Он зажмурился и усилием воли взял себя в руки. Она только что пережила сильнейшее потрясение, и он воспользовался ее уязвимостью и невинностью.

Дарт открыл глаза и решительно прервал поцелуй, потом так же твердо снял руки Полли со своей шеи. В сгущающейся темноте она посмотрела на него с изумлением.

– Друзья будут нас ждать, – сказал Дарт. Его голос не выдавал никаких чувств, и было слишком темно, чтобы Полли могла рассмотреть выражение его глаз. Так и не поняв, что произошло, она отвернулась от него. Майор тронул поводья, и конь поскакал дальше. У Полли горели щеки. Его поцелуй был не чем иным, как реакцией мужчины после опасной схватки. А она показала себя бесстыдной особой, жадной до поцелуев. Губы ее горели и побаливали, но Полли старалась сидеть с прямой спиной и чуть не плакала от унижения.

По мере того как они подъезжали, пение слышалось все громче. Полли пыталась успокоиться, но она ненавидела майора Ричардса, ненавидела себя, ненавидела всех.

– Они вернулись, они вернулись!

Им навстречу бежал по снегу Джейми Спенсер. И вот уже их окружили со всех сторон, на приветливых лицах читалось облегчение. Не глядя на майора, Полли позволила ему снять ее с коня и тут же попятилась, отступила от него. Люси обняла ее за плечи, и Полли охотно пошла с ней к их фургону. Ей не хотелось, чтобы остальные мормоны видели ее порванное платье, синяки и раны.

Уже забираясь в фургон, Полли слышала, как Нефи спросил:

– Вы догнали ее до того, как она дошла до Коррингтона? Она не пострадала?

– Нет, все в порядке, – солгал Дарт и сменил тему. – Сестра Лайман, этот бульон очень аппетитно пахнет. Я бы не прочь его отведать.

От облегчения Полли даже ослабела. При всех недостатках майора надо отдать ему должное, он не собирается рассказывать о том, что произошло в отвратительной бакалейной лавке в Коррингтоне. Не станет он рассказывать и о том, что произошло на обратном пути. Да и с какой стати? Для него это ничего не значило. Он раздает поцелуи с легкостью.

Полли дрожащими руками умылась, сняла порванное платье и убрала его в узел до тех времен, когда сможет его зашить. А потом заплакала, крепко сжимая в руке льняной носовой платок Дарта.

Глава 6

Утром Полли перво-наперво занялась своим лицом. Увидев себя в зеркале, она вскрикнула от ужаса: на правой скуле красовался синяк, и рана была такой глубокой, что непременно останется шрам. Полли промыла ее и нанесла бальзам. Когда Люси с тревогой спросила, откуда взялась рана, Полли ответила, что это не имеет значения и все скоро заживет. Люси не стала приставать с расспросами, ее внимание и без того было занято мужем.

К Тому возвращались силы – он даже заявил, что сегодня сам будет править упряжкой, однако Люси уговорила его пока не торопиться.

Полли посмотрела на себя в ручное зеркало, которым очень дорожила. Ночью, когда майор ее целовал, было темно, он не мог видеть, насколько сильно распухла ее щека, а если б увидел, то не стал бы целовать, потому что презирал бы ее за бесстыдство, и к этому чувству наверняка прибавилось бы еще отвращение от ее вида. Полли пыталась представить, как бы он себя повел: поморщился, отвернулся?

– Полли! – крикнула снаружи Люси. – Посмотри, у нас есть сегодня яйца?

Клетка с курами была приторочена в таком месте, что добраться до нее изнутри фургона было невозможно. Полли попыталась, но не смогла. Ей был слышен глубокий голос майора, он разговаривал с Нефи и, судя по спокойному тону, пребывал в хорошем расположении духа.

– Полли, ну что там яйца! – крикнула Люси.

Полли стиснула зубы. Выходить из фургона все равно рано или поздно придется.

Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, она спрыгнула на снег и быстро пошла к задку фургона, где стояла клетка с курами. Она слышала, как Сюзанна ахнула. Накануне никто не понял, что она ранена. Краем глаза Полли увидела, что Нефи с выражением ужаса на лице сделал быстрое движение в ее сторону, однако майор удержал его. Как бы Полли ни злилась на него, в эту минуту она была ему благодарна: без единого слова с ее стороны он понял, что она не хочет, чтобы происшествие в Коррингтоне стало известно всем.

Пока Полли доставала яйца, у нее тряслись руки. Майор все еще разговаривал с Нефи и стоял всего в нескольких ярдах от нее. Она понимала, что рано или поздно ей придется повернуться.

– Полли, сколько яиц? – нетерпеливо спросила Люси.

Полли постаралась говорить непринужденным тоном:

– Пять.

Тянуть время и дальше было невозможно, она подняла голову и натянуто улыбнулась. Все взгляды были обращены к ней, однако она постаралась ни с кем не встречаться глазами. Когда она подошла к костру, Сюзанна и Элиза, повинуясь предостерегающему взгляду Нефи, отвели глаза в сторону и продолжали заниматься своими делами. Ни одна из них ничего не сказала, ни о чем не спросила.

Куда бы Полли ни пошла, повсюду она ощущала присутствие майора. Под ярким зимним солнцем плотный снег начал подтаивать, и мормоны завтракали в приподнятом настроении. Майор сидел по другую сторону костра прямо напротив Полли. Она же сидела, опустив голову, и могла видеть лишь его высокие сапоги и синие бриджи. Когда он поставил тарелку на землю и ее взгляд упал на его сильные смуглые руки, ей показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди. Эти руки обнимали ее и дрались за нее. И они же холодно убрали ее руки с его шеи.

