Вслед за катафалком быстро подошел викарий, который в ожидании, когда привезут гроб с покойным, бродил по кладбищу; может быть, вспоминал тех, кого он провожал в последний путь, а может быть, посещал своих родственников.

Четверо служащих кладбища в черных костюмах с атласными лацканами быстро вытащили из автомобиля черный глазированный гроб. Дели показалось, что они подняли гроб слишком легко, словно он был из фанеры, хотя Мэг говорила, что гроб будет дубовый. Может, он действительно из дуба, но на солнце он сверкал не хуже автомобиля, доставившего его.

Дели внутренне собралась, приготовилась к тому, что сейчас откроют гроб и наступит прощание.

И нужно держаться, не потерять сознание, следить, чтобы ноги не задрожали и она не упала в рыданиях на тело покойного. Она очень не хотела, чтобы дети видели ее слезы.

Но, как ни странно, когда служащие подняли крышку гроба, она осталась совершенно спокойной, увидев Брентона, лежащего в новом черном костюме, в новой рубашке и галстуке, съехавшем чуть-чуть набок. Лицо его было припудрено и не казалось живым. Под подбородком из-под пудры проступала неестественная синева, а на шее, возле ворота рубашки, была впадина, на том месте, где раньше близко к коже проходила вена, которую Дели очень хорошо знала и любила в минуты счастья класть на нее пальцы и чувствовать пульсацию. Сейчас вместо выпуклой вены — темная впадина. Он мертв…

Никто не плакал из детей, и Дели тоже. Викарий прочел довольно невнятно молитвы, затем сказал пламенную заготовленную речь о том, какую тяжелую утрату они все понесли, а особенно реки Австралии, потеряв такого замечательного капитана и шкипера. Только после того, когда стали подходить и целовать отца в лоб — сначала подошла Мэг, потом Гордон, за ним Алекс и Бренни, — только в тот момент, когда Дели сделала шаг к гробу, она почувствовала, что ноги у нее задрожали, но одновременно почувствовала, что опытный викарий крепко держит ее за локоть, чтобы она не упала.

Дели медленно приблизилась к гробу, слезы потекли у нее из глаз, губы задрожали, ноздри затрепетали. Она с трудом наклонилась над Брентоном и быстро поцеловала его в лоб. Она хотела коснуться его губ, но те были слишком безжизненны и слишком явно на них проступала розовая краска. Дели распрямилась и увидела, что одна слеза, упавшая с ее щеки, блестит в волосах Брентона. Она уткнулась викарию в грудь, уже не стесняясь своих рыданий.

Наступило некоторое замешательство. Мэг сзади гладила Дели по спине, Дели хрипло попросила сквозь рыдания:

— Давайте… скорее!

Гроб быстро закрыли, и служащие стали завинчивать болты на крышке. Это тоже показалось странным для Дели, что теперь уже не забивают гвоздями, а закручивают болты, — она видела это, чуть отняв лицо от груди викария…

Но как только гроб глухо стукнулся о дно могилы, ей мгновенно стало легче, словно что-то отпустило, словно что-то порвалось в ней — тягостное и мучительное это нечто было теперь разорвано! Все. Вот все и кончено. Она выдержала. Она молодец, у нее не было обморока; ноги стали гораздо крепче и теперь почти не дрожат от слабости.

Мэг, Гордон, Бренни, Алекс бросили вниз по горсти земли. Дели быстро вытерла слезы, так же быстро подошла и бросила горсть на блестящую крышку гроба. Викарий вновь начал что-то говорить, но Дели опять не слушала, она увидела: к ней быстро подходили два старых шкипера, одного из них она, кажется, помнит в лицо. Они тоже раньше плавали на речных судах, но теперь жили в Марри-Бридж. Оба уже с утра были изрядно пьяны, видимо, из-за этого и опоздали.

— Подождите, подождите! Мы тоже хотим сказать речь, — бесцеремонно закричал один из пришедших — небритый и сгорбленный старик, от которого за несколько метров несло бренди. — Спасибо, дорогой Брентон, что ты так много сделал для Австралии! — сказал он с пафосом, глядя на Дели, и бросил в могилу горсть земли.

Подошел второй, чуть покачиваясь. Он сокрушенно замотал головой, глядя под землю, и Дели забеспокоилась, как бы он не упал в могилу, так как он стоял почти на самом краю и опасно покачивался, мотая головой.

— Бренни, у нас есть что-нибудь выпить? Может быть, ты угостишь друзей отца? — спросила Дели в надежде, что эти двое увлекутся выпивкой и не подойдут к ней с какими-нибудь пошлыми и глупыми соболезнованиями.

— Да, ма, конечно. Я захватил пару бутылок рома и вина. Может быть, тебе немного выпить? — спросил Бренни.

— Нет, не надо, — покачала она головой.

Служащие кладбища быстро закапывали могилу. Глядя, как сверкают на солнце блестящие лопаты с черными лакированными черенками, Дели подумала: «Жизнь окончена. Жизнь продолжается…» И почему-то оглянулась.

Она увидела удалявшуюся высокую фигуру, и эта спина высокого мужчины ей показалась знакомой.

