Джилли согласилась с ним. Они убедили Бренну купить это платье и всю дорогу до дома уговаривали ее надеть именно его на званый вечер, потому что она приобрела еще и розовое. Бренна была уверена — Раф предпочтет, чтобы она надела его.

— Сначала появись перед ним в красном, — предложил Драм, и Джилли одобрительно кивнула.

— Мы выбрали платье, — сообщил Драм Рафу, когда они вошли в дом. — Пусть Бренна наденет его и покажет тебе.

Раф приподнял бровь и вопросительно взглянул на жену.

— Позже, — сказала она.

Когда вечером они наконец остались одни, Бренна поняла, что нечего тянуть и надо еще раз примерить красное платье, чтобы Раф оценил его, В гардеробной она быстро переоделась и вернулась в спальню, когда Раф снимал сюртук. Он повернулся к жене и замер, не отрывая глаз.

— Сними его скорее, — хрипло пробормотал он.

— Снять? — Бренна была разочарована. — Я так и знала, что оно не понравится тебе.

— Оно мне очень нравится. — Раф обнял ее. — Я попросил тебя снять платье, чтобы мы могли поскорее заняться любовью, не испортив его.

Позднее Бренна лежала, бодрствуя, а Раф спал радом с ней. Она никак не могла сомкнуть глаз, несмотря на усталость. Наслаждение лишь на время заглушило ее тревогу.

Раф любил ее тело, в этом Бренна не сомневалась. Однако, проведя долгое время среди солдат, она узнала, что мужчины отделяют влечения тела от желаний сердца. Поэтому пылкая страсть Рафа еще не доказывала его сердечной привязанности к ней.

«Ненасытная девица, — сказала себе Бренна с упреком. — Что тебе еще надо?»

Она получила его имя, искреннее расположение и всегда готовое к ласкам тело. Но все это было ничто по сравнению с сердцем Рафа. «Без сердца все его пылкие ласки ничего не значат», — решила она, глядя, как во сне муж обнимает ее грудь своей большой загорелой рукой.

Беспокойство окончательно затмило недавнее удовольствие. Как она сможет жить с ним, если обнаружит, что, обнимая ее, он думает об Аннабел? Что предпочитает общество этой женщины? И что еще хуже, будет стремиться увидеть черты Аннабел в их детях?

И будет ли она счастлива, сознавая, что стала преградой между ним и истинной любовью Рафа?

Что ж, она наденет это вызывающее платье и пойдет на званый вечер к Аннабел, где выяснит наконец, уготована ли ей Рафом навсегда вторая роль, или он связывает с ней надежды на подлинное счастье.

Глава 24

— Остановиться здесь? О, мой дорогой, едва ли. Этот дом весь в трещинах и вот-вот развалится, — сказала мать Рафа, сразу же по прибытии осматривая гостиную. Ей с первого взгляда не понравилось жилище сына, и лицо ее выражало презрение к скромной обстановке. — Думаю, твой отец, брат и я предпочтем остановиться в отеле,

Бренна обрадовалась этому, хотя и попыталась вяло возразить.

— Если бы вы известили нас, что собираетесь в Лондон, — сказал Раф, — мы сделали бы соответствующие приготовления или попросили бы вас подождать, пока мы не переедем в новый дом, что довольно скоро произойдет. В Лондон должны приехать и родители Бренны, которые остановятся у нас. Так что я не уговариваю тебя остаться. Кстати, что побудило всех вас к столь внезапному визиту?

— Мы узнали, что сюда приедут родители твоей жены, и пожелали познакомиться с ними. — Маркиза сняла перчатки. — К тому же мы давно не были в Лондоне, поэтому и решили посетить его. Мы слышали также, что здесь намечаются большие празднества в этом сезоне. Гранту это весьма на руку. Он уже не молод, и ему самое время опять перебраться сюда.

— Опять? — удивился Раф.

— Я посещал Лондон несколько раз за последние годы, — сказал Грант, — но не заставал тебя.

— Да, он приезжал сюда в неудачное время, — вкрадчиво заметил маркиз, — и возвращался домой ни с чем.

— Что значит «ни с чем»? — спросил Раф, не понимая улыбки родителей.

— Значит, без жены, — пояснил Грант.

— Теперь ты понимаешь, как мы довольны, что он снова здесь и может поискать себе невесту, — промолвила Сильвия. — Возможно, его вдохновит пример младшего брата, наслаждающегося браком.

— Возможно также, Гранта подстегнет мысль о том, что младший брат обзаведется потомством раньше его, — сухо добавил отец. — Прежде всего Грант должен понять, что время никого не щадит и после него не останется наследника.

— Едва ли. — Грант натянуто улыбнулся. — Если со мной что-нибудь случится, мой титул унаследует Раф. Он так долго пробыл на войне, что вы забыли об этом.

— Мы не забыли, — возразил маркиз. — Разве не ты говорил не так давно, что твоя мать постоянно уделяла внимание военным сводкам все те годы? Дорогой мальчик, постарайся быть логичным.

— Зачем только вы притащили меня сюда и Бог знает почему именно сейчас? — Грант пожал плечами.

— Не упоминай имя Господа всуе. — Маркиз усмехнулся, тем самым давая понять, что не придает особого значения своим словам. — Ты же знаешь, что сейчас разгар светского сезона и нам с твоей матерью надо сделать много дел.

— Только скажите, какие дела, и, будьте уверены, я быстро управлюсь с ними, — заявил Грант. — Впрочем, хватит юлить. Просто вы вдруг со всей ясностью осознали, что если я вдруг заболею лихорадкой или стану жертвой разбойников, то Раф — или сын, которого он произведет на свет, — станет вашим наследником. Поэтому и заторопились с моей женитьбой. Однако запомните: я сам выберу себе жену, а иначе не женюсь.

Бренна сжала кулаки. Эти трое все так же кидаются друг на друга, как злобные псы. Вероятно, они не понимают, как эти разговоры ранят Рафа. А может, и понимают, но это их ничуть не тревожит. Бренну задевала их перепалка, и, хотя Раф сохранял непроницаемое выражение лица, она знала, что он тоже переживает.

— Между прочим, на званом вечере у леди Аннабел будет много незамужних дам, — вставила Бреина, надеясь остановить их, пока они не наговорили еще каких-нибудь обидных вещей. — Да и сама эта красивейшая женщина Лондона, как утверждают все, свободна.

Все трое сосредоточили на Бренне внимание, но она смотрела не на них, а следила за выражением лица Рафа.

— Вот только не знаю, удастся ли нам получить приглашение для вас. — Бренна ощутила внутреннюю дрожь и, заметив, как в глазах мужа промелькнуло недовольство, поняла, что сделала. Она заговорила о вечере у Аннабел лишь для того, чтобы отвлечь родителей Рафа и Гранта, но не подумала, какой скрытый смысл таится в ее словах. То, / что Раф потерял Аннабел, плохо само по себе. Но Боже! Что, если она спровоцирует Гранта жениться на ней? Какую боль это причинит Рафу? И ей самой?

— Леди Аннабел? — Глаза маркизы заблестели. — Не та ли это дама, за которой ты ухаживал, Раф? До того инцидента… до того, как ты познакомился со своей очаровательной женой?

— Да, это она, — бросил Раф.

— И теперь эта леди приглашает тебя на свой званый вечер? Как любезно! — заметил маркиз. — Тебе знаком такой образец всепрощения и благоразумия, Грант?

— Я видел ее, конечно, — ответил Грант. — И только. Ее считают первой красавицей Лондона. Но я не вольюсь в толпу воздыхателей, вьющихся вокруг этой леди.

— Интересно, как она выглядит сейчас, — проговорила Сильвия. — По моим воспоминаниям, леди Аннабел признавали первой красавицей несколько лет подряд. Думаю, теперь она уже поблекла.

— Она все так же очаровательна. — Маркиз посмотрел на сыновей, — Я не хотел бы пропустить этот званый вечер. Ты достанешь для нас приглашения, Рафаэль?

Раф кивнул:

— Ваших имен достаточно, чтобы вас приняли. Я пошлю письмо Аннабел.

В комнате наступила тишина. Бренна не знала, что сказать. На душе у нее было тяжело. Они сидели в гостиной, залитой солнечным светом, однако он не рассеял напряжения, возникшего с прибытием гостей, и тревоги, охватившей ее. Услышав какой-то шум у входной двери, Бренна быстро поднялась. Ей хотелось покинуть комнату, но этого не потребовалось.

— Добрый день, — раздался веселый голос. — Я не помешал?

В дверном проеме показался Эрик.

— Ничуть, — сказал Раф. — Входи… и познакомься с моей семьей.

После того как закончилась церемония представления, заговорила Сильвия:

— Трудно поверить, что вы брат и сестра! — Она посмотрела на Эрика.

— Мы единокровные, но очень преданы друг другу.

— Хорошо сказано, — заметил маркиз. — По-моему, у брата с сестрой всегда более близкие отношения, чем у братьев между собой. — Скривив губы, он обменялся взглядом с женой.

Бренна взглянула на Рафа. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он услышал этот косвенный намек на обстоятельства его рождения.

— Боюсь, ни один из моих сыновей не испытывает такого чувства к другому, — добавил маркиз.

Раф молчал, а Грант склонил голову, как бы признавая справедливость замечания.

— О, у нас очень хорошая семья, — вставил Эрик, — и мы ко всем относимся весьма доброжелательно. Насколько я знаю, мои родители жаждут познакомиться с вами. Вас не было на свадьбе, о чем мы крайне сожалели. Надеюсь, теперь вы полиостью выздоровели, миледи?

Бренну насмешил вежливый укол Эрика в адрес маркизы.

«Преданны — не то слово, — подумала она. — Брат готов сражаться за меня с самим дьяволом». В этот момент Бренна обратила внимание на Эрика и Гранта, резко отличавшихся друг от друга.

Эрик был высоким красивым блондином, как и Грант, но на этом сходство кончалось. Эрик держался с небрежной львиной грацией и отличался необычайной добротой, смелостью и веселым нравом, что привлекало к нему женщин. Его друзья тоже были высокого мнения о нем, и те, кто сражался вместе с ним на войне, говорили, что готовы пойти за ним в огонь и в воду.

Грант, напротив, был холоден как лед, сух и сдержан, и его благородную внешность портило надменное выражение лица. «Хорошо, что он не был в армии, — подумала Бренна, — потому что едва ли товарищи по оружию чувствовали бы себя легко рядом с ним». Она также не представляла себе, чтобы женщинам доставляло удовольствие его общество. И хотя не вызывало сомнений, что родители Гранта поддерживают его, казалось, даже им не по себе рядом с сыном.