– Погода меняется, – жизнерадостно сказал Джосая. – Ехать теперь будет легче.

– Пока снег не растает, легче не будет, – заметил Нефи. – Чем быстрее мы двинемся в путь, тем лучше.

Женщины поняли намек, встали и пошли мыть посуду. Боясь остаться наедине с майором, Полли тоже поспешно встала и направилась к фургону Марриотов. Дарт, прищурившись, проводил ее взглядом, и его хорошее настроение бесследно улетучилось: он думал о том, что очень сильно ошибся в своей оценке Полли Керкем – сейчас она показала ему, что днем не имеет для нее никакого значения то, что произошло между ними вчера вечером. Она ни разу не посмотрела ему в глаза: была с ним холоднее, чем снег. Он встал и резче обычного приказал мужчинам сниматься с лагеря.

Караван двинулся в путь. Полли сидела рядом с Томом Марриотом и чувствовала себя совершенно несчастной. Сюзанна Спенсер запела восторженный гимн, но Полли не могла заставить себя подпевать. Ее одолевали мрачные мысли, она пыталась разобраться в себе, понять реакции своего тела и сердца на мужчину, у которого страсть может через минуту смениться полным равнодушием. На мужчину, который может быть и невыносимо жестоким, и удивительно добрым. У нее заболела голова. Она слишком мало знала майора Ричардса, но догадывалась, что он тоже чем-то подавлен. Ей от этого было ничуть не легче. Он скакал во главе каравана, и Полли все время видела только его широкую прямую спину.

Дарт мысленно прикидывал, много ли осталось времени до того, как растает снег, талая вода переполнит ручьи и сделает их путь непроходимым. Ему не пришлось долго гадать: впереди грозно ревела небольшая речка. Выше в долине снег уже растаял, и талая вода стремительным потоком устремилась вниз, подмывая берега. Фургон Коули неожиданно остановился. Полли едва успела натянуть вожжи и свернуть, чтобы не столкнуться с ним.

– В чем дело, что случилось? – с тревогой спросила из фургона Люси.

К ним подбежал радостно взволнованный Джейми Спенсер и удовлетворенно сообщил:

– Наводнение!

– Но до Ричардсон-Пойнта не должно быть рек, – возразил Том Марриот, садясь рядом с Полли.

Они ждали. Подъехал майор Ричардс, мрачный как туча. Скользнув взглядом по Полли так, словно ее не существовало, он отрывисто обратился к Тому:

– Одна из речек вышла из берегов – слишком много снега растаяло. Обычно она не глубже двух футов, но сейчас превратилась в бушующий поток.

– Что же нам делать?

Том Марриот побледнел: им никак нельзя медлить – скоро вода в речке поднимется еще выше. А таким маленьким караваном они не смогут выжить в лагере несколько недель – это будет возможно, только когда они соединятся с друзьями в Ричардсон-Пойнте.

– Мы его перейдем, – мрачно сказал Дарт. – Хотя одному Богу известно как.

– Он даже начинает говорить, как мормон, – донесся из глубины фургона довольный голос сестры Шалстер.

Остальные не обратили на нее внимания. Они знали про реки Чаритон, Локуст и Модкайн, которые протекали дальше Ричардсон-Пойнта. Но никому не приходило в голову, что им преградит путь эта разлившаяся безымянная речушка. Все четыре фургона медленно подъехали к берегу. Полли упала духом: перед ними предстал бурный поток, стремительно несущий свои воды.

– Это невозможно, – прошептала Сюзанна Спенсер, – нас унесет.

Побледневшая Элиза шевелила губами в беззвучной молитве. Это было их первое серьезное препятствие. Она знала, что будут трудности, и молила Бога, чтобы все прошло хорошо. Страх почти парализовал ее. Том и Люси Марриот молча взялись за руки. Сестра Филдинг выглянула в щель между полами навеса фургона и сказала:

– Моисей своей верой заставил расступиться Красное море, не понимаю, почему мы должны волноваться из-за двадцати футов воды.

Дарт и Нефи стояли на берегу. Дарт сдвинул брови. Нефи тихо спросил:

– Как бы вы поступили, если бы были один?

– Переправился бы верхом. Тут широко, но в самой середине вряд ли глубже четырех футов.

– Тогда почему мы не можем сделать то же самое?

– Из-за течения. Фургоны громоздкие и легко переворачиваются. Женщины и дети не выплывут при таком течении. – Он прищурился. – Прежде всего надо проверить, какая тут действительно глубина.

– Как вы это сделаете?

– Есть только один способ: перееду ручей.

Майор с мрачным видом зашагал к своему коню, сел в седло и под дружное «ах» стал медленно спускаться по берегу и входить в воду. Все наблюдали за ним затаив дыхание. Полли от волнения сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Конь осторожно ступил в бурлящую воду. Часть берега стала осыпаться. Элиза Коули отвернулась. Сердце Полли ухало, как молот, она неотрывно смотрела на майора, как он медленно, дюйм за дюймом ведет коня дальше в ручей. Вода покрыла щетки коня и поднималась выше. Дарт осадил коня. Было видно, как животное подрагивает под напором воды. Они еще не достигли середины потока. Дарт соскользнул с седла – Нефи испуганно замер, а Сюзанна Спенсер начала тихо молиться. Взяв в руку поводья, майор стал переходить ледяную воду вброд. Вода дошла ему до пояса, поток бурлил вокруг его тела, течение было очень сильное, и только то, что он держался за поводья, помогало ему стоять прямо. Так осторожно, шаг за шагом, Дарт и его конь достигли середины реки. Еще шаг и еще один. Потом они двинулись тем же опасным путем назад. Дарт крикнул Нефи: