Она снова всхлипнула, вытирая лицо рукавом свитера.

– Что такое, малыш?

Я рассмеялся и вновь притянул ее к себе.

– Дело в том, что я проснулся рядом с тобой, красавица, – прохрипел я, пытаясь скрыть свое лицо в ее волосах.

Она с любопытством уставилась на меня, поднимая бровь. Ее покрасневшие глаза непонимающе смотрели на меня.

– И что?

Я рассмеялся и снова кивнул на свои ноги. Она проследила за моим взглядом и начала бесконтрольно хихикать. Райли снова забралась на кровать рядом со мной. Вся красная, она кусала губу.

– Гм... Я, как правило, имею на тебя такой эффект по утрам, – выдохнула она, ее рука скользнула по моей груди к палатке, которую я устроил из своего одеяла. Я засмеялся, когда она поцеловала меня в шею, от чего по моему телу пробежала дрожь. Я хотел ее. Даже несмотря на боль в спине. Она возбуждала меня. Чертовы гормоны! Если бы я мог, то натянул бы одеяло на нас, накрыв с головой, и занялся с ней любовью прямо здесь и сейчас. Но нам надо было действовать медленно. Во всяком случае, я теперь точно знал, что хоть с этим проблем не будет.

Я поймал ее за руку, перемещая так, чтобы она не могла добраться до моего паха.

– Это, Мишка Райли, меня не успокоит. – Я рассмеялся, стараясь думать о чем-то, кроме нее.

Райли улыбнулась.

– Хорошо, малыш, думай о чем-то совершенно несексуальном, – подсказала она, откатываясь от меня с огромной улыбкой на лице.

Пролежав пару минут с закрытыми глазами, думая о футболе, я, наконец, пришел в себя и разрешил ей позвать врачей.


~ Райли ~


Врачи суетились вокруг Клэя довольно долго. Я внимательно следила, как они тыкают в его ноги разными иглами. Я закусила губу, когда увидела, как Клэй шевелит пальцами. Кто бы мог подумать, что такое незначительное движение может перевернуть весь мой мир? Клэя отправили на еще одно сканирование МРТ. В итоге, врачи сказали, что через час-другой весь отек сойдет.

Клэй не переставал счастливо улыбаться. Он держал меня за руку так, словно боялся отпустить. Я была как будто на американских горках: мой день перешел от плохого – когда я проснулась, а Клэй не мог чувствовать свои ноги – к ужасному – когда мне пришлось жить без Клэя несколько часов. Но сейчас все это не имело значения. Важен был только смех Клэя, который я услышала, когда врач сказал ему, что все кажется просто замечательным.

Отправившись изучать результаты сканирования, врач оставил нас наедине. Я снова поставила стул рядом с кроватью, поцеловав Клэя, прежде чем сесть.

– Я же говорила тебе не волноваться раньше времени, – поддразнила я его.

– Да-да. Ради Бога, не надо комментариев из серии «я же говорила», – сказал Клэй, ухмыляясь. Я была счастлива видеть, как он потихоньку приходит в себя. Его несчастный и печальный вид разбивал мне сердце. Клэй никогда не расстраивался, он всегда был сильным, поэтому пара последних часов убивали меня изнутри.

После изучения результатов сканирования врач сообщил нам, что все идет по плану. Оставался еще небольшой отек, но и тот скоро сойдет. Доктор надеялся, что Клэй сможет ходить, но предупредил нас, что потребуется много усилий.

Дальше все шло просто отлично. Через пару часов Клэй уже мог поднять колено на пару дюймов, хотя от этого пока сильно болела спина. Медики сказали, что это нормально: серьезная травма и серьезная операция – это не шутки.

В эту ночь мне не позволили остаться с ним, потому что Клэй уже не был в критическом состоянии. Я не хотела ехать в нашу квартиру, потому что без Клэя она была пустой и холодной, поэтому отправилась в дом своих родителей. Мама как раз днем привезла к ним сменную одежду для меня. Я довольно долго все никак не могла попрощаться с Клэем. Ощущение, что я оставляла часть себя, выходя из больницы, хотя и понимала, что не увижу его всего несколько часов.

Странно было снова переступать через порог моих родителей. Я больше не чувствовала себя здесь как дома. Поразительно, как быстро я привыкла жить с Клэем. Я провела в этом доме всю жизнь, но сейчас, ложась на свою кровать, я ощущала себя не в своей тарелке. Я свернулась калачиком и заплакала, но теперь уже не от горя, а от облегчения. Это будет непросто, но Клэй всегда был старательным и упорным, я готова была спорить на что угодно, что он справится со всем быстрее, чем остальные в его ситуации.


***


В общей сложности Клэй пролежал в больнице двенадцать дней. Врачи им гордились. Хотя он все еще был в постели и инвалидной коляске, Клэй уже двигал ногами. Конечно, это требовало от него огромных усилий, я видела морщинки на его лбу каждый раз, когда он изо всех сил старался сделать шаг. Я видела, как он немного разочарован своими попытками, но врачи говорили, что так и должно быть: как будто ребенок впервые учится ходить. Главное – желание. Проблема была в том, что Клэй не привык просить о помощи. Ему было тяжело видеть, как я, мои родители и наши друзья возятся с ним.

Еще одним огорчением для него стало то, что он пропустил важную игру. Нашей школе пришлось играть в финале без своего капитана, и они едва наскребли очки для победы. Клэй очень переживал, что не смог участвовать, но в тот вечер вся команда и тренер пришли его навестить. Они все столпились в его палате, желая отпраздновать победу. Разъяренная медсестра вышвырнула их всех на улицу после десяти минут криков и воплей, но Клэю понравилась их компания. Они оставили ему трофей, который занял почетное место на столике возле кровати.

Двенадцать дней спустя Клэя перевели в реабилитационный центр. Там он должен был остаться примерно на шесть недель. Здесь специально обученные тренеры помогут ему снова начать ходить. Его мозгу необходимо было восстановить связь с поврежденными нервами и заново изучить процесс.

Мне разрешили присутствовать на терапии. Меня даже научили, как помогать Клэю тянуть мышцы, но в основном я скорее была моральной поддержкой. В данный момент я стояла посреди тренажерного зала и наблюдала, как Клэй пытался самостоятельно встать и шагнуть. Его терапевт сказал, что ему нужно делать рывок, а затем отдыхать. Клэй был здесь уже неделю, но пока самое большее, что он сделал, прежде чем ему пришлось снова отдохнуть, – семь шагов.

– Мишка Райли, у меня идея, – тихо сказал он, смущенно оглядываясь, видимо, чтобы убедиться, что его никто, кроме меня, не слышит.

– Что такое, малыш?

Он спустил ноги на пол, все еще сидя в инвалидном кресле. Около него находились поручни, которые удерживали его, когда он пытался делать очередной шаг.

– Давай ты будешь снимать по одному предмету одежды за каждый шаг, который я сделаю? – предложил он, ухмыляясь. Его глаза медленно прошлись по всему моему телу.

Я рассмеялась. Только Клэй мог думать о сексе, пытаясь сделать что-то настолько серьезное и важное. Я чувствовала, что он был немного разочарован, потому что мы не заходили дальше поцелуев уже более трех недель.

– Предметы одежды? Серьезно? – спросила я, поднимая бровь. Я взглянула вниз и мысленно подсчитала, сколько на мне было надето. К счастью, сегодня было холодно, поэтому на мне были джинсы, майка, рубашка, а сверху – его толстовка. Ну, еще, конечно, нижнее белье. Носки и обувь сойдут за четыре вещи. На мне было десять предметов одежды. – Гм, вероятно, ты мог бы раздеть меня до нижнего белья. – Я расстегнула молнию на его толстовке, бросая на Клэя сексуальный взгляд из-под ресниц.

Он ухмыльнулся и покачал головой.

– Ну уж нет, Райли. Сегодня я увижу тебя голой. Сколько? – спросил он.

– Десять.

Клэй улыбнулся. Он был явно рад вызову.

– Легко, – сказал он.

Я встала за перилами, хихикая над его сосредоточенным выражением лица. Десять шагов для него не станет проблемой. Гм... возможно, это новый способ его мотивировать. Нужно завтра надеть побольше вещей!

Клэй засмеялся и бросил на меня хитрый взгляд.

– Отлично. – Он повернулся к своему терапевту, который не обратил внимания на наш диалог. – Думаю, на сегодня достаточно, я лучше вернусь в палату, – сказал ему Клэй.

Я рассмеялась и покачала головой.

– Ну уж нет, малыш, я сдержу обещание, но сначала тебе нужно поплавать в бассейне, – решительно сказала я. Намеченный график нужно соблюдать, что бы ни случилось. Он может подождать пару часов, прежде чем раздеть меня.

Клэй надулся, глядя на меня.

– Ну и ладно, все равно я увижу тебя хотя бы в купальнике, тоже ничего, – ответил он, шутливо закатывая глаза.

Мы с ним плавали каждый день. Врачи считали, что это лучший способ восстановить спину Клэя. Мы смеялись и плескались до тех пор, пока терапевт, возмущаясь, не выгонял нас из бассейна.

Полиция держала нас в курсе расследования дела Блейка. Похоже, он признал себя виновным по всем статьям. Его держали под замком, пока он ждал суда. Через месяц после того страшного инцидента полицейский из дома Блейка пришел в реабилитационный центр и сообщил, что Блейк был приговорен к шести годам заключения в психиатрический больнице по многочисленным обвинениям, в которых он признал себя виновным. Он вряд ли выйдет раньше за хорошее поведение. 

Пока он был в заключении, в лечебнице ему должны помочь. Видимо, Блейк был по-настоящему болен, ему прописали лекарства, но из-за врачебной тайны, полиция не сообщила нам, что с ним на самом деле не так. Я предположила, что его расстройство связано с шизофренией или паранойей. Учитывая, что он обвинял во всех своих бедах Клэя, его перепады настроения и то, что он считал вполне нормальным применять к людям физическое насилие... Думаю, точно мы никогда не узнаем. В любом случае, больше мы ничего поделать не могли. Так или иначе, он был наказан.