Мы тяжело дышим и стонем, хватаемся друг за друга, поглощенные фантастическим трением. Прижимаясь своей щекой к моей, Кейт бормочет:

— О, Боже … о, Боже, Дрю, я сейчас кончу.

Я ускоряю ритм, мне больше воздуха необходимо чувствовать, как ее мышцы сокращаются вокруг меня.

— Черт, да, кончи, малышка. Позволь мне почувствовать это.

И она кончает. Ее руки обвивают мою шею, ее ноги вокруг моей талии, сжимаются все сильнее и сильнее. Киска Кейт сжимает мой член на каком-то примитивном неконтролируемом уровне, таким образом притягивая его глубже внутрь себя. Я совершаю последний толчок и отправляюсь в стратосферу вместе с ней. Это так здорово, так напряженно в течение нескольких невероятных мгновений, единственное, что я слышу, это как порыв нашего экстаза отдает у меня в ушах.

Спустя несколько минут, я все еще глубоко дышу в шею Кейт, пока она продолжает дрожать. Все еще находясь внутри нее, я поднимаю голову и убираю волосы с ее лица.

— Это было великолепно.

Она широко улыбается.

— Умопомрачительно.

Осторожно, я ставлю ее на землю. Потом помогаю расправить ей платье, а сам заправляю рубашку и застегиваю ширинку.

— И нас все еще ждет номер в отеле.

— Уведи меня туда, — протягивает руку Кейт.

Я ее беру.

— С удовольствием.

В прямом смысле этого слова.

Уже на тротуаре, туман страсти испаряется и второй рукой Кейт закрывает глаза.

— Не могу поверить, что мы занимались сексом в проулке.

Я фыркаю.

— Я не могу поверить, что мы так долго ждали, чтобы заняться сексом в проулке. О чем я только думал?

Это, действительно, стоит того, чтобы повторить.

***

Секс в переулке считается уважительным? В принципе… нет. Но в данном случае, это было то, что доктор прописал.

Теперь вернемся к нашей игре.

Джек поворачивается к Стивену.

— Что ты там говоришь, Райнхарт — ты, я и две самые гибкие дамочки в клубе?

— Александра оторвала бы мне голову, если у меня кто-нибудь танцевал на коленях — будь то приватный танец или что-то другое, — жалуется Стивен.

Мэтью ухмыляется.

— Долорес была б не против, но только если сама бы наблюдала за этим.

Стивен качает головой.

— Я не хочу давать ей еще повод на меня злиться.

Мэтью смеется.

— В том то и дело, друг. Ди-Ди счастлива, если я облажаюсь — у нее появляется оправдание, чтобы на меня поорать. Она чувствует себя нужной, и это заставляет меня ценить то, что я такой счастливчик, потому что у меня есть она. Для мужчин и женщин — в этом цикл жизни.

Стивен обдумывает идею, но все равно говорит Джеку:

— Не думаю, что женатым мужчинам стоит уединяться в приватной кабинке. Если я захочу посмотреть стриптиз-шоу, я лучше оплачу своей жене уроки танца на шесте. — Его лицо засияло. — На самом деле, вот что будет ее подарком на День Матери. Бум — вычеркиваем это из списка.

Поначалу я хмурюсь, представив эту картину… но потом выбрасываю эту мысль из головы и улыбаюсь. Потому что я точно знаю, что подарить Кейт на мой день рождения.

***

Когда из приватной кабинки появляется Уоррен удовлетворенный и с затуманенным взглядом — и идущий еле-еле, потому что, скорее всего, его штаны полны спермы — мы сидим в первом ряду перед главной сценой, чтобы насладиться еще одним шоу. В этот раз уже без моего участия. Это было шоу на тему властных девочек, что подразумевало кучу девочек и различные игрушки на батарейках. Такого рода шоу точно заставит любого мужика надеяться на выполнение на бис.

Я аплодировал стоя.

Затем пятеро из нас вернулись в игровую комнату, чтобы сыграть в дартс. Видите нас там? Наступает очередь Джека, Стивен наблюдает, как еще один член Гильдии Стриптизерш с леденцами играет в прятки с чупа-чупсом на другом конце зала, пока Мэтью, Уоррен и я стоим, облокотившись о стену, и наслаждаемся напитками.

Телефон Уоррена подает сигнал о входящем сообщении. В течение нескольких секунд он смотрит на него вниз и смеется.

Без особой на то причины я спрашиваю:

— Что смешного?

Его реакция подстегивает мой интерес. Он опускает руку с телефоном и стирает улыбку со своего лица.

— Ничего.

Я отталкиваюсь от стены и встаю перед ним.

— Дай мне посмотреть твой телефон.

Он прячет его за спину.

— Глупости. Ничего, что бы ты хотел видеть.

— Ну, теперь я точно хочу.

Словно загнанная крыса, он зовет Стивена.

— Райнхарт — думай быстрее.

И кидает ему телефон. Стивен его ловит, но так как он всегда любил поиграть в «Собачку», то бросил его Мэтью, когда я стал приближаться к нему. Мэтью вовлек в игру Джека. Я делаю три шага назад к Уоррену, поэтому оказываюсь прямо перед ним, когда он ловит свой телефон.

А потом я прекращаю игру — дав ему слегка под дых.

Ууууф.

Он сгибается пополам, держась за живот. Телефон выпадает у него из рук и ударяется об пол. Я его поднимаю и открываю главный экран. Уоррен выкрикивает скрипучим голосом:

— Эванс, я тебе, как друг говорю, тебе не следует смотреть на фото.

Я его игнорирую.

Нажатием кнопки, начинают всплывать картинки во всех их мерзко красочных мульти-мегапикселях с высоким разрешением. Это исторический день — отметьте его на своем чертовом календаре. Единственный раз в жизни, Уоррен оказался прав.

Мне не следовало на это смотреть.

Парни заглядывают мне через плечо, когда я листаю картинки — очевидно, с сегодняшнего вечера. На первой Кейт сидит на плечах у какого-то придурка с голым торсом, и при этом ее обвивают руки еще нескольких мудаков, которые похожи на Тарзана. Мне это не нравится, но я могу с этим жить.

На следующей Кейт на мускулистых руках уже другого идиота в стрингах. Ее руки лежат у него на плечах, а юбка задрана вверх. Достаточно вверх, что при ближайшем рассмотрении можно увидеть кружевные трусики розового и черного цвета, которые раннее меня так сильно взволновали.

Сейчас я планирую по возвращению домой сжечь их, как токсичный мусор.

Сжимаю телефон сильнее. Если бы я был супергероем, я бы сейчас превратился в пыль. Но у меня получается успокоиться.

Стивен комментирует у меня из-за спины:

— Остынь, кемпер, все не так уж плохо.

Потом я листаю последнюю фотографию.

Джек говорит:

— О, а это уже плохо.

Плохо? Плохо — это когда ребенок падает с велика и поучает ссадины. Плохо — это когда Дерек Джетер выходит из игры, получив травму. Это фото не плохое. Это богохульство.

Она лежит, откинувшись на диване с темной обивкой, сверху на ней парень — имитирует половой акт через свои черные блестящие стринги.

Если он положит ее ноги себе на плечи, они окажутся в одной из ее любимых позиций. И она улыбается. Она смотрит в сторону от камеры, но у нее открыт рот. Застыл в широком, смеющемся крике.

Не совсем подходящая фотография для верного преданного жениха, не так ли?

Мне так хочется залезть в этот телефон, схватить сукиного сына и придавить его нахрен. Но в конце меня добивает подпись к фотографии. Вероятно, сообщение, посланное Ди-Ди. Посмотрите:

Какой еще Дрю?:D

Помните, что я говорил раньше? О том, как выбор, который вы делаете, оказывает огромное влияние на человека, которого вы любите? Говорил я тогда не только о своем выборе. Я имел в виду и выбор Кейт тоже.

Что-то внутри меня надломилось. Сломалось. Мэтью — единственный, который почувствовал, что я на грани — пытается меня привести в чувства.

— Это всего лишь стрип-танец, чувак. Это ее холостяцкая вечеринка. Завтра снова все придет в норму.

Я смеюсь, но чувствую горечь во рту. Сейчас мои движения опасны, я в отчаянии. Сбрасываю с себя руку Мэтью и швыряю Уоррену телефон.

— Ты прав, Мэтью, это ничего не значит. Ничего из этого неправда, верно? Это диван чертовой Золушки, удовольствие на одну ночь — а завтра все будет так, будто ничего и не было.

Мэтью хмурится.

— Дрю…

Вмешивается Уоррен.

— Может, перестанешь быть таким лицемером? — Он широко раскидывает руки. — Ты сам-то где сейчас находишься?

Я не думаю о том, что он снова прав. Не думаю о своем неправильном поведении или обо всех обещаниях, что давал.

Потому что если посмотреть во времена пещерного человека? Там не было времени на раздумья о последствиях их действий, когда на них с угрозой двигался мамонт. Все, что они могли сделать, это реагировать. Вот точно такой же первобытный инстинкт движет сейчас мной. Побуждает меня к действию — хоть какому-нибудь — чтобы избавиться от ревности, которая прожигает меня насквозь.

Однажды жил-был парень, и он был замечательным. У него была идеальная жизнь — он хорошо выглядел, имел замечательную работу, деньги, чтобы их прожигать, и женщин, которые сами на него вешались. Он был занозой в заднице. Номер один. Мистер Никаких Извинений. Я точно знал, чего хотел и получал это. Если вы не со мной, значит против меня, прыгайте на борт или пошли к черту.

Мне нравился тот парень. Он владел ситуацией. Имел контроль. И никогда он не чувствовал себя так плохо, как сейчас.

Я знаю, чтобы он сказал в то время: «Да пошло все к черту, Дрю — единственный, кому нужно вернуться в привычное русло». Потом он бы схватил какую-нибудь стриптизершу и оплатил бы извращенный танец — а, может быть, и больше.

Но если вы думаете, что знаете, как это бывает, вы чертовски ошибаетесь.

Потому что я не собираюсь делать ничего такого.

Как бы дерьмово это ни было, как бы точно не стоило смотреть на эти фото, и как бы они не заставляли меня ревновать? Я знаю, что может быть еще хуже.