ревновать то, что тебе не принадлежит, — друг похлопал его по плечу и удалился, оставив Кирилла в бессильной злобе сжимать кулаки, провожая того взглядом.

Ревность?

Он уже давно забыл, что это такое. И вспоминать ему совсем не хотелось.

И как ему заставить самого себя говорить то, что он думает на самом деле, а не то, что заставляет её презирать его еще больше?

Вероятно, никак. Только так он дает ей возможность спастись.

И сам же её раз за разом отнимает.

Он просто не может оставить её в покое.

Но и рядом быть — тоже не может.

Как только я вошла в свою комнату, все резко изменилось. Напускная спокойная бравада слетела, и на меня навалились эмоции.

Повалившись на кровать, я уткнулась носом в подушку, и тихо заплакала.

«Ты мне не нужна.»

Слова проносились в голове громом среди ясного дня.

«Ты груз, багаж.»

Да, он был прав. Я груз. Ненужный багаж. Я никому не нужна, разве что маме с Владиком. Хотя, даже для них я груз, потому что меня рядом нет, и это причиняет им боль, тяготит. Вероятно, если меня не станет, от этого всем станет легче.

Но я не могла так поступить. Я была нужна им, пусть и не так, как хотелось бы. Им нужно помогать. Пока Владик не подрастет, и во мне больше не будет необходимости.

Зачем он все это мне говорил? Зачем заранее причиняет боль? Даже мое подсознание стало делать из него того, кем он не является, чтобы было легче. Но легче будет лишь до, а после будет еще хуже. Я знала это, и от этого было страшно. Я всего лишь девушка, которую очень легко сломать.

А то, что он сделал с Ясей и Дашей… Это было непростительно. Это было ужасно. Я не представляла, как можно связать свою жизнь с таким человеком. Меня по-прежнему воротило от этих мыслей, но они все меньше вязались с Сомаровым.

Не знаю, сколько еще прошло времени, но в какой-то момент я вспомнила о том, что нужно работать. Поднявшись, я утерла слёзы, включила ноутбук, и уверенно погрузилась в работу. Это был единственно действенный способ отвлечься от совершенно ненужных мыслей.

Не знаю, что там творилось в голове у Сомарова, но отныне он больше меня не доставал. Он помнил обо мне, но все же оставил в покое. Я постоянно ловила его взгляды на себе, но и только. Кирилл больше не подходил, не говорил ни слова. И появившиеся на запястьях синяки от вчерашней его хватки, оставались единственным напоминанием о том, что было раньше.

Да и остальные начали терять ко мне интерес. Это было похоже на то, что он сдался. Но я знала, что это не так.

В отличие от него, мой мозг стал больше внимания уделять его персоне. В голову лезли совершенно ненужные фантазии. Они были нереальны, потому что в них был не тот Сомаров, который был наяву, а выдуманный. От настоящего была только внешность. И все чаще его обнаженное тело всплывало в моих воспоминаниях.

Пытаясь отгородиться от мыслей о нем, я полностью погрузилась в работу. На выходных от ноутбука я даже не отрывалась, за исключением утоления естественных нужд.

А с понедельника я уже сосредоточилась на зачетах. Ставя их один за другим, я вычеркивала ненужные пары из своего расписания. И пошла на мировую с преподавателями по экзаменационным предметам. Сдав все оставшиеся долги, я просила их поставить мне автомат до каникул. Удивительно, но они все, без исключения, с улыбкой исполнили мои пожелания. Да, в том, чтобы быть тихой и спокойной отличницей, есть свои плюсы. У людей постарше проявляется симпатия к молодежи с хорошим воспитанием.

Когда к концу недели моя зачетная книга была уже со всеми необходимыми оценками, я просто не верила своим глазам. Впереди еще неделя до каникул, а я уже могу ехать домой.

Моя улыбка была настолько радостной, что люди удивленно посматривали на меня. Серая мышка по имени Алина непривычно ярко сияет.

Выскочив из университета, я намеривалась ехать на вокзал за билетами, пока таковые есть. Но меня остановил Сомаров.

— Что, неужели уже все поставила? — он выглядел весьма скептически настроенным, когда схватил меня за запястье, на котором уже пожелтевшие синяки начали потихоньку сходить.

— Да, поставила, — кивнула, и попыталась вырвать руку. Это не тот Сомаров, который мне нравится.

— Быстро ты. И что теперь будешь делать? — на его лице появилась кривая улыбка.

— Работать, — резко отозвалась я. — А потом домой поеду.

