В ее душе не было никакой надежды, она с замирающим сердцем временами как-то отстраненно смотрела на все то, что происходит, и, словно в оправдание или в утешение самой себе, повторяла: «Пусть будет что будет… Что будет!»

В одном лишь она винила себя — у нее не было сил снова сбежать из Мельбурна, и сбежать окончательно…


Вечером Дели, сказавшись больной, не вышла к обеду, и в этот день она вообще не видела Берта.

На ласки Максимилиана она отвечала капризным, брезгливым голосом, и ее брезгливость была неподдельной:

— Уйди, у меня до сих пор температура, вчера я вся пылала, ты же видел, как горело лицо; я больна, оставь меня, пожалуйста. У нас еще будет время.

— Да, конечно, ведь у нас впереди…

— Макс дай мне уснуть. Что у нас впереди? Посмотрим!..

9

Поезд в Джилонг отправлялся вечером.

Берта и его спутницы долго не было на перроне, и Максимилиан уже начал беспокоиться, как бы они не опоздали. Дели и Максимилиан вошли в купе, и за пять минут до отправления прибежал Берт, а за ним в купе вошла Салли.

Это была темноволосая девушка лет двадцати, волосы ее были коротко стрижены по последней моде, и напомаженные пряди, словно приклеенные, полуколечками лежали на щеках. На губах яркая помада, а бледное тонкое лицо было слегка припудрено. Она была в открытом платье без рукавов. У нее почти не было багажа, огромные чемоданы тащил Берт.

— Добрый вечер, а вот и мы, — низким голосом, почти контральто, произнесла эта молоденькая Салли. Она протянула руку Максимилиану, тот галантно поцеловал; вежливо улыбнулась Дели — та без улыбки кивнула ей, потом спросила Берта: — Берти, мы поедем в одном купе?

— Здесь же совсем недалеко, на рассвете мы уже будем в Джилонге, — ответил Берт, — зачем нам отдельное купе?

— Да, действительно, надеюсь, что по приезде у нас будут раздельные номера в отеле? — сказала она и засмеялась басом.

Берт бросил на нее осуждающий взгляд и представил Салли:

— Прошу любить и не обижать, это та самая Салли, а это мисс Гордон и Максимилиан.

— Филадельфия, — Дели кивнула. — Присаживайтесь, что же вы стоите. Берт, у вас такой огромный чемодан, не меньше чем наши чемоданы. Я Максимилиану запрещаю поднимать тяжести, но с носильщиками была просто проблема.

— Потребуется носильщик — обращайтесь ко мне, я перенесу и ваши чемоданы и вас, — улыбнулся Берт и плюхнулся на сиденье.

Паровоз дал гудок, и поезд тронулся.

Дели посмотрела в окно, закат уже почти догорал, бросая на маленькие редкие облака последние пурпурные лучи. Звезды начали зажигаться на небосводе, но Южный Крест на светлом небе был еще плохо различим.

Дели не хотелось разговаривать с этой Салли, но почему-то подумала, что Берт взял ее не только для того, чтобы отомстить ей, но для чего-то пока неясного, чего Дели не могла объяснить.

Максимилиан и Салли разговаривали о каких-то пустяках, что погода должна быть хорошая минимум неделю, о том, будут ли хорошие номера и насколько приличные в Джилонге отели. Дели краем глаза посматривала на Берта и видела, что он был мрачен и тоже не хотел поддерживать разговор.

Дели предложила погасить верхний свет и, откинувшись на мягком сиденье, прислонилась головой к мягкому изголовью и закрыла глаза. Но как только Максимилиан погасил свет, она почувствовала на своей руке тонкие холодные пальцы, пальцы Берта.

— Берт, иди ко мне, мне страшно, — пробасила Салли.

Берт, до сих пор жавшийся в уголке на том же сиденье, что и Дели, пересел к Салли и обнял ее.

— Да, действительно, стоит немного отдохнуть. Может быть, поспать часок-другой, положи мне голову на плечо, так будет удобней…

Дели услышала тихое чмоканье Салли — видимо, она поцеловала Берта в щеку, но Дели не открыла глаз, так как услышала гулкое буханье своего сердца. Сердце Дели, как и сердце Максимилиана, уже было на пределе, оно уже с трудом терпело этого наглого Берта, оно просто рвалось к нему…

— Дели, ты спишь? — прошептал Максимилиан, сев с ней рядом.

— Нет еще, дорогой. Но мне кажется, тебе нужно отдохнуть, постарайся уснуть.

— Когда ты радом, это трудно сделать, — прошептал Максимилиан ей в самое ухо.

Она почувствовала, как его рука легла ей на бедро, но Дели переложила ее к нему на колено.

— Пожалуйста, Максимилиан, нужно думать о здоровье, — прошептала она.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, — ответил шепотом Максимилиан и зевнул.

На рассвете они были уже в Джилонге.


В поисках носильщиков Берт бегал по перрону. Максимилиан, не выспавшийся, постоянно зевал и ежился от утренней прохлады.

