Дели на его слова улыбнулась одними уголками губ. Дождь набирал силу, Дели ежилась под холодными каплями, которые падали на голову, на грудь и затекали под платье. Скоро остановилась машина такси, которая быстро довезла их до дома Берта. На улице был такой же ливень, как в тот день, когда они с Максимилианом впервые приехали в этот город. Они, смеясь, забежали в дом, успев слегка промокнуть. Берта, по всей видимости, еще не было.

Дели стала переодеваться, надо было снять мокрое платье, она вытерла полотенцем голову и шею, и как раз в этот момент, когда она вытиралась, ворвался в комнату Максимилиан, которого она просила не входить, и, обхватив ее за талию, закружил по комнате, смеясь и приговаривая:

— Какой дождь, какой дождь! Какой ливень, а мы вдвоем, а что надо делать в ливень?..

— Макс, пусти, у меня голова закружится, отпусти сейчас же, — вскричала она, прикрывая руками свою обнаженную грудь.

— Пожалуйста, я отпущу тебя, — воскликнул он смеясь и бросил ее на кровать, а сам быстро стал снимать промокший пиджак и рубашку.

Его руки были такими же сильными, как и прежде. Дели даже подумала, что, может быть, это чудовищная ложь и все сговорились пошутить над ней, говоря, что Максимилиан серьезно болен; сейчас его слишком сильные прикосновения вызывали в ней неприязнь и раздражение, смешанные с жалостью и сочувствием.

Берта все не было, несколько раз в гостиной, где стояли «знаменитые» статуи, звонил телефон, долго и настойчиво. Дели все пыталась вырваться из рук Максимилиана, чтобы подбежать к телефону, но он ее не пускал, и звонки прекратились.

Дождь не прекращался до самого вечера, за окнами очень быстро стемнело. Они лежали с Максимилианом в кровати, не зажигая свет, Дели ждала Берта, а Максимилиан опять начал говорить о своем строительстве.

«Если бы он знал, — думала Дели, — может, ему все сказать? Сказать, чтобы он бросил эту бессмысленную затею со строительством пивоваренного завода, а отправлялся в Англию под присмотр своей болезненной жены?» Она очень хотела это сказать, но не могла.

Максимилиан встал, подошел к телефону и попросил соединить его с Ассоциацией пивоваров.

Дели оделась, и как раз вовремя. Колокольчики дверного звонка залились трелью. Это о своем приходе сообщал Берт. Он вбежал в гостиную, неся в руках большую коробку с тортом.

— А вот и я! Не ждали? Может быть, я не вовремя? — воскликнул он.

Дели вышла в гостиную и, пряча глаза, сказала:

— Берт, вы слишком громко кричите; видите, Максимилиан разговаривает по телефону.

— Вот даже как! А я уже соскучился по жениху и невесте, принес замечательный торт, хотел им угодить, а меня вот как встречают. Филадельфия, почему вы не носите мою брошь, она вам не по нраву или Максимилиан украл ее у вас и отослал жене?

Максимилиан прикрыл ладонью трубку и изумленно посмотрел на Берта:

— Ты, по-моему, сегодня не в себе, твои подарки у меня, — холодно сказал Максимилиан и продолжил свой разговор по телефону.

— Ага, испугался! Смотрите у меня, а то я вам еще что-нибудь подарю! Я заказал обед, сейчас привезут. Правда, я заказал на свой вкус, но надеюсь, что мой вкус вы одобрите.

Он стряхнул со своих кудрей капли дождя и, скинув в кресло бархатный пиджак, подошел к Филадельфии:

— Чем вы сегодня занимались, неужели не соскучились без меня?

— Нисколько, — холодно сказала Филадельфия, садясь в кресло. — Мы ходили в клинику с Максимилианом, на консультацию с профессором.

— Ну и как, все в порядке или не очень?

— Все не так уж плохо, как раньше, — сказала Дели громко, чтоб и Максимилиан услышал. — Правда, профессор настоятельно рекомендует отправляться на курорт, и незамедлительно. Так что, надеюсь, завтра или послезавтра мы избавим вас от нашего присутствия.

— Курорт? Это же восхитительно, я тоже давно мечтал побывать на курорте, нельзя же все время работать, как бы в упряжке!

Максимилиан снова прикрыл трубку и сказал:

— Берт, боюсь, что тебе незачем ехать, тебе будет слишком скучно с нами, или ты не хочешь оставить нас с Филадельфией вдвоем? Может быть, мне одному отправиться на курорт, а вы здесь останетесь с Дели? — усмехнулся он.

Дели улыбнулась и покачала головой.

— Уверяю вас, что мы вам на курорте ничуть не помешаем. Салли давно мечтает о том, чтобы мы с ней где-нибудь уединились на лоне природы, покинули этот жуткий Мельбурн и хотя бы на недельку остались вдвоем, — сказал Берт и прищурился, глядя то на Дели, то на Максимилиана.

Максимилиан все разговаривал по телефону, качая головой; он взглянул на Берта и пожал плечами, а Дели опустила глаза и поправила подол своего платья. Максимилиан снова прикрыл трубку и спросил:

— Салли, это что-то новенькое?

— Нет, это нечто старенькое, но молоденькое, — засмеялся Берт.

Дели страшно захотелось выбежать из гостиной, но она сидела по-прежнему в кресле, лишь бросила на него уничтожающий взгляд.

— Так что, Макс, мы не помешаем с Салли твоему выздоровлению?

— Нет-нет… Нет, это не вам, — сказал в трубку Максимилиан. — Да, значит, все как договорились, после отдыха я снова с вами созвонюсь, всего хорошего. — И он положил трубку. — Нет-нет, думаю, ничуть не помешаете. Ох этот любвеобильный Берт! — Максимилиан взглянул на Дели и, увидев ее порозовевшие щеки, спросил: — Что с тобой, может быть, ты не здорова? У тебя такой румянец на щеках, не совсем здоровый. Или ты не хочешь присутствия этой назойливой пары, этой неизвестной Салли? — спросил Макс, подходя к Дели и проводя пальцем по ее пылающей щеке.

— Кажется, у меня температура, видимо, я немного промокла под дождем, — забормотала Дели. — Но это пустяки, я думаю, надо выпить чего-нибудь горячего — и все сразу же пройдет.

— Смотри, дорогая, еще не хватало, чтобы ты заболела, Берт с нами двоими просто не справится. Так что ты скажешь, берем их с собой?

Дели бросила на Берта короткий взгляд и холодно ответила:

— Нет.

— Но почему, Филадельфия?

— Я не люблю, когда меняют женщин, словно… словно бархатные пиджаки.

— Ого! Да это уже похоже на ревность, Максимилиан! — воскликнул Берт.

— Ничуть. Просто мне кажется, вы слишком свободный… художник.

— Салли, — можно сказать, моя первая любовь, все возвращается на круги своя. Ну если вы не хотите, чтобы я с Салли немножечко отдохнул… То я все равно поеду, вы же не сможете мне запретить поселиться в соседнем отеле или в соседнем номере, правда, Максимилиан?

— Берт, но нужно же соблюдать правила приличия! — развел руками Максимилиан.

— Хорошо, пусть едет! — воскликнула Дели. — Я даже буду рада. Может быть, у них тоже произойдет помолвка, правда, Макс?

— Почему бы и нет. Только обещай, Берт, что ты не станешь слишком назойливо рассыпать комплименты Дели, по крайней мере в моем присутствии.

Берт тяжело вздохнул, и на лице его выразилось страдание:

— О, если Салли услышит хоть один комплимент, обращенный к другой женщине, она просто вырвет мне половину волос и я стану таким же монахом-капуцином, как и Максимилиан! — засмеялся Берт, показывая на полукруглую лысину Максимилиана, которая действительно чем-то отдаленно напоминала плешь, которую выстригают монахи-капуцины.

— Ну вот и договорились. Значит, завтра или послезавтра отправимся, — сказал Максимилиан. — Что-то твой обед задерживается…

— Не волнуйся, будет с минуты на минуту, или они не получат чаевые. Послезавтра! Завтра у мня дела, — требовательно сказал Берт.

— Мы можем отъехать и без вас, а вы нас нагоните, — сказала Дели. — Может быть, поедем завтра, Макс?

— Нет-нет, вы опять хотите сбежать, милая Филадельфия? — погрозил пальцем Берт.

— Боюсь, что в этот раз мне это не удастся, — вяло улыбнулась Дели.

О прибытии обеда из ресторана возвестили звенящие колокольчики дверного звонка. Берт побежал открывать двери. Вошли двое официантов, неся большой ящик. Они прошли в гостиную и стали сервировать стол.

Дели помогла им выставлять тарелки, затем, когда Берт зачем-то вышел на кухню, она последовала за ним.

Войдя в кухню, она с удивлением обнаружила, что там Берта нет. Она растерянно огляделась и вздрогнула, услышав, как скрипнула за ее спиной дверь, за которой прятался Берт. Он высунул из-за двери свою кудрявую улыбающуюся голову — он действительно был чем-то похож на сатира — и быстро зашептал:

— Скорей, один поцелуй!

Дели отрицательно замотала головой.

— Один поцелуй — или я снова буду бить посуду!

— Что за ребячество, Берт, ты ведешь себя просто неподобающим образом!

— Разве ты не за этим пришла?

— Ты просто самоуверенный, наглый грубиян, Берт, — зашептала Дели. — Я пришла сказать тебе: чтобы больше этого не было никогда!..

— Не понял, о чем ты?

— Чтобы ты никогда больше не давал Максимилиану ничего пить.

— Вот этого я не могу обещать.

— Берт! — вскричала Дели.

— Берт просит один поцелуй. Один перед обедом, всего лишь один… И два после обеда — всего лишь два…

— Ты обещаешь, что не будешь Максимилиану давать снотворное?

— Это зависит от тебя… Перед обедом и после обеда.

— Берт, ты просто гангстер! Так ты обещаешь?!

— А как мы ночью сможем остаться вдвоем, скажи на милость? — Берт вышел из-за двери и был серьезен. Он положил Дели руки на бедра, но она отбросила их.

— Но я, кажется, уже не нужна, твоя Салли, как ты говорил гораздо моложе, — с ненавистью сказала Дели и собиралась выйти из кухни, но Берт схватил ее за руку.

— Какая глупая, ты еще не поняла?