Ухмыляясь, братья стояли перед Скай — четверо огромных, в отца, мужчин. У троих были такие же, как у него, ярко-голубые глаза и пышные черные бороды. Волосы у них были отпущены гораздо длиннее, чем предполагала мода.

— Ну, — спокойно сказала Скай, — вы все внешне похожи на папу, только не умом! Ваш отец был умен, а у вас всех вместе не наберется ума и на одну курицу!

— Ты несправедлива, Скай, — пискнул Брайан.

— Несправедлива! — презрительно посмотрела на него Скай. — Я потратила всю молодость, создавая богатство семьи, ибо богатство — это власть! Мне пришлось выйти замуж за иностранца, и я оставила тебя, Брайан, во главе дома О'Малли. Ну и что ты сделал с нашим богатством? Ты его разбазарил!

— Деньги на то и существуют, чтобы их тратить! — возразил Брайан.

— Тратить с умом, но не разбазаривать, болван! Что ты сделал, чтобы семья стала богаче? Откуда, ты думаешь, у нас появились эти деньги? — У папы были деньги.

— У папы почти ничего не было. Он грабил потерпевшие крушения суда, хотя некоторые из них, не сомневаюсь, потерпели крушение благодаря ему. Он охотился за отставшими торговцами. Он пиратствовал гораздо больше, чем мне хотелось бы вспоминать! А вот для вас он желал лучшей доли, когда умирал.

— Умер и оставил власть тебе, Скай, — обиженно прокомментировал Брайан, оглядываясь на братьев — Шона, Симуса и Конна, которые согласно кивнули.

— А, вот что не дает тебе покоя, Брайан? Папа оставил меня старшей, а ты метил на это место. Ну, братец, тебе было только шесть, когда папа умер, а твоему брату Майклу восемь. Кому он мог доверять? Он знал, что я не подведу его. Власть, Брайан, дается только тому, кто готов нести ответственность. А пока я что-то не видела с вашей стороны признаков взросления! Когда я пойму, Брайан, что ты созрел, я передам тебе власть. Но пока я продолжаю выполнять обещание, данное отцу, да упокоит его душу Господь!

Адам, сидя в тени окна, с любопытством прислушивался к разговору. Он понимал, как унизительно это для братьев Скай, но вынужден был согласиться с женой. Братья О'Малли еще не были готовы принять на себя ответственность.

— Черт побери, Скай! — воскликнул Симус О'Малли. — Но ведь это унизительно — держать ответ перед женщиной! Ладно бы мы были детьми, но мы же взрослые мужчины!

— Странно, — пробормотала Скай, — мои легкие упреки вас задевают, зато вы, не колеблясь, пляшете под дудку Грэйс О'Малли и ее головорезов. Только не надо врать, что она вами не командовала, — кто плавает под флагом Грэйс, тот выполняет ее приказы, Симус. — Она еще раз пронзила взглядом нервно переступающих с ноги на ногу братьев и села на стул, махнув им рукой, чтобы они тоже садились. — Скажи мне, Брайан, — спросила она, пристально глядя на него, — что бы ты сделал, если бы стал главой рода?

Его лицо расплылось в широкой улыбке. Ясно было, что он часто об этом думал.

— Ну, я отправился бы пиратствовать с Грэйс, и мы бы топили проклятых англичан и загнали бы их обратно на их островок! А, братья, вот это развлечение!

Шон и Синус кивнули в знак согласия со старшим братом и так же довольно улыбнулись. У Скай просто чесались руки накостылять им. Несмотря на возраст, они так и остались мальчишками.

— А что бы ели ваши люди, пока вы бесчинствовали в море? — спросила она. — Кто защитит Иннисфану от алчных соседей, не говоря об англичанах? Брайан, у тебя же ничего нет, как ты собираешься кормить семью и всех родственников? Я уже убедилась, во что вы способны превратить даже небольшой дом, дай только вам власть.

— Что, черт побери, ты имеешь в виду? — завопил Брайан.

— А то, что ты растратил все, что имел, теперь ты нищий! Ты передал дом своей жене, пусть доброй женщине, но полной неумехе в хозяйстве! Ты не дальновиден, Брайан! Он, видите ли, отправился бы с Грэйс О'Малли, оставив Иннисфану без защиты, а народ в нищете! Пока бы ты топил англичан, соседи бы закабалили их и отняли остров.

Первое правило выживания — быть вне политики. Второе — не ввязываться в драку, если ты не можешь победить. Так обстоит дело с англичанами. Если ирландцы не объединятся под знаменами одного вождя, они не победят, а надежды на появление такого вождя нет. Поэтому для тебя главное — выжить самому и помочь выжить семье. Если ты хочешь быть старшим в роду, докажи мне, что ты можешь быть вождем, Брайан. Я устала отвечать за всех вас! Я устала отчитываться перед английской королевой за ваши похождения и хочу жить своей жизнью, без этих приключений. Но я не могу бросить вас, пока не увижу, что ты в самом деле можешь руководить кланом. А до тех пор ты будешь подчиняться мне, потому что я — старшая в роду О'Малли! — Никто не осмелился возразить ей, и они избегали ее взгляда. Им было неприятно получать от нее взбучку, но они понимали — она права. Вдруг Шон спросил:

— Ну и что же нам делать, Скай? Что нам делать, если не пиратствовать с Грэйс и не драться с англичанами?

Впервые за этот день Скай улыбнулась. Этого-то вопроса она и ожидала. Она не хотела приказывать им — пусть они просят ее о помощи.

