Аннабел не отвергала его, это просто недоразумение!

Она явно проявила к нему интерес и едва не упала в обморок, услышав от него новость. Раф вспомнил, как Аннабел оказалась в его объятиях, такая нежная, теплая и женственная. Он мечтал о такой близости с ней, но не надеялся, что это когда-нибудь осуществится, Раф чувствовал себя так, будто наступил на что-то маленькое и хрупкое. Он всегда желал защищать Аннабел, а сам причинил ей боль.

Раф понял, что виноват. Ему казалось, что он обошелся с Аннабел как злодей, дважды обидев ее. Первый раз — когда она увидела в холле другую женщину, полуодетую и выглядевшую как постоянная обитательница его дома. А второй раз — теперь, когда сказал, что женится на мисс Форд. И он потерял Аннабел, сначала поверив дворецкому, а потом уехав из Лондона. Раф закрыл глаза. Теперь он не мог восстановить прежние отношения с Аннабел, потому что взял на себя обязательства перед Бренной.

Раф вспомнил ее иссиня-черные волосы и запах ее духов, от которого его охватывало желание. Вспомнил и милое лицо, и мелодичный голос, звонкий смех и чувственность.

Как он недавно говорил? «Честный человек не вскружил бы голову сестре друга и не бросил бы ее, когда приглянулась другая». Раф поспешил осудить то, в чем не имел опыта, а сейчас сам оказался в ситуации, когда любое его решение причинит боль одной из женщин.

Он попытался рассуждать хладнокровно, как делал это не раз, когда на карту была поставлена его жизнь. Даже если Аннабел не намеревалась порвать с ним, она все равно никогда не принадлежала бы ему, поскольку он не наделен ни красотой, ни обаянием, которыми должен обладать ее будущий муж. Раф это отлично сознавал. У Аннабел множество поклонников, которые утешат ее, тогда как у Бренны нет никого, кроме него. Раф с уважением относился к ее семье, и эта девушка искренне нравилась ему, так же как он, кажется, нравился ей. Бренна умна, и Раф сомневался, что склонил бы ее к замужеству, если бы она руководствовалась только чувствами. Правда, когда эти чувства проявились в полной мере, у него голова пошла кругом.

К тому же он дал слово.

Раф наконец поднял голову, окончательно решив, что должен делать. Он давно пришел к такому выводу, и все остальные рассуждения служили лишь обоснованием. Прежде всего Раф, человек слова, считал данное им слово непреложным обязательством. Так было всегда, и теперь нет смысла сожалеть об этом.

Решение принято, и пора действовать. Нечего горевать — он сделал правильный выбор и не мог поступить иначе. Раф потер переносицу и рассеянно протянул руку к кипе корреспонденции, накопившейся за время его отсутствия. Работа всегда служила ему утешением в минуты отчаяния. Он вскрыл верхнее письмо и рассеянно пробежал его глазами, занятый мыслями о принятом решении. Раф прочитал письмо раз, затем другой, пытаясь сосредоточиться.

Потом смял лист и вновь расправил его, чтобы снова перечитать.

«…и потому, боюсь, мы не сможем присутствовать на свадьбе. Твой брат и я вынуждены остаться с матерью. Она страдает всего лишь расстройством желудка, но мы не можем просить ее отправиться в дальнее путешествие, не так ли? Мы непременно познакомимся с твоей невестой, как только ты привезешь ее к нам. Прими наши поздравления.

Твой отец, Линвуд».

Раф сжал кулаки, чувствуя спазмы в животе. Внезапные недуги матери, как правило, возникают, когда она не хочет ехать куда-то. Отец всегда подшучивал над этим и раздражался. Во всяком случае, они не приедут. Не приедут на свадьбу собственного сына! Раф попытался найти объяснение этому. Прежде всего сообщение пришло к ним слишком поздно, да и дорога предстояла дальняя. И все-таки это свадьба их сына! Он поморщился, размышляя, как сообщить об этом Бренне и ее семье и как они отнесутся к такому известию. Поэтому его собственные чувства отошли на второй план.

А Раф испытывал разочарование, боль и сожаление из-за своей беспомощности. «И здесь наверняка тоже отказ», — подумал он, потянувшись за следующим письмом и держа его так, будто оно было очень тяжелым.

Карету двух джентльменов с камердинером, восседавшим рядом с кучером, сопровождали конные охранники. Внутри расположились Раф и Драм. Друзья молчали, что было весьма необычно. Драм время от времени барабанил пальцами по сиденью, держась прямо, как шомпол, и, казалось, его худощавая фигура напряглась от сдерживаемой энергии. Раф сидел неподвижно, глядя в окно.

— Ну хватит молчать, — сказал он наконец и повернулся к другу. — Ты не промолвил и трех слов, с тех пор как мы покинули Лондон. На тебя это совсем не похоже. Мы не виделись больше недели. Я знаю, тебя не было в городе и даже поблизости. Должно быть, ты снова участвовал в каких-нибудь приключениях и мог бы многое порассказать. Но ты молчишь. Почему?

Драм выглядел крайне смущенным, и Раф впервые за долгие годы вспомнил, что он на несколько лет старше друга. Прежде это никогда не было заметно. Драма отправили в школу раньше положенного срока, но он вполне уживался с более взрослыми детьми, поскольку его ум и житейский опыт проявились довольно рано. Благодаря высокому росту Драм почти не отличался от одноклассников. Но сейчас он выглядел очень молодым и удивительно уязвимым. Его лицо хранило обычное спокойствие и выражало легкую иронию, с которой Драм воспринимал окружающий мир.

— Хорошо, — сказал он после долгого молчания. — Дело в том, что я слышал кое-что в городе. — Он пристально посмотрел на Рафа. — И это удивило меня. Более того, впервые за много лет я был потрясен. Обычно я игнорирую сплетни или по крайней мере половину из них. Однако на этот раз не мог отделаться от ощущения, что слышанное мной — правда, поскольку новость пришла из нескольких разных источников. И это нехорошая новость, поскольку мы едем на твою свадьбу с Бренной Форд. Говорят, многие видели, как ты публично обнимал леди Аннабел на Бонд-стрит на следующий же день после приезда в Лондон.

Раф нахмурился, затем рассмеялся:

— Да, это правда. Драм вскинул голову.

— Но ведь это еще не все, не так ли?

— Нет, не все, — подтвердил Раф.

— Ты не хочешь поведать мне об этом?

— Нет, но тем не менее поведаю.

— Я всегда считал, что ты руководствуешься принципами чести, — удрученно добавил Драм. — Конечно, нельзя никому навязывать свои представления о совести, но для меня ты неизменно был человеком высокой нравственности и рассудительным. Тебя никогда не замечали в прелюбодеянии, мошенничестве или лжи, и ты не имел права обнимать леди, если обещал жениться на другой.

— Со стороны действительно могло показаться, что я обнимаюсь с ней, — сказал Раф. — Но дело в том, что кажущееся не всегда соответствует истинному положению вещей.

Драм облегченно вздохнул, и Раф увидел, как просветлело его лицо.

— Конечно. Так ты расскажешь, что произошло на самом деле?

— Все очень просто. Я случайно встретил леди Аннабел на улице. Она окликнула меня, оторвав от моих мыслей, и поздоровалась так, словно ничего не произошло. Это очень удивило меня. Леди Аннабел упрекнула меня за то, что я не появляюсь в ее доме с визитом, затем тотчас пригласила на бал, который устраивает через три недели. Она была очень любезна и весела, и я никак не мог понять, чем вызвано такое изменение в ее отношении ко мне. Все это казалось подозрительным, и я подумал, что леди Аннабел решила каким-то образом отомстить мне за сплетни, распространившиеся по поводу нее и Брен. Поэтому я прямо заявил ей, что не могу посетить бал, так как женюсь на этой неделе. Аннабел была в шоке.

— Представляю.

— Она едва не упала в обморок. Побледнела как полотно и покачнулась. Тогда я бросился к ней на помощь и поддержал. — Раф сделал паузу. — Похоже, именно на эту сцену обратили внимание прохожие и истолковали ее по-своему. Проклятие! Они подумали бы только, каким надо быть болваном, чтобы остановить леди на улице и обнимать ее на виду у всех!

— Вероятно, тебя сочли за пылкого любовника, — сказал Драм. — Иногда мужчина теряет голову от страсти.

— О нет! — воскликнул Раф.

— Во всяком случае, так говорят, — сочувственно сообщил Драм. — А главное, боюсь, что все эти слухи исходят от самой Аннабел.

— Она желает сохранить достоинство. — Раф кивнул. — Это вполне возможно.

— Но это черт знает что! Леди Аннабел не вправе так очернять тебя, спасая свою репутацию.

— Нет, — Раф покачал головой, — ее нельзя обвинять. Она недавно потеряла Деймона, который предпочел жениться на Джилли, а теперь я оставил ее ради другой женщины. Похоже, она всерьез воспринимала мои ухаживания,

Раф замолчал, и, хотя выражение его лица оставалось спокойным, Драм догадывался, что творится в душе друга. Он заметил в его голубых глазах сожаление и горечь.

— Представляешь, что она почувствовала, когда я прямо заявил, что тоже оставляю ее? — развел руками Раф. — Не стоит обвинять ее. Думаю, она испытала немало разочарований, поэтому и распустила сплетни, чтобы спасти свою репутацию. Ну и что? Аннабел поступила опрометчиво и теперь, вероятно, сожалеет об этом.

— А ты? — спросил Драм. — Ты тоже сожалеешь? Раф пристально посмотрел на друга.

— Нет. Я еду, чтобы жениться на Бренне, и не хочу отступать.

— Еще не поздно, — заметил Драм. — Не усугубляй свои ошибки. Если твое сердце принадлежит Аннабел, не стоит жениться на Бренне Форд. Тогда по крайней мере двое, а не трое из вас будут страдать.

— Разве у тебя большой опыт в любовных делах? — осведомился Раф с необычным сарказмом.

— Напротив. Я ничего не знаю, кроме того, что вижу. Но боюсь, такая женитьба принесет скорее множество неприятностей, чем радость. Вот почему я так бесцеремонно вмешиваюсь в твои дела и прошу еще раз подумать как следует.

— Я уже много размышлял над этим и принял решение жениться на Бренне. А сейчас, — Раф приподнялся и ударил кулаком в крышу кареты, — я хочу выйти и поехать верхом. Я прихватил с собой Блейза, так пусть он разомнется. А как ты?