Дели уже поняла: вряд ли они до конца смогут понять друг друга — мать и дочь, такие похожие и такие разные.

«Хватит, хватит этих грустных мыслей!» — подумала Дели и резко тряхнула головой, откинув на спину волосы, лежавшие на плечах. Но смутные, неясные мысли, туманные и тревожные предчувствия все-таки продолжали напоминать о себе где-то в глубине ее сознания.

Она хотела, чтобы все было по-старому, но, кажется, по-старому уже ничего не могло быть, как бы страстно Дели этого ни желала…

Ближе к вечеру Дели сменила Бренни у штурвала, и он был вполне доволен этим, так как ноги уже затекли, а глаза начали уставать от слишком яркого солнца. Он так и не удосужился купить модные солнцезащитные очки, ему не нравилось, что другие шкиперы на проходящих мимо пароходах стоят за штурвалом в темных очках. Он считал это позерством.

Бренни хотел немного прилечь отдохнуть, но, войдя в свою каморку, обнаружил на кровати Алекса, который, как обычно, был с книжкой, а не находился в кочегарке.

Алекс проспал в кочегарке чутким сном не более получаса, но, как ни странно, был достаточно бодр и спать не хотел.

— Алекс! Почему ты здесь? — возмущенно спросил Бренни.

— А где мне быть? — Алекс не оторвался от книжки.

— Кто следит за машиной?

— Не знаю. Механик… Или кочегар, — пробурчал Алекс.

— А кто у нас механик или кочегар? — язвительно спросил Бренни.

— Не знаю.

— Слушай, брось издеваться!

— Ты хочешь намекнуть, что я механик и кочегар одновременно?!

— А кто же?!

— Я не знаю. Мэг, Гордон, Омар — но только не я. Мне нужно готовиться. Я свою вахту уже отстоял.

— И я свою тоже. — Бренни все топтался на пороге каюты, не зная, что предпринять для того, чтобы послать Алекса обратно к машине, которую оставлять без присмотра опасно, мало ли что.

— Алекс, прикажешь мне драться с тобой?

— Я забросал топку, давления хватит на полчаса или час, неужели я не могу отдохнуть?

— Откинешься — тогда и отдохнешь в гробу, а сейчас иди работай, — съязвил Бренни.

— Повторяю, свою норму я выполнил! — вскричал Алекс. — Гордон есть, Мэг! Я устал, в конце концов!..

— Извините, пожалуйста, — послышался за спиной Бренни голос. Бренни так и замер, словно позади пролетел на бесшумных крыльях ангел и опустился на палубу — до того голос был тихим, ласковым и одновременно звеняще-серебристым. — Может быть, я могу помочь? — спросила Джесси. — Я помогу вам и таким образом заплачу за проезд…

Бренни повернулся и обомлел. Он видел, конечно, эту девушку всю мокрую и жалкую, лежащую почти без сознания, потом убежал в рулевую будку. Но теперь она была совсем другой: смуглая кожа чуть блестела на солнце, глаза широко и весело смотрели на него. Она была ничего, вполне ничего себе! Пусть в ее жилах течет кровь лубра или еще какого племени, все же она была прекрасна.

Алекс бросил книжку и тут же вскочил с кровати.

— Это занятие не для девушки, — сказал Алекс, тоже любуясь ее красотой.

Джесси почувствовала, что на нее смотрят с восхищением, но ни тени кокетства не промелькнуло на ее лице. Она горячо запротестовала:

— Я не боюсь работы, я привыкла, я люблю работать!

— Ты хочешь, чтобы она надрывалась над топкой, таскала эти тяжелые поленья? — спросил Бренни.

— Нет, ни в коем случае! Никто вас туда не пустит! — воскликнул Алекс, смутившись от слов Бренни.

— Джесси, — сказала она просто, словно подсказывая.

— Мы знаем. Мэг уже сказала, какая милая Джесси у нас на пароходе, — сказал Алекс, улыбаясь, и хрипло добавил: — Если с тобой уже все в порядке, то можно и… Ха-ха… Отобедать. — Он опять заулыбался, за этим «ха-ха» крылось нечто известное только ему.

Но Джесси не обратила внимания на его смешок, она все так же просто ответила:

— Спасибо, я не слишком голодна.

— Пойду потороплю Омара, чтобы он поскорее, — сказал Алекс.

— У вас на обед омары? — удивилась Джесси.

— Не совсем так, — рассмеялся Алекс. — Увидишь, что на обед, он тебе понравится, уверен.

— Алекс? Ты уже в кочегарке? — спросил Бренни настойчиво.

— Да, я уже там, — кисло улыбнулся Алекс Джесси. И она тоже ответила скромной и приветливой улыбкой. — А хочешь посмотреть на паровую машину?

— Конечно, хочу.

Но Бренни схватил Джесси за руку:

— Никуда ты не пойдешь. Вот на кухне можешь помочь.

— С удовольствием…

И Бренни буквально увел Джесси от Алекса на кухню, и ему ничего не оставалось, как вернуться в кочегарку: проверить давление и послушать, как стучит машина — не возникло ли каких подозрительных шумов в ее ровном и тяжелом грохоте.


Зеленоватая вода стала окрашиваться розовыми оттенками, солнце садилось.

По берегу скакали многочисленные кролики, у самой воды пели свою вечернюю песню лягушки; а Дели становилось все тревожней.

Ее расстраивало, что Мэг до сих пор не подошла к ней. Нет, ей даже не нужны извинения дочери, но пусть просто заговорит ласково, по-доброму, как и прежде, — вот и все, чего ей хотелось от Мэг! Дели вышла к столу, который снова вынесли на палубу. Он был уже давно аккуратно сервирован: белая скатерть, белые тарелки с каймой, и на всем этом белом лежали розовые блики от заходящего солнца: вилки, скатерть, а особенно тарелки — все было покрыто тончайшими и нежнейшими розовыми мазками.

Дели решила, что завтра весь день она будет просто смотреть на проплывающий берег и делать эскизы. Ей захотелось написать этих беспокойных и веселых кроликов, разбегавшихся по берегу от грохота приближавшейся «Филадельфии». Кролики, скачущие по сухой, выжженной траве. Может быть, картина не совсем удастся, ведь она еще никогда не писала животных, но сейчас ей вдохновение подсказывало именно этот пейзаж — где веселая беспечная жизнь пугливых животных соседствовала с сухим, выжженным, почти мертвым пейзажем ее милой сердцу Австралии.

Появилась Джесси, которая держала в руках супницу, из-под крышки которой выбивалась тонкая струйка пара. Увидев Дели, Джесси остановилась, словно не знала, что ей делать с супницей, она будто ожидала разрешения Дели поставить супницу на стол. Но Дели было не до нее, она была погружена в свою будущую картину и смотрела на Джесси, словно девушка была прозрачным стеклом. Джесси, постояв, решила поставить супницу на стол, но на всякий случай сказала:

— Мне Омар доверил принести…

Дели поняла, что девушка к ней обращается, но вопроса не расслышала, увлекшись работой, и на всякий случай ответила:

— Да-да, хорошо.

Джесси, польщенная, словно услышала отменный комплимент, заулыбалась и быстро ушла на кухню.

Гордон уже четвертый раз проходил мимо дверей кухни, ему не нравилось, что Джесси все торчит на кухне, помогая Омару или якобы помогая?

Как-то все слишком быстро забыли, что он герой дня, спасший человека. То, что все забыли, — ладно, но Джесси! Она щебечет с Омаром, а он говорит ей со своим ужасным акцентом какие-то глупости про индийскую курицу, про то, что в Индии едят мясо вместе с золотом, чего Джесси никак не могла понять: и он повторял ей в который раз, что золотую фольгу, в которую завернуто мясо, не выплевывают, а проглатывают вместе с мясом. Но это блюдо только для очень важных гостей. Омар всего раз готовил такое блюдо, когда должен был приехать в Бомбей к одному знатному господину, у которого Омар был поваром, сын махараджи из Мадраса, но так и не приехал.

Гордон не выдержал и буквально ворвался в кухню:

— Омар! Что ты тут рассказываешь такие странные вещи! Я краем уха слышал: ты говоришь, в Индии золото едят?

— Совершенно верно, господин, едят! Еще как едят! Это такое специальное мясо, которое готовится завернутым в золотую фольгу!

— И зубы не ломаются? — удивилась Джесси.

— Зачем зубам ломаться, зубы у нас крепкие, потому что мы жуем перец.

— Омар, может быть, ты оставишь свои истории на потом?! — вдруг воскликнул Гордон в крайнем раздражении.

Омар сразу осекся, в глазах промелькнула неприязнь.

— Господину не нравится? Может не слушать!

— Твои сказки, конечно, забавны. — Гордон проглотил не слишком доброжелательную интонацию Омара. — Но я хотел бы забрать у тебя Джесси.

— Она мне помогает, — быстро сказал Омар.

— Пусть и мне поможет.

— А чем господин занимается? — еще более резко спросил Омар.

— А не твое дело, Омар, — улыбнулся Гордон ласково. — Пойдем, Джесси…

— Но я хотела бы остаться. Здесь так вкусно пахнет, Омар так необычно все готовит! Он режет овощи специальным маленьким ножичком, который привез с собой.

— Да, мой специальный нож из Индии. — Омар показал кривой нож с маленьким крючком на конце для вытаскивания косточек и снятия кожицы с овощей.

— Тогда извини. — Гордон криво усмехнулся и вышел из кухни. Он был зол на этого Омара, который заговаривал ей зубы.

«Да, на своем пароходе никогда не станешь значительной личностью», — подумал он и понял, что сейчас же хочет видеть Джесси, слышать ее голос! Он оттого так раздражен Омаром, что Джесси ему нравится. Она стала Гордону какой-то близкой, родной, даже, может быть, более родной, чем Мэг, чем его «страусеночек»! Ведь он спас Джесси — это факт, хотя из этого и не следует, что она должна быть ему обязана до конца своих дней. Но она обязана дать ему то, что обещала, — поцелуй, и не один! И, возможно, не только…

Гордон сморщил нос и усмехнулся. Увидев вышедшую на палубу Мэг, он бросился к ней и, подхватив, закружил в воздухе.

— Ой, что ты, Гордон! С ума сошел! — вскричала она. — Отпусти сейчас же! Что ты как маленький?!