— Да, Шон, я согласна, что вам лучше заняться тем, что вы умеете делать лучше всего. И это, разумеется, пиратство. Однако зачем грабить англичан — они не так уж богаты. Зато богаты испанцы.

— Испанцы?!

—  — Вот именно! Вам нужны приключения? Тогда получите у королевы каперские свидетельства и спокойно топите галеоны в испанских колониях. Вы скоро вернете свое богатство, а стало быть, и власть.

— Нам не нужны свидетельства от англичан, — гордо ответил Брайан, — мы и сами можем действовать.

— Как хочешь, Брайан, но только тогда ты сам будешь добычей для всех и каждого. Поймав, тебя повесят на рее, как обычного пирата. Лицензия могущественной королевы защитит тебя, и у тебя будут союзники, также плавающие с соизволения Бесс Тюдор. Если тебя поймают французы или голландцы, то и они скорее всего не вздернут тебя, а потребуют выкуп. — Она улыбнулась старшему брату. — Конечно, решать все равно тебе, Брайан. А теперь ступайте! На сегодня все. Потом я еще поговорю с вами, я приехала домой не на пару дней, братики.

Четверо мужчин вывалились из комнаты, задержавшись у входа, чтобы надеть снятые сапоги. Только за ними закрылась дверь, как Скай прыгнула на колени к Адаму.

— Поцелуй меня, — попросила она, и он с такой радостью и рвением выполнил ее просьбу, что у нее перехватило дыхание. — М-м-м, — промурлыкала она, гладя его по затылку.

— Ты в самом деле хочешь избавиться от них? — спросил он жену, наслаждаясь ее лаской и одновременно просовывая руку под ее шелковую юбку.

— Да, — ответила она и уткнулась в него носом чуть пониже уха.

Он сжал ее грудь, лаская большим пальцем сосок.

— А если они откажутся?

Она начала покусывать мочку и мягко дуть в его ухо.

— Не откажутся, — сказала она, наслаждаясь теплом его руки.

— А потом, девочка? — Адам чувствовал, как его все больше возбуждает ее поерзывание на его коленях, и он покрыл поцелуями ее лицо и шею.

— Тогда мы будем в расчете с Тюдоршей и ее двором! Мы отправимся домой — не важно куда, — и я проживу остаток дней как образцовая хозяйка, а остаток ночей — как твоя личная шлюха! — Ее губы страстно впились в него.

И тут таящийся в нем зверь вырвался наружу, сжав ее в железных объятиях, встречая собственным огнем пламя ее страсти. Он распростер ее на коленях, так что ее груди с торчащими сосками оказались обнаженными, и зарылся в них лицом.

— Черт побери, Скай, ты же знаешь, как я хочу тебя, я никак не могу пресытиться тобой! Это нечестно, так терзать меня!

Скай рассмеялась и вывернулась из его объятий. Подойдя к двери, она повернула ключ и с лукавой улыбкой вернулась к мужу. Встав перед ним, она начала медленно стягивать блузку, а потом выскользнула из оказавшейся под ней рубашки. У Адама перехватило дыхание при виде тех сокровищ, которые она так гордо выставляла на его обозрение. Скай выскользнула сначала из своей юбки-брюк, а затем из остальных оставшихся одежд, медленно скатала чулки со своих стройных ног, всегда восхищавших его.

Она гордо выпрямилась под его взглядом, подошла ближе и начала расстегивать его шелковую рубашку, в то время как он трясущимися руками скидывал остальную одежду. Скай сняла с него сапоги и стащила брюки. Скоро он оказался таким же нагим, как и она, и, не сопротивляясь, пошел за ней к камину. Они легли около пламени на ковер из овечьих шкур.

Они прильнули друг к другу, соприкасаясь всем телом, нежно целуясь. Он ласково гладил ее по спине, чувствуя такое же желание, как и во время их первой встречи, первого прикосновения. И так было всегда, когда они занимались любовью. Она оказалась сверху, ее груди касались его мохнатой груди, которую она нежно поглаживала. Ее прикосновения воспламенили его еще больше, и он перевернул ее. Его губы пробежались по ее лицу, задержавшись на опущенных веках, носе и губах. Затем они передвинулись к ямке на шее, и он остановился, прислушиваясь к биению ее пульса.

— Скай, милая, как я люблю тебя! — прошептал он, прижимаясь к ее благоухающей щеке.

— И я, мой милый, мой дорогой муж, — чуть слышно ответила она. — Адам! Я так люблю тебя!

Она подумала, что такой минуты у нее еще не было. Да, было много других мужчин, кому она отдавалась со страстью, всем сердцем. Они любили ее, но в отличие от Адама в их любви чувствовалась гордость обладания ею. Найл был ее первой любовью, Халид — только пристанищем в неуютном и враждебном мире. Джеффри! Да, Джеффри Саутвуд, надменный и гордый «ангельский граф», действительно любил только ее, и она его любила, подумала она с грустью. Очаровательный француз, Никола Сент-Адриан, пленил ее сердце в тот момент, когда она отчаянно нуждалась в его поддержке. Они были великолепны, а Адам просто был другим. Адам де Мариско относился к ней как к равной и поэтому был не только любовником и мужем, но и другом. Он обожал ее, но и уважал ее ум. Этим он и отличался от других. Он гордился ею как женой, но гордился потому, что завоевал ее. Для остальных она была только вещью, которой можно было гордиться и которая вызывала зависть окружающих. Для Адама она была просто Скай, его милой, любимой женой.