Они стояли довольно долго, наконец Берт появился, ведя за собой двух носильщиков. Те подхватили чемоданы и уложили в багажник такси, дожидавшегося пассажиров, приехавших на отдых. Берт уже разузнал, какой более приличный отель, и они отправились в «Палас». Это оказался старинный особняк в стиле неоклассицизма, двухэтажный, с фонтаном перед зданием и многочисленными цветущими розовыми кустами.

Салли в машине постоянно ахала и восклицала: как же она забыла купальную шапочку и свой любимый халат, это все из-за Берта, который слишком ее торопил.

— А у вас есть купальная шапочка, Филадельфия? — спросила она у Дели.

Дели, сидящая на заднем сиденье, у дверцы, спряталась от Салли за профиль Максимилиана: ей ужасно не хотелось лишний раз видеть эту Салли, и нехотя ответила:

— Нет, я не знаю, что это такое, я всю жизнь купалась в реках только обнаженной и без всяких там купальных шапочек.

— Хо-хо-хо, — засмеялся Берт, сидящий на переднем сиденье рядом с шофером. — Чувствую, нам предстоит прелюбопытнейшее зрелище.

— Увы, Максимилиан настоял, чтобы я купила купальник, — сказала Дели холодно.

— Милая Филадельфия, вам уже нужны закрытые купальники, в каких обычно плавали в начале века, все-таки нехорошо слишком путать отдыхающих, — ласково сказала Салли.

— Милая Салли, именно это я и намереваюсь сделать — распугать на этом курорте всех-всех отдыхающих и остаться вдвоем с Максимилианом.

— Нас ничем не испугать, правда, Салли? — сказал Берт, обернувшись назад.

— Правда, дорогой, — кивнула Салли и посмотрела на Максимилиана.

Он сидел на заднем сиденье, между Салли и Филадельфией, и зевал.

Такси долго стояло возле розовых кустов перед отелем, шофер протяжно сигналил клаксоном, но двери отеля не раскрывались, и швейцары не выбегали, чтобы встретить гостей и принять чемоданы.

Дели рассматривала в окно машины этот «Палас» и пыталась не слушать глупую болтовню Салли. Салли уговаривала Берта взять номер непременно на втором этаже, где по ажурным перилам балконов вились гирлянды ползучих розовых кустов.

— Мы будем с тобой выходить на балкон и, глядя на рассвет, вдыхать аромат роз, правда, Берт? Только обязательно на втором этаже…

— И обязательно поближе к номеру Максимилиана, а вдруг с ним что-нибудь опять случится, правда, Макс? — Он снова обернулся назад, но Макс ничего не ответил.

Шофер вновь дал длинный гудок, и большие застекленные двери наконец-то растворились, и из них выбежали две растрепанные горничные, видимо, они только что проснулись, хотя солнце уже встало и прислуга уже давно должна быть на ногах.

Возможно, здесь, на курорте, все, просыпались очень поздно, проводя ночи в игорных или танцевальных залах?

Горничные с трудом потащили огромные чемоданы. Дели и Салли шли рядом, а Максимилиан с Бертом поспешили вперед — узнать по поводу номеров. Максимилиан беспокоился, что может не оказаться приличных номеров — ведь они не сделали предварительного заказа.

Но как раз, словно специально для них, оказалось два-три номера на выбор: из одного из них уехал вчера какой-то банкир из Сиднея, а другой был заказан заранее, но отдыхающие не приехали; и Дели выбрала тот номер, который был ранее заказан, потому что в нем было две большие ванны, одна из которых наполнялась морской водой. Дели попросила Максимилиана взять именно этот номер.

— Зачем, дорогая, разве тебе мало целого океана за окнами? — удивился Максимилиан.

— Меня Салли так напутала, что я не уверена, что смогу выйти на пляж, по-моему, я слишком стара для этого, — вздохнула Дели.

— Филадельфия, дорогая моя, ну я же пошутила, неужели вы шуток не понимаете? — взмолилась Салли.

— Не понимаю, — отрезала Дели и отвернулась от нее.

— На всякий случай я возьму еще и тот номер, который свободен, — сказал Берт управляющему гостиницей, которого разбудили по поводу их приезда. Это был длинный худой человек с маленьким квадратиком черных усов над верхней губой и почти такой же маленькой клиновидной бородкой; он был доволен, что все лучшие номера вновь заняты прибывшими отдыхающими.

— Зачем тебе два номера, Берт, ты что, хочешь привезти сюда свой гарем? — усмехнулся Максимилиан.

— Я потом тебе скажу. Или иди сюда, я прошепчу тебе на ухо, — сказал Берт, оглянувшись на Салли, чтобы убедиться, не подслушивает ли она, но Салли разговаривала с горничными и не собиралась подслушивать. — Моя подруга за дорогу мне уже немного надоела, так что лишний номер не помешает… Верно, Филадельфия? — сказал он и, когда Максимилиан от него отвернулся, подмигнул.

— Зачем вы из себя разыгрываете донжуана, я все равно вам не верю, — громко сказала Дели. — Это какое-то мальчишеское позерство, не более того! Я попрошу Салли, чтобы она хорошенько за вами следила…

— И весь отдых будет испорчен, — капризно сказал Берт.

— Вот и замечательно, вы столько раз мне досаждали, что я хочу хотя бы разок чуть-чуть отомстить, — улыбнулась Дели.