На открытие явилось столько людей, что пришлось выставлять полицейские кордоны. Впоследствии оказалось, что все затраты окупились сторицей — сумма продаж за неделю была фантастически высокой. Больше всех радовалась мать Берни. Она тут же решила, что ей еще никогда не доводилось бывать в таких прекрасных магазинах. Каждой продавщице она сообщала о том, что управляет этим магазином не кто-нибудь, но именно ее сын, который рано или поздно станет руководителем всей сети магазинов «Вольф». Сама она в этом ни минуты не сомневалась.

Через пять дней родители отправились в Лос-Анджелес, и Берни почувствовал себя страшно одиноким. Все члены правления вернулись в Нью-Йорк на следующий день после церемонии открытия, Пол в ту же ночь улетел в Детройт. Берни остался в этом городе один-одинешенек, здесь у него не было ни единого знакомого. Стерильные уродливые его апартаменты, где властвовали бежевый и коричневый цвета, действовали на Берни угнетающе. Теперь он жалел, что не снял какую-нибудь милую квартирку в викторианском стиле. Впрочем, особого значения это не имело. В магазине он проводил все семь дней недели, поскольку выходных решили не делать — магазин был открыт каждый день. Разумеется, Берни мог и не бывать здесь по уик-эндам, но ему попросту больше нечем было заняться. Все сотрудники магазина знали, что Берни работает как бешеный, и все соглашались с тем, что он человек порядочный и добрый. Он многого требовал от них, но еще строже относился к самому себе. Соответственно, какие-либо претензии к нему были невозможны. Он всегда знал, что хорошо и что плохо для магазина, чем следует и чем не следует торговать — на эти темы спорить с ним было бессмысленно. Берни всегда выражался определенно и всегда оказывался прав. Каким-то невероятным образом он угадывал все мыслимые и немыслимые колебания спроса и моды, хотя практически не знал этого города. Все находилось в движении: какие-то товары пересылались в другие города, какие-то, напротив, ввозились. Система работала как часы, и потому все в магазине привыкли относиться к нему с уважением. Никого не смущала даже его привычка часами бродить по залам. Ему хотелось знать, что носят люди, как они совершают покупки, чему они отдают предпочтение. Он беседовал с домохозяйками, юными девицами и пожилыми холостяками, его интересовали даже дети. Он хотел знать о них все и потому, как говорил он сам, должен был постоянно находиться на переднем крае.

Порой посетители просили проверить чек или обменять товар, и он никогда не отказывал им, тут же отыскивал нужного продавца и решал все проблемы. Персонал быстро привык и к этому. Его видели всюду — рыжеватые волосы, аккуратно подрезанная бородка, добрые зеленые глаза и добротно сшитые английские костюмы. Никто и никогда не слышал от него ни единого бранного слова. Если он и хотел, чтобы нечто происходило иным образом, он говорил об этом спокойно, пытаясь убедить подчиненного в своей правоте. Тем самым он снискал еще большее уважение сотрудников. Пол Берман, регулярно просматривавший сводки, поступавшие из Сан-Франциско, мог быть доволен. Новый магазин стал ведущим магазином фирмы. Не за горами тот день, когда Берни займет место управляющего всей торговой системой «Вольфа». Пол Берман в этом не сомневался.

Глава 4

Первый месяц был суматошным для всех, но к июлю дела в целом устоялись, и они приступили к осенним продажам. На следующий месяц Берни запланировал несколько показов моды. В июле же их ожидало грандиозное событие — начинался оперный сезон. Открытие оперного сезона было едва ли не главным событием в жизни Сан-Франциско. За платье, которое надевалось один-единственный раз, женщины были готовы заплатить пять, семь и даже десять тысяч долларов.

Оперные платья были развешаны внизу — в запертой комнате, которую охранял агент службы безопасности. Берни опасался пиратов, фотографов неособенно воров, ибо каждое такое платье стоило пусть и маленькое, но состояние. С мыслями об оперной коллекции он и поднимался в этот июльский день на один из верхних этажей. Он сошел с эскалатора и направился в отдел, торговавший детской одеждой. С неделю назад там возникли какие-то проблемы, связанные с предстоящим началом учебного года. Берни хотел убедиться в том, что проблем больше не существует и интересующий их товар получен.

Он поговорил с покупателем, стоявшим у кассы, дал указания работавшим в отделе продавцам и принялся осматривать витрины с товаром. Возле стойки, на которой были развешаны яркие купальные костюмы, продажу которых намечалось начать со следующей недели, он увидел маленькую девочку с большими голубыми глазами. Она смотрела на него испытующе, словно пыталась понять, чего от него можно ожидать. Берни улыбнулся.

— Привет. Как делишки?

Задавать такой вопрос пятилетнему ребенку было по меньшей мере странно, но ничего иного в голову Берни не приходило. Его коронный вопрос — «любишь ли ты свою школу?» — звучал бы сейчас совсем некстати.

— Тебе в магазине нравится?

— Нормально. — Девочка пожала плечиками. Берни явно интересовал ее больше, чем магазин. — Ненавижу бороды.

— Мне больно это слышать.

Более красивого ребенка Берни еще не видел. Девочка была одета в розовое платьице, в ее светлые косы были вплетены розовые же ленточки. За собой она волокла дорогую куклу.

— Борода колючая.

Она сказала это так, словно хотела научить Берни уму-разуму. Ему не оставалось ничего иного, как только кивнуть в знак согласия. До этих самых пор он считал свою бородку шелковистой и мягкой, правда, он никогда не щекотал ею маленьких детишек… Девочка действительно была на удивление милой. Женщины Сан-Франциско Берни не импонировали — ему не нравился их стиль: длинные распущенные волосы, голые ноги в уродливых сандалиях, бесконечные майки и джинсы. Берни предпочитал здешней свободе подтянутость жительниц Нью-Йорка: высокие каблуки, шляпки, немыслимые аксессуары, идеально ухоженные волосы, серьги, меха… Казалось бы, эти детали были несущественными, но для Берни они имели огромное значение.

— Кстати, меня зовут Берни.

Он протянул девочке руку, и она, нисколько не смущаясь, пожала ее.

— А меня зовут Джейн. Ты здесь работаешь?

— Да.

— Они хорошие?

— Очень хорошие.

Видимо, под словом «они» Берни следовало разуметь самого себя.

— Тебе везет. Там, где моя мама работает, они плохие. Иногда ее даже обижают.

Девочка говорила с ним очень серьезно. С трудом удерживаясь от улыбки, Берни искал глазами ее мать. У него возникло такое чувство, что ребенок потерялся, но сказать об этом девочке он не мог — не хотел лишний раз пугать ее.

— Бывает так, что я болею, а они все равно заставляют маму ходить на работу. — Ребенок был потрясен жестокосердием маминых работодателей. И тут же глаза девочки расширились — она вспомнила о матери. — А где моя мама?!

— Я не знаю, Джейн.

Он нежно улыбнулся ей и посмотрел по сторонам. Кроме нескольких продавщиц, стоявших возле кассы, в зале никого не было — в том числе и матери Джейн.

— Где ты видела маму в последний раз? Девочка косо посмотрела на Берни и задумалась.

— Она покупала внизу розовые колготки… Я хотела посмотреть купальные костюмы. — Можно было не сомневаться в том, что она пришла сюда сама. — На той неделе мы поедем на море… А у меня таких хороших купальников нет…

Она стояла возле стойки, на которой были развешаны крохотные бикини. Берни заметил, что у девочки задрожала нижняя губа, и протянул ей руку.

— Пойдем поищем твою маму.

Девочка замотала головой и сделала шаг назад.

— Мне с чужими ходить нельзя.

Берни жестом руки подозвал к себе одну из женщин. Девочка вот-вот могла расплакаться, пока же она держалась молодцом.

— Давай так. Эта леди отправится на поиски твоей мамы, мы же тем временем пойдем в ресторан и закажем мороженое. Как тебе такое?

Джейн с опаской посмотрела сначала на Берни, затем на улыбающуюся продавщицу. Берни рассказал последней о том, что стряслось с девочкой и где она видела свою маму в последний раз, а напоследок, уже шепотом, добавил:

— Думаю, можно воспользоваться системой оповещения. Свяжитесь с моим офисом, пусть они об этом позаботятся.

Система оповещения была создана в магазине на случай пожаров, угрозы взрыва и прочих непредвиденных обстоятельств. С ее помощью мать Джейн можно было найти элементарно. Берни перевел взгляд на девочку — та вытирала слезы платьицем своей куклы.

— Скажи, как зовут твою маму? Какая у нее фамилия? Берни вновь улыбнулся, чувствуя, что девочка доверяет ему, пусть он и не мог стронуть ее с этого места. Мать вышколила ее основательно.

— Такая же, как у меня…

— А у тебя какая?

— О'Райли. — Девочка неожиданно заулыбалась. — Это ирландская фамилия. Я — католичка. А ты?

Он явно понравился ей. Берни усмехнулся — может быть, это и есть та самая женщина, которую он ждал все эти тридцать четыре года… В любом случае ничего подобного ему еще не доводилось видеть.

— Я — еврей, — ответил Берни, стоило уйти продавщице.

— Как это?

Джейн была явно заинтригована.

— У нас вместо Рождества — Ханука.

— А Санта-Клаус к вам приходит?

— Мы восемь дней обмениваемся подарками. Вместо ответа на вопрос Джейн Берни сказал то, что не могло не впечатлить девочку. Иного выхода не было.

— Восемь дней?! Как здорово! — Тут она вновь стала очень серьезной. — Ты веришь в бога?

Он утвердительно кивнул, поразившись тому, что девочка думает об этом. Для него идея бога стала обретать реальность куда позже. Нет, эту девочку он встретил не случайно…

— Верю.

— И я верю. — Джейн с интересом посмотрела на него. — Как ты думаешь — мама скоро придет?

— Я в этом не сомневаюсь. Может, ты все же согласишься отведать мороженого? Ресторан здесь совсем рядом.

Он указал в нужную сторону, и она с интересом туда посмотрела. Не говоря ни слова, она вложила свою крохотную ладошку в его руку, и они отправились есть мороженое.