— Все-таки поедешь? — в его глазах загорелся какой-то непонятный огонек, а на губах взыграла та самая улыбка, которая теперь часто появляется в моих мыслях.

— Поеду, — подавив ком в горле, как можно спокойнее отозвалась я. Он все еще был тем человеком, чьи поступки вызывали во мне лишь отвращение.

— Это правильно. Ты дополнила картину своей правильности, — ухмыльнулся Сомаров, разрушив свое очарование. Вернувшись в привычного гада.

— Я рада, отпусти, — плотно сжав зубы, я ожидающе смотрела на него.

— А есть хоть что-то неправильное в тебе? Ну, кроме правильности, — как будто и не слышал он моих слов.

— Отпусти, — вновь повторила, дернув на себя руку.

— Ты такая самоотверженная. Все ради других. А для себя? — его голос понизился, а рука с запястья переместилась на талию, притягивая ближе. Вторая привычно собрала волосы в кулак. Я тут же попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего не получилось. — Прежде, чем мы распрощаемся на месяц, а возможно, даже больше, попробуй взять сейчас что-то для себя, — совсем тихо проговорил он и, наклонившись, поцеловал.

Это было по-другому. Не из-за меня. Что-то изменилось в нем, в его движениях. Появилась какая-то бережность, которая прибавилась к осторожности. А стоило мне ответить, совсем неумело, неуверенно, и он усилил напор.

Я всего лишь старалась исполнить то, о чем говорил он. Пыталась что-то взять для себя. И брала. Вновь иллюзия, несуществующий Сомаров. И настоящий поцелуй. Реальность перемешалась с умыслом, и это оказалось весьма приятным. Хотя я и знала, что это неправильно, потом будет больно. Но ничего не могла с собой поделать.

— Это было приятнее, не так ли? — усмехнулся Кирилл, когда отстранился. И тем самым разрушил всю положительность ситуации.

— Надеюсь, ты забудешь меня за это время, — вздохнула я, и, вырвавшись из его объятий, не обращая внимания на удивленные взгляды, отправилась в общагу. У меня есть месяц, чтобы убить на корню то, что проснулось у меня к этому парню.

Кирилл проводил тонкую фигурку тяжелым взглядом. Только она этого не видела, ни разу не обернувшись.

В который раз он достал сигарету и вновь закурил.

Он задавался вопросом, как бы она поступила, узнай, о чем он думает? Убежала бы без оглядки или неуверенно застыла на месте?

Другая бы точно повисла у него на шее. Что-то вроде из какого-нибудь дешевого романа «И прильнула она к нему со словами «Ах, мой дорогой!».

Но от этой скромной и правильной девчонки такого точно ждать не приходится. Может, оттого ему и интересны её жизнь, поведение и характер?

— Бросай курить, Кир, — появился рядом с ним друг. Как всегда, спокойный и невозмутимый. Кирилл даже позавидовал его спокойствию и уверенности в завтрашнем дне.

— Отъебись, — бросил он, даже не взглянув на того.

Если бы он мог утолить все свои желания, зная, что его не отвергнут, и он не увидит ни в чьих глазах отвращения, презрения или ненависти, он бы не курил. Но у него не было такой возможности. И поэтому приходилось волей-неволей заменять одно на другое.

— Ты играешь нечестно, Сомаров. Не нужно пытаться заставить её забыть, что это всего лишь спор. Если хочешь выиграть, пусть она об этом помнит. Пусть она осознанно либо отвергнет тебя, либо поддастся.

Кирилл искоса глянул на друга. Все такой же спокойный, безэмоциональный.

Его раздражало то, что Леха пытался его заставить играть по прежним правилам, когда ему самому это было давно не нужно.

Но еще больше его раздражало то, что он не мог поступить так, как хотелось ему. Это противоречило всему, чему его научила жизнь. Да и Алина не примет его такого… Только по правилам. Честно.

Но другу он признаваться в этом не собирался.

— А я разве говорил, что буду играть честно? — усмехнулся он.

— Она тебе нравится, не так ли? — невпопад спросил Леха.

— Нет, — невозмутимо пожал плечами Кирилл.

Алина Калинова ему нравится? Абсурд.

Ему и всего-то кажется, что рядом с ней он живет, а без неё — существует, все еще вспоминая о Ней. Всего лишь кажется, что он мог бы рухнуть перед ней на колени, встреться они раньше, до того, как он познакомился с Ней. Чего уж там.

— Серьезно? — голос друга был переполнен равнодушием, но его цепкий взгляд Кирилл чувствовал каждой клеточкой своего тела.