Он только что прошел мимо по дорожке соседнего ряда могил. Странно, отчего этот знакомый Брентона не подошел к ней? Она почему-то растерялась, и у нее снова появилась дрожь в ногах, такая сильная, что ей захотелось опять опереться на викария, но он отошел от нее и о чем-то тихо говорил с Гордоном.

Тут прохожий на секунду обернулся, и она мгновенно узнала профиль — это был Максимилиан! Он был здесь, а она его не видела! Или он прятался? Нет, он только что прошел мимо по дорожке соседнего ряда, но не захотел подойти! Или не узнал ее? О нет, естественно узнал!

Дели почувствовала, что она страшно благодарна ему за этот поворот головы, за его присутствие здесь, за то, что их глаза на секунду встретились. Зеленая шляпка на Дели была слишком низко надвинута на лоб, и она держала платок возле носа, но он безусловно пусть на секунду, но увидел ее глаза, обращенные к нему! И ничего, что она так убого одета, во всем старом, сожаления, что она специально не купила черное платье и шляпку с вуалью, у нее не появилось.

«Почему? Почему он здесь? Откуда он узнал? Хотя, может быть, он был на кладбище не из-за нее, посещал кого-то из знакомых, родственников, может быть, умершего дядю? Да-да, он был на могиле дяди», — подумала Дели, но ее чувство благодарности к Максимилиану от этих мыслей нисколько не уменьшилось. Вот его слова утешения она сейчас хотела бы услышать, его…

— Мама, с тобой все в порядке? — спросила Мэг.

— Что? Что ты говоришь?

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно и тихо снова спросила Мэг. — У меня есть на всякий случай нашатырный спирт.

— Спасибо, не надо, — ответила Дели и, обернувшись, увидела, что служащие уже сделали аккуратный холмик на том месте, где только что зияло прямоугольное отверстие в земле.

— Спасибо вам, — сказала Дели викарию. — Я хочу уйти… А вы можете остаться.

— Нет, мы тебя одну не отпустим, — сказал Гордон.

— Куда уйти, ма? — спросила Мэг. Дели неопределенно махнула рукой. — Нет-нет, все уже закончено, сейчас пойдем.

И действительно, Бренни с полупьяными шкиперами уже распили полбутылки рома, викарий переминался с ноги на ногу и украдкой глянул на наручные часы.

— Я пойду, — резко сказала Дели. — И не надо меня сопровождать, не маленькая, не упаду. А упаду, так вы поднимете, — сказала она Мэг, чуть улыбнувшись.

Дели бросила быстрый прощальный взгляд на могильный холм и, не оборачиваясь, быстро пошла по дорожке между могил — это было похоже на бегство.

«Он был здесь! Он смотрел на меня! И это было не просто любопытство! При чем здесь посещение дяди? Он смотрел на меня…» — вертелось в голове у Дели, и эти мысли приносили ей облегчение, в душе разлился легкий теплый покой.

Максимилиан… Макс… Как бы она хотела, чтобы он, а не викарий держал ее за локоть, чтобы она уткнулась в его грудь!.. Она остановилась и обернулась. За ней спешила Мэг. Дели сделала несколько шагов навстречу дочери, обняла ее и поцеловала в щеку. Мэг судорожно вздохнула и наконец-то заплакала.

«Она тоже женщина, и ей нужно поплакать, — подумала Дели, крепко обнимая Мэг за плечи. — Я совсем перестала думать о детях, а они тоже переживают. Я становлюсь жестока. И все из-за него…»

6

Дели вошла в застекленные двери отеля «Золотое руно». За ней, точно два стража, шли Бренни и Алекс, тоже увязавшийся в город, он говорил, что хотел бы посмотреть хороший анатомический атлас в магазине старой книги.

«Золотое руно» был лучшим отелем в Марри-Бридж. В полукруглом холле стояло несколько кресел викторианского стиля и несколько столиков орехового дерева возле кресел. Вдоль стен в кадках росли пальмы, и поминутно сновали швейцары в белых ливреях с золотистыми пуговицами — их было столько, что казалось, в отеле проживают одни швейцары.

Дели огляделась, но Максимилиана не увидела. Секундная стрелка на больших круглых часах под потолком нервно дергалась, а минутная показывала уже пять минут после полудня.

— Ну и где же наш покупатель? — спросил Алекс, оглядывая пустые кресла.

— Не знаю. Подождем, — ответила Дели несколько разочарованно.

Двери с улицы распахнулись, и два мальчика в ливреях пронесли два больших букета, цинний и красных роз. Цветы быстро проплыли вверх по лестнице, и пока Дели провожала их взглядом, с улицы вошел Максимилиан, сияющий добродушной улыбкой:

— О, мисс Гордон, я, кажется, заставил вас ждать?

— Нет. Мы только что вошли, — сказала Дели без малейшей улыбки и деловито. — Вы не передумали?

— Нисколько! Я горю нетерпением купить вашу баржу. Присядем? — указал он на кресла.

— Мы будем говорить прямо здесь? — удивилась она.

— А что нам здесь может помешать? Здесь тихо, уютно, мягкие кресла, как раз для нас четверых, — сказал он, многозначительно посмотрев на Бренни и Алекса.

— Как вам угодно. — Дели села.

Он подождал, пока она устроится в кресле, и достал из внутреннего кармана серого пиджака, похожего покроем на смокинг, несколько бумаг, свернутых в трубочку, и протянул их Дели: