Вера и Марина Воробей - Все решаешь ты

– Ты сказала «нет», я сказала «есть», – парировала Ирка, зло прищурившись. – Только это все слова, а они ничего не стоят.

Одноклассницы, как по команде, повернули головы к Свете, ожидая, что она ответит. А Света перестала замечать всех, кроме Говердовской. Это надо же так выкрутиться! Их взгляды скрестились, словно отточенные клинки во время поединка. Две девчонки, оспаривающие право… На что? На внимание Марка? На победу в затянувшемся конфликте? Нет, сказала себе Света, на справедливость! Слишком долго она терпела унизительные выпады этой взбалмошной девицы, настала пора поставить ее на место! И уж если Говердовская бьет ниже пояса, то ей тоже нечего с ней миндальничать. Решение пришло внезапно, и с губ Светы сорвалось:

– Да? Ты в этом так уверена? А давай прямо сейчас Марку позвоним и выясним, пустые это слова или нет, – предложила она, и сразу же, как по мановению волшебной палочки, к ним протянулось несколько рук с мобилами.

Темные зрачки Говердовской дрогнули, в них отразилась растерянность и еще что-то, похожее на испуг. Но Света не успела насладиться этим зрелищем, уже через секунду Говердовская нацепила на лицо привычную пренебрежительно равнодушную маску и процедила сквозь зубы:

– Отвали, Красовская! Я – не ты, мне этой фигней страдать некогда!

Она растолкала девчонок и направилась в класс. Зверева и Тер-Петросян побежали за ней. А вслед им раздался звонок.

Теперь уже все похватали сумки, рюкзаки и бросились в класс. Опоздания в лицее не были таким уж редким явлением. Но не в полном же составе! К тому же первым уроком по расписанию была физика, и вел ее Ленечка, завуч. Звали его на самом деле Игорь Николаевич, а прозвище Ленечка приклеилось к нему потому, что он здорово смахивал на Якубовича. Те же усы, та же импозантная полнота в теле и тот же добродушный юмор.

На переменах обсуждалась одна и та же новость. Шепотом, кулуарно, но жарко. Те, кто успели пострадать от несчастной любви, были на стороне Ирки. «Все парни сволочи! – утверждали они. – Им не стремно на два фронта работать». Другие, их было большинство, уверяли, что Ирка просто-напросто придумала любовное сафари с Марком. Иначе, резонно спрашивали они, чего это она так позорно сбежала, когда Светка ее к стенке приперла? Были и такие, как Алка Эпштейн. Она поддакивала и той и другой стороне, не имея собственного мнения. Говердовская усиленно делала вид, что ее это все не напрягает. На переменах она либо кому-то названивала с мобильника, либо уединялась со Зверевой и Тер-Петросян.

Что же касается Светы, то она в этих дискуссиях не участвовала и на соперницу не смотрела. В общем, адекватно реагировала на события. И хотя она отлично понимала, что так и не выиграла этого сражения, а всего лишь одержала ощутимую победу, внутри у нее все ликовало. А в голове с завидной периодичностью вертелись строчки из песенки Арбакайте:

Куда возвратиться? Света об этом не задумывалась. Пока ей хватало и того, что состояние ее души полностью соответствовало этим строчкам. Конечно, ей хотелось поболтать об этом с Ольгой, но подругу, как назло, сразу после первого урока увели в другой корпус. Там у первоклашек учительница заболела, а Ольга над ними вроде как шефствовала. Вот ее и попросили посидеть с ребятами, чтобы те по школе не бегали.

Интересно, чем там Ольга малышню развлекает? Скорее всего на компьютере с ними резвится. Осваивают какую-нибудь новую «стрелялку» под названием «Каньон скелетов» или «Космический бунт». Впрочем, всем без разницы, чем они там занимаются, лишь бы тихо было. Вот у них идет урок английского, новая тема, сложная, а тишина в классе потому, что каждый занят своими делами. Кто-то читает под партой книжку, кто-то записками перебрасывается, поглядывая на Говердовскую и Светку, кто-то жвачку жует, разглядывая ученый-переученый пейзаж за окном. Одна только Жанка достала диктофон и записывает «прошедшее законченное время», чтобы потом вызубрить слово в слово за англичанкой.

Света тоже не вникала в новую тему. Сидела и считала минуты до звонка, но, как часто это бывает, в последний момент случилось непредвиденное.

– А кто у нас сегодня дежурит в классе? – спросила Елена Андреевна, продиктовав домашнее задание.

– Юля Васильева и Сухова Дина. Обе болеют, – сообщила Жанка, взяв на себя обязанности отсутствующей старосты.

Молодая преподавательница посмотрела на Жанну, посмотрела на Свету, сидевшую за ней, и попросила с милой улыбкой:

– Жанна, Света, полейте, пожалуйста, цветы в кабинете.

Ну, Жанка, понятно, сама напросилась, а Светка-то с какого тут боку-припеку, спрашивается? Но ведь не скажешь: извините, мне некогда. Пришлось задержаться. Света пошла за лейкой с длинным изогнутым носиком, крикнув девчонкам, чтобы те передали Ольге, где ее искать.

Англичанку можно понять, думала Света, поливая пышные заросли на подоконнике. Она хочет выиграть конкурс на самый зеленый класс в лицее. Ей без разницы, есть у вас личные дела или нет. А Светке, между прочим, в центр нужно, в библиотеку! Книжки сдать. Она и так просрочила. Придется ныть, чтобы простили, а может, и штраф заплатить. А еще она должна к субботе приготовить небольшой, но красочный рассказ о лицее и его достижениях. У них что-то вроде отборочного конкурса на роль ведущего намечается.

«У Марка бы это экспромтом вышло. Подошел бы к микрофону и рассказал бы все лучшим образом. А если бы еще и улыбнулся в конце своей речи, то вообще сразил бы всех наповал! – подумала она и тут же с досадой одернула себя: – Ну при чем здесь Марк?» – «А при том, голубушка, – прошептал ей внутренний голос, – что собственное сердце не обманешь!..»

– Светк, заткни фонтан, мешаешь!

«Во дела!» – улыбнулась Света. Получается, она вслух напевала, поливая цветочки.

– Могла бы и помочь. Нам обеим это дело поручили, кажется, – напомнила она, бросив взгляд через плечо.

Жанка наморщила аккуратный носик:

– Я к тебе позже подключусь, когда на стремянку придется лезть, – пообещала она с последней парты и добавила в свое оправдание: – У тебя же юбка узкая, длинная, в ней не очень-то полазишь, а у меня брюки, я раз туда, раз обратно, – успокоив свою совесть, Жанка перемотала ленту в крутом диктофоне, нажала на воспроизведение и зашевелила губами, повторяя новую тему.

Что ж! Логика в этом, безусловно, есть! Света снова вернулась было к своему занятию, но услышала, как протяжно скрипнула дверь, и кожей почувствовала, что в класс вошла Говердовская.

– Жанк, выйди отсюда!

Света напряглась. Так и есть, она. И обернулась. Вовремя вспомнились наставления отца, что неприятности нужно встречать лицом к лицу, а к врагу никогда не поворачиваться спиной.

– Чего ради «уйди»! – неуверенно возмутилась Жанка и вскинула брови. – Мы цветы тут поливаем, между прочим.

– Выйди, я тебя русским языком прошу! – Ирка бросила на голубоглазую блондинку острый как бритва взгляд. – Мне с Красовской один на один поговорить нужно!

Пожав плечами, Жанка медленно пошла к выходу. Ее просто распирало от любопытства, но – увы! – превратиться в невидимку она не могла.

Едва одноклассница вышла за дверь, Ирка швырнула на ближний стол дорогущую испанскую сумку ручной росписи и сказала, воинственно сузив глаза:

– Ну что? Поговорим о Марке? Хочешь расскажу, как все было на самом деле? Где мы с Марком познакомились? Как у меня оказался номер его телефона? Как мы вместе оказались на рок-фесте?

– Зачем? Я всегда чувствовала, что он тебе нравится и ты хочешь отбить его у меня, – не повышая голоса, сказала Света.

– Признаюсь, не получилось. Хотя вначале он поддался на мои французские взгляды, что бы он там тебе ни говорил, – довольно больно уколола Говердовская.

Света с секунду помолчала и вдруг призналась, словно ее за язык тянули:

– А он ничего и не говорил. Мы с ним не виделись с тех пор, как поссорились. Я тебя на пушку взяла! – Она хотела добавить, что Марк действительно приходил к ней в тот вечер, но Ирка не дала ей ничего толком объяснить.

Ее лицо перекосилось от гнева, едва до нее дошло, что ее, такую умную и пронырливую, на раз-два развели.

– Ах ты дрянь! Ненавижу тебя! – завопила она, шагнула вперед и заговорила отрывисто, резко бросая слова: – Думаешь, что унизила меня перед всеми? Думаешь, выставила на посмешище? Ошибаешься, генеральская дочка! Плевать я хотела на этот хваленый лицей! На этих никчемных косметических барби! И на тебя в том числе!

– Ну, на меня – это понятно, – отозвалась Света. С ней происходила странная вещь: чем больше выходила из себя Ирка, тем спокойнее становилась она сама. – А как же твои подруги? На них ты тоже плюешь?

– Ты это о ком? – Ирка нервно передернула плечами. – Тер-Петросян со своим мясистым носом подружка, что ли? С ней нигде появиться нельзя, у парней истерика начинается. И Людка Зверева со своими скудными умственными способностями не лучше. Иногда такое ляпнет, хоть стой, хоть падай.

– Может, и об учителях что-нибудь скажешь?

Ирка, представьте себе, не уловила в Светиных словах издевки.

– И скажу! Думаешь, я не знаю, что мне достается от них за то, что я успешная! – Атмосфера накалялась. – Мира мне специально по лит-ре отметки занижает! Англичанка вечно придирается, тряпкам моим завидует! Ниночка твоя, старая дева! На все готова, как пионерка, лишь бы с твоей мамочкой дружбу возобновить. В округ побежала, в ножки там бухнулась, разрешите примерную девочку на льготных условиях принять. Учтите мои боевые заслуги, как-никак с первого часа директор в лицее! А Ленечка наш! Этот плешивый повеса не первой свежести!.. Так и пялится на ноги старшеклассниц!..

Похоже, на Говердовскую напал приступ откровенности, выговориться захотелось, и неважно, перед кем. Или она была убеждена в своей безнаказанности? Как-никак ее папочка шестую строчку среди спонсоров лицея занимает. Вот такие вот мысли промелькнули в голове у Светы, прежде чем она осознала, что все это, конечно, верно, но главное заключается в том, что Ирка бесится от бессилья. И если Света могла стерпеть желчные выпады в свой адрес, в общем-то понимая мотивы, движущие соперницей, то терпеть незаслуженные оскорбления в адрес лицея, учителей и одноклассниц она не собиралась.