— А что другие члены семьи? — спросила Бренна.

— У меня были две сестры, но обе умерли в раннем детстве. Был и дядя, оставивший мне в наследство поместье в Кенте и городской дом в Лондоне. Есть еще несколько дядюшек и тетушек, а также дюжина кузенов и кузин. Некоторые из кузенов занимаются государственными делами. Наше семейство довольно разрозненно и не поддерживает близких отношений. Так будет, пока мой брат не женится, а это произойдет, когда он найдет образец красоты и добродетели. И конечно, после того, как ты и я пополним семейный клан. — Раф коснулся пальцами ее щеки. — Кроме того, я хочу иметь детей. Я был бы неискренен, если бы не сказал, как мечтаю завести их с тобой.

Другие мужчины часто говорили Бренне о своем желании, но она никогда не испытывала такого волнения. Раф был лаконичен, однако его слова доходили до самого сердца — краткие, ясные и прямые.

Он обнял и поцеловал Бренну. Прошло несколько минут, прежде чем ее руки соскользнули с его плеч и уперлись ему в грудь. Он покорно отстранился, но в глазах его застыл немой вопрос.

— Я еще мало знаю тебя, — повторила она, потрясенная тем, как откликнулось ее тело на ласку Рафа. — Мы ведь едва знакомы.

Раф кивнул:

— Верно. Прошу прощения. Видишь ли, как это ни странно, но я новичок в любовных делах. То есть я, конечно, знал женщин, но никогда не имел возлюбленной. Нет, и это неправда. С одними женщинами я дружил, с другими состоял в близких отношениях, но это редко сочеталось. Проклятие! Не могу ясно выразиться!

— Ты все превосходно объяснил, — рассмеялась Бренна.

— Хорошо, — продолжил Раф, радуясь ее оживлению. — В таком случае мы должны поскорее узнать друг друга. Начнем с тебя. Твой любимый цвет? Любимое блюдо? Любимая песня, книга? А когда мы все это выясним, можно еще раз поцеловаться?

Раф и Драм остались у Фордов почти на месяц, к удовольствию Эрика и его отца. Они совершали верховые прогулки, охотились и предавались воспоминаниям. Бренна же была занята подготовкой к предстоящей свадьбе.

Все разговоры с Рафом касались главным образом этих планов. Они, конечно, вели беседы и на другие темы, узнавая друг друга. Это были обыденные вопросы, и разговор, как правило, шел в обществе близких, часто вызывая общий смех. Но самые важные вещи они обсуждали, оставшись наедине, что в последнее время происходило почти каждый вечер.

— Нет, — сказал Раф Бренне, когда однажды они сидели в гостиной у камина. — Пойми наконец, я не привязан к Аннабел и не думаю о ней постоянно. Скорее это делаешь ты. С ней все кончено, и я уже успокоился. Пора и тебе перестать говорить о ней. Нет больше повода для возобновления наших отношений. Я не утверждаю, что она не нравится мне. Нравится. Но огонь в сердце мужчины гаснет, если его не поддерживать. Так произошло и со мной, и впредь я не допущу, чтобы этот огонь поглощал меня.

— Любовь — чувство, которому трудно противостоять, — грустно заметила Бренна.

Раф замер. Обычно она избегала эту тему.

— С тобой тоже такое происходит? — осторожно спросил он, Бренна пожала плечами,

— Ты хочешь знать, думаю ли я о Томасе, моем женихе? Нет, это не то, что ты имеешь в виду. Я действительно любила его, — призналась она, — Он был молод, и мы строили планы совместной жизни. Когда он погиб, мне казалось, что я никогда никого не полюблю. Более того, меня терзали угрызения совести, оттого что я здесь, живая, а он — нет. Чувство вины так угнетало меня, что я… — Бренна потупилась, — в конце концов перестала любить его.

— Твоя семья была права, что не отпустила тебя вслед за ним, — сказал Раф. — И Томас поступил правильно, настояв на том, чтобы ты осталась дома. Конечно, мужчине хорошо, когда женщина следует за войском, но для женщины это очень тяжело. Она испытывает непомерные трудности и стареет раньше времени. Я часто наблюдал это. Солдатские жены ждут мужей и постоянно беспокоятся. Они живут в палатках или снимают жилье неподалеку от фронта. Они проводят в таких условиях полжизни, ожидая весточки от мужей или их коротких визитов. Это несправедливо.

Бренна кивнула:

— Томас так и говорил, но я все-таки жалела, что не последовала за ним. Но теперь меня уже не мучает совесть. Время лечит. Я считала, что с надеждами на замужество покончено. Мне не нравились мужчины, с которыми я познакомилась в Лондоне, и я не хотела быть представленной кому-либо из них, несмотря на то что моя семья была озабочена этим. Как правило, эти мужчины имели какой-нибудь ужасный дефект, но «доброе сердце», по словам моих родственников. А это «доброе сердце» неизменно оказывалось прохвостом. Они оба засмеялись.

— Ну а местные парни? — спросил Раф.

— Они обычно женятся рано, а холостяки или разведенные не интересовали меня. Я прежде всего заботилась о своей семье и потому отправилась в Индию к Эрику, когда он заболел. Ведь кто-то из близких должен был находиться рядом и ухаживать за ним. Как мы могли оставить его одного в чужой стране, совершенно беспомощного? Мои родители наконец согласились отпустить меня, хотя одному Богу известно, сколько скандалов было по этому поводу.

