— Дьявол! — воскликнул повелитель Ланди, обращаясь к матери. — И ты оставила ее одну, и это после всего, что она перенесла в Марокко?! Я был о тебе лучшего мнения, мама!

— Адам де Мариско, ты не должен говорить с матерью в таком тоне! — всхлипнула Скай. — Она была так добра ко мне!

— Я его убью! — проревел Адам.

— Поэтому-то я и не сказала тебе ничего, болван! — процедила Габи. — Ты бы доставил нам всем, включая Скай, массу удовольствий, убив наследника французского престола! Где бы ты после этого нашел убежище?

— Если ты откажешься жениться на мне, Адам, я согласна, — прошептала Скай.

— Женщина, — завопил он, — что за чушь ты несешь?! Разумеется, я женюсь на тебе! Я уже шесть лет хочу жениться на тебе! Сколько бессонных ночей я провел в мечтах о тебе и проклинал себя за то, что ты ускользала от меня из-за моей глупости! Я могу убить Генриха Наваррского из-за того, что он изнасиловал тебя, но ведь этот ребенок в тебе — наполовину твой, и я воспитаю его, как своего собственного! И речи быть не может, чтобы погубить его, отдав какой-нибудь крестьянке! И прекрати хныкать, девочка, лучше обними и поцелуй меня! — Он встал и притянул ее к себе, целуя.

— Ах, Адам, — сказала она, прижимаясь к его губам, — я так люблю тебя, но ведь все твои родственники знают, что этот ребенок не может быть твоим. Я не могу навлечь на тебя такой позор!

— Нет, нет! — воскликнула Габи. — Когда Атенаис отказала Адаму и ославила его на всю округу, мои дети от Антуана были еще слишком малы, они просто не помнят этого. Правду знают только сестры Адама и Антуан. Я расскажу им о вашей беде, они не выдадут вас. Они любят вас так же, как и я, потому что вы сделали счастливым их брата.

— Видишь, — прошептал он ей, — даже так тебе не удастся удрать от меня, моя девочка, тебе на роду написано быть моей женой.

Она внезапно почувствовала себя такой счастливой, что ничего не смогла вымолвить, ее лицо просияло.

— Тогда с завтрашнего дня мне лучше соблюдать диету, чтобы снова не перекраивать платье, — проговорила она наконец.

Однако в день свадьбы платье оказалось самим совершенством: ярко-зеленый шелк, блузка с низким вырезом, расшитая золотом и жемчугом, гармонирующая с более темной бархатной нижней юбкой. Лиф книзу сужался клином, подчеркивая узкую талию платья. Юбка была сшита в форме колокола, разрезы позволяли видеть нижнюю юбку. Из-под юбки виднелись изящные шелковые туфли, расшитые жемчугом, и узкие лодыжки, обтянутые бледно-зелеными чулками с вышивкой в виде виноградной лозы. Невеста казалась воплощением любви.

Миньона украсила ее прическу золотистыми шелковыми розами, к которым были присоединены золотые цепочки с небольшими алмазами. На шее у Скай было белое жемчужное ожерелье. Виллоу захватила из Англии драгоценности Скай, так что та могла отложить подарки Никола, вид которых в день свадьбы не сделал бы Адама счастливее. Сам жених был великолепен в бархатном костюме бронзового цвета, расшитом золотом и отделанном кружевами.

Благодаря присутствию Екатерины Медичи свадьба из скромного семейного торжества превратилась в праздник для всей округи. Приглашенные не уместились бы в замковой капелле, и по этому случаю пришлось привести в порядок деревенскую церковь. Ее вымыли, выскоблили, украсили розами и осенними цветами.

Королева прибыла накануне и расположилась в апартаментах, которые, как считала Габи, недостаточно роскошны для такой персоны, но Екатерина уверила графиню в обратном.

Свадебная процессия двинулась с замкового холма над рекой Шер вниз, к церкви Аршамбо. Все дома по случаю этого праздника были украшены, а жители вырядились в лучшие одежды. Ничего не зная об Адаме, они одобрительно кивали, глядя на шестерых детей невесты, говоря, что этим числом внуков граф и графиня явно не ограничатся.

Стоя на коленях рядом с Адамом во время свадебной мессы, Скай чувствовала присутствие своих бывших мужей, она словно бы видела их одобрительные улыбки. Конечно, здесь не было Дома, но были Халид эль Бей, Джеффри Саутвуд, Найл Бурк и — да! — даже несчастный Фаброн де Бомон, чьей женой она была так недолго. Адам надел ей на палец тяжелое золотое кольцо, и тут же призраки исчезли, и если вначале Скай немного опечалилась, то теперь ее сердце наполнилось радостью.

Когда они вышли из церкви, их оглушили приветственные крики собравшихся гостей и крестьян, и Адам, к восторгу собравшихся, крепко обнял жену и поцеловал. Затем во главе процессии они направились в замок на свадебный пир. Скай никогда не видела столь прекрасной свадьбы, и день при этом выдался теплый и солнечный — все это, решила она, предвестие их счастливого будущего.

— Счастливы ли вы, как я, леди де Мариско? — спросил Адам, и она только улыбнулась вместо ответа.

Вокруг замка были расставлены пиршественные столы, а стол новобрачных стоял на специальном помосте, чтобы их, а также Екатерину Медичи и неожиданно прибывшую утром из Шенонсо Марго могли видеть все гости. Сперва, увидев ее, Скай онемела от ужаса — что, если ее сопровождает Генрих Наваррский?! Но принцесса, чтобы успокоить ее, нарочито громко сообщила матери:

— Монсеньор Наваррский занят делами и не смог приехать. — И она присоединилась к герцогу де Гизу, который загадочным образом оказался в свите королевы без своей супруги.

Гости, дворяне из окрестных замков, быстро заняли места за столами. Самые крайние были предназначены для крестьян из Аршамбо и соседней деревни Савиль, откуда и появился род де Савилей. Из кладовых замка были извлечены дубовые бочки с трехлетним красным вином, припасенным как раз для особого случая. Им были наполнены серебряные кубки знати, а крестьяне на дальних столах наполнили свои глиняные чаши аршамбоским вином. Граф Антуан встал и поднял кубок за новобрачных:

— Хотя Адам де Мариско не мой ребенок и не наследует мои земли, он — сын моей любимой жены и поэтому дорог мне так же, как и оба моих сына. Я рад за него, рад, что он нашел себе жену — и не просто жену, а женщину, которая похитила его сердце. Долгой жизни вам обоим, тебе и твоей прекрасной жене, сын мой!

— Vive! Vive! — закричали гости, с энтузиазмом поднимая кубки.

За этим тостом последовало множество других, и Скай пришлось мило улыбаться, так как в большинстве их звучали пожелания множества детей. Наконец Адаму пришлось взять ее за руку, и, повернувшись к нему, она увидела такой любящий взгляд, что почувствовала себя более счастливой, чем когда-либо раньше.

Пиршество было не менее пышным, чем тосты. На первую перемену подали несколько видов паштета из свежей шерской рыбы, а также привезенные с побережья устрицы. Затем последовали гуси, мелкая дичь, утки и каплуны, говядина и ягнятина. На кострах, на вертелах, поджаривались благодаря удачливым местным охотникам, трудившимся несколько дней в поте лица, вепрь, пара красных оленей и две косули. Затем последовали сыры, крутые яйца, свежий хлеб, блюда со свежим салатом, которые нужно было залить добрым аршамбоским вином. Наконец подали десерт — свежие яблоки, персики и виноград последнего урожая. Был тут и грандиозный многослойный торт, увенчанный марципановыми фигурками жениха и невесты, по бокам которого расположились марципановые щиты с гербами де Мариско и О'Малли, — это была вершина пира.

Все наелись до отвала, после чего крестьяне устроили танцы для развлечения знати. К восторгу поселян, к ним присоединились Адам и Скай, побуждая к тому же остальных дворян. Наступили сумерки, и были зажжены факелы, освещающие сцену торжества, к которым добавилась, украшая небо, полная луна. Никому не хотелось покидать этот великолепный праздник. Наконец стало ясно, что гостей можно заставить разойтись, только отправив молодых в постель. Скай церемонно провожали ее свекровь, сестры мужа и прибывшая с детьми леди Сесили.

Скай больше всего не хватало Дейзи, но та осталась в Англии, ожидая второго ребенка. Скай даже застеснялась раздеваться в присутствии стольких женщин, но Габи и ее дочери сделали вид, что не замечают ее смущения, а леди Сесили ободряюще похлопала ее по плечу:

— Я уверена, моя милая Скай, что этот брак точно заключен на небесах. Мне так не понравилось, когда королева Елизавета отослала тебя так далеко от нас в прошлый раз!

— Но королева еще ничего не знает о моем браке, дорогая Сесили, — отвечала Скай, — только на следующей неделе Робби отправится в Англию и известит ее о нашей свадьбе.

— Неплохо было бы послать с моим братом богатые дары для нее, хотя вряд ли это успокоит королеву. — И леди Сесили продолжала, понизив голос, хотя вряд ли кто из де Савилей, кроме Габи, понимал английский:

— Она так нервничает из-за этих постоянных переговоров о ее собственном браке, что просто не выносит, когда другие счастливы.

Прежде чем Скай смогла что-либо ответить, раздались крики восторга де Савилей — это Миньон внесла и представила на всеобщее обозрение ночную рубашку Скай. Она была сделана из бледно-розового шелка, низко вырезанная блузка переходила в простую юбку, доходящую до щиколоток, с длинными и подчеркнуто скромными рукавами. Со Скай быстро сняли нижние юбки и блузку и надели на нее ночную рубашку, с легким шорохом скользнувшую по коже.

Леди Сесили и Габи раскрыли рты при открывшемся соблазнительном зрелище, и Клариса выразила общее мнение такими словами:

— Боже, дорогая Скай! Стоило ли трудиться одевать вас? Эта рубашка облегает вас, как кожа! Но, насколько я знаю своего брата, вам недолго носить ее — постарайтесь только не дать ему слишком сильно повредить рубашку!

— Мужчины идут! — возвестила Мюзетта с порога.

— Быстро, — распорядилась Габи, к которой сразу вернулось хладнокровие, — в постель. Не думаю, что Адаму понравится, что кто-то делит с ним это зрелище.

Скай взобралась на высокую кровать, быстро вынула из волос все заколки и шпильки и передала их леди Сесили. Миньона тут же расчесала ей волосы. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Адам в сопровождении своих единоутробных братьев, за которыми толпилось еще много гостей. На нем была шелковая ночная рубашка.