Бренна покачала головой, и Раф ощутил экзотический аромат ее волос. В этот вечер она собрала их в пучок, и лишь два мягких локона обрамляли ее лицо. Они покачивались, как шторы на ветру, когда она шевелилась.

— Я понимала, что дальнее путешествие перечеркивает все надежды на замужество, по крайней мере с местными джентльменами. Женщина может следовать за мужем куда угодно, но незамужняя леди, совершающая путешествие через континенты одна, обычно подвергается осуждению. Полагаю, так и было. Но я не могла поступить иначе. Когда в Индии Эрик начал понемногу выздоравливать, у меня появилась возможность оглядеться вокруг, и первым, кого я увидела, оказался его друг Спенсер. Он показался мне очень добрым. Со временем Спенсер предложил мне гораздо большее, чем дружба. Я надеялась устроить свое будущее и создать семью. Я не любила его, но он мне очень нравился. Спенсер сказал, что этого достаточно, и я решила дать согласие.

— Что же произошло потом? — тихо спросил Раф. — Т'ы можешь не рассказывать, но, думаю, должна сделать это, Брен. Ведь у меня нет от тебя секретов — по крайней мере касающихся сердечных дел.

Она коснулась его ладони, и Раф крепко сжал ее руку.

— Да, ты имеешь право знать все, хотя мне неприятно говорить об этом. — Бренна посмотрела на огонь в камине. — Оказалось, что, ухаживая за мной, он не прерывал связь с сестрой другого своего друга, которая, как выяснилось потом, меньше устраивала его. Когда Спенсер, наконец, решил порвать с ней, она заявила, что беременна от него, и это положило конец нашим отношениям. Как честный человек, он немедленно женился на ней.

— Честный? — Глаза Рафа сверкнули. — Я так не считаю! Честный человек не вскружил бы голову сестре друга и не бросил бы ее, когда приглянулась другая. Удивительно, что Эрик не свернул ему шею. Я бы непременно сделал это на его месте.

Губы Бренны тронула улыбка.

— Она была для Спенсера не такой уж желанной. У нее куриные мозги, мясистое лицо и ужасная фигура…

— Значит, она чем-то угождала ему. — Раф облегченно вздохнул и засмеялся. — Вижу, ты не слишком горюешь о последней потере.

— Нет. Я поняла, что, несмотря на потрясение, ничуть не жалею о случившемся. Однако больше всего меня угнетает сочувствие людей.

— Я буду всегда верен тебе. — Раф коснулся ее щеки. — Не обещаю, что жизнь со мной всегда будет наполнена радостью, но постараюсь сделать ее разнообразной.

Он обнял Бренну, и она с удовольствием и растущим желанием ощутила его горячее сильное тело. Они поцеловались. «Раф уже выполняет свое обещание», — подумала Бренна с удивлением. Его объятия доставляли ей наслаждение, пробуждая страсть, пугавшую ее. Бренна не любила Рафа так, как Томаса, и не слишком хорошо знала его. В объятиях Тома она трепетала, но они были слишком молоды и неопытны, тогда как этому мужчине были известны потребности ее тела лучше, чем самой Бренне.

Ее поражало, что такой прямой и немного грубоватый человек так ласков в любовных утехах. Ради нее Раф отказался от своей любви, заключив с Бренной своеобразную сделку. Для нее не было секретом, что мужчины вступают в интимные отношения без любви, но она не подозревала о том, какой нежностью это сопровождается. И Бренну смущало, что она отвечает ему с такой готовностью. Его прикосновения, ласковые, но уверенные, вели ее к неизведанным вершинам блаженства.

Раф знал, когда надо остановиться, и совсем недавно доказал это, прежде чем Бренна успела опомниться. Он был поистине хорош и на редкость привлекателен, а также безопасен. «Безопасен ли?» — подумала она, теряя самообладание, когда ладонь Рафа обхватила ее грудь.

Мысли Бренны окончательно смешались, когда Раф спустил верх ее платья и нашел губами грудь. Немногословный Раф умел вести долгую страстную беседу языком ласк, доводя Бренну до крайнего возбуждения. Задыхаясь, она открыла рот, когда его губы сомкнулись вокруг соска. Голова Бренны откинулась назад, и тогда губы Рафа, оставив грудь, прильнули к ее шее. Она крепко обнимала его плечи, дрожа от наслаждения.

Они стремились к более жгучим ласкам и едва не перешли к ним, но в последний момент отпрянули друг от друга, потрясенные и неудовлетворенные, понимая, однако, что здесь не место для настоящей близости.

Раф откинулся на спинку дивана.

— Только не в этой гостиной, — с сожалением сказал он. — Я не могу злоупотреблять гостеприимством твоей семьи.

— А моим гостеприимством? — спросила она, смеясь и поправляя платье.

— Нет, — Раф взял ее за руки. — Я не хочу воспользоваться твоей доверчивостью и рассчитываю только на то, что ты сама позволишь мне, Брен. Однако надеюсь, ты не пожалеешь об этом, — добавил он с улыбкой.

Бренна улыбнулась ему в ответ. Раф откинул со лба прядь ее волос,

— Осталось недолго ждать, — промолвил он. — Но мне трудно сдерживаться до свадьбы, поэтому завтра я вернусь в Лондон.