– Боюсь, его состояние критическое, – говорит она. – Но я дам вам пару минут.
Я киваю и обращаюсь к Белле:
– Спасибо, что вы с ним.
– Все хорошо. Лукас уже едет, – пытается она меня успокоить.
Я глажу дедулину щеку. Он медленно открывает глаза и слабо улыбается мне.
– О, Дженьюэри, – говорит он. – И Айла тоже здесь.
Айла целует его.
– Привет, прадедушка, – всхлипывает она. Белла берет ее за руку:
– Давай дадим твоей маме время побыть с дедулей наедине.
Они выходят из палаты – Белла говорит мне, что отведет Айлу в столовую. Она хочет выпить кофе, а Айле сейчас не помешает стаканчик сока.
Я сажусь рядом с дедушкой, не выпуская из своих ладоней его руку. Он сжимает мою руку изо всех сил.
– Чувствую… Себя… Ужасно… – говорит он. Его речь затруднена. А красивое лицо искажено – дед пытается улыбнуться.
– Тсс. Спокойно… – Я поглаживаю его руку. Сейчас ему ни к чему напрягаться. Я ведь рядом.
– Дженьюэри, – говорит дедушка через силу. – Скоро я буду… Я буду с ними.
Я сжимаю его ладонь крепче.
– Одно из самых жутких событий…
Долгая пауза.
– …потерять дочь.
Он с трудом дышит.
– О, дедушка, – чуть не плача, говорю я.
– Но зато у нас с бабушкой была ты. И я так…
Он сглатывает.
– …так тобой горжусь.
Я осторожно кладу голову ему на грудь, и мои слезы капают на его пижаму.
– Я люблю тебя. Очень сильно люблю тебя и никогда не забуду, как много ты сделал для нас с Лукасом. Я люблю тебя всем сердцем. Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Спасибо, спасибо за то, что был для меня лучшим отцом. У меня не было родителей, но были вы с бабушкой, и поэтому я самая счастливая девочка на свете, – говорю я.
– Спасибо… тебе… – Голос у него совсем слабый. – А где Лукас?
– Он придет, он сейчас придет, дедуля.
Дед ничего не говорит, но я знаю, что он все понимает.
Когда я поднимаю голову, его глаза закрыты. Он выглядит спокойным.
– Дедуля?
– Дедушка! – К нам подбегает Лукас. – Как он, Джен?
Я отодвигаюсь.
– Не очень.
Лукас садится на койку с самого края.
– Дедуль? Я пришел.
Дедушка медленно открывает глаза.
– Мой мальчик.
Лукас кладет руку ему на лоб, явно в смятении и не в силах поверить, что тому стало так плохо.
– Не оставляй нас, – просит Лукас, сорвавшись на шепот. – Пожалуйста, не уходи.
– У тебя все будет… отлично.
Лукас покачал головой.
– Я не был тебе хорошим сыном, ни разу не поблагодарил за все, что ты для меня сделал, но это не значит… это не значит, что я не… Я не…
Дедушка легонько постукивает пальцем по его руке.
– Я люблю… тебя.
Он закрывает глаза.
– Я тоже тебя люблю.
Повисает долгая пауза.
– Дедушка, я никогда не забуду, как ты учил меня водить, как мы играли в шахматы, и тот момент, когда ты бросился в море, слышишь? Дедушка?
Лукас дотрагивается до его руки.
– Дедушка?
Я подбегаю к другой стороне койки, схватив дедушку за руку, в которой больше нет жизни. Нет, не может быть… Я еще не готова.
Лукас давит что есть силы на кнопку вызова медсестры.
– Дедушка! – кричит он. – Медсестра! Медсестра! Дедушка!
Потом поворачивается ко мне.
– Он умер, – говорит Лукас заплетающимся языком. – Дженьюэри, он умер.
Но я снова жму на кнопку. Лихорадочно жму на нее до тех пор, пока Лукас не оттаскивает меня в сторону и не обнимает крепко-крепко, плача у меня на плече.
Прошла неделя. Маленькая церковь в Портпине переполнена – люди толпятся в проходах. На дедушкины похороны собрались многие его друзья из театра – тут и такие же старички, как он, и совсем молодые актеры, с которыми дедуля работал в Лондоне. И почти все местные жители. Бабушку с дедушкой все знали и любили: многие бывали у нас за ужином или во время вечернего чаепития. А когда бабуля продавала овощи со своего огорода, она и вовсе подружилась почти со всем городком.
Дэн тоже захотел приехать. Они с Фионой сидят прямо за мной. Он был и на похоронах бабули.
– Я очень уважаю старушку, – сказал он как-то. – С тех пор как у меня есть Айла, я понимаю, на какие жертвы можно пойти ради своих детей.
Последние несколько дней я провела в обществе Беллы – мы занимались организацией похорон и поминок. Лукас пару дней погостил, а потом его срочно вызвали на работу. Уорда я уговорила отвезти Айлу в Лондон, чтобы она пожила у своего отца и не пропускала школу. У нас с Беллой все равно была такая куча дел, что присутствие Уорда мне бы только мешало. Кроме того, как бы сильно я ни была благодарна Уорду за его поддержку, я хотела побыть одна и узнать о последних днях деда. Белла рассказала, что обычно каждое утро приходила в гости с газетой. Дедушка либо сидел на кухне, слушая радио и завтракая, либо уже был в гостиной. В тот день ни там, ни там его не оказалось. Белла отчаянно звала его, думая, что он упал в какой-нибудь из дальних комнат и не может встать. Потом поднялась наверх и увидела, что он лежит в своей постели. Дедуля ее слышал, но не мог пошевелиться – у него отнялась правая сторона тела. Белла вызвала «Скорую». Тогда он прошептал бабушкино имя, а потом упомянул нас с Лукасом. Белла сделала все, что могла, чтобы успокоить его.
– Я сказала, что вы с Лукасом уже едете, Дженьюэри. Он хотел дождаться вас.
После похорон мы с Беллой организовали сладкий стол и подготовили небольшое слайд-шоу с дедушкиными фотографиями. Там были его детские черно-белые фото, фотографии его в театре, с актерами, а еще наши с Лукасом и бабулей снимки на пляже в Портпин, в шортах и футболках. И замечательное фото, на котором дедушка качает Айлу на самодельных качелях.
Дом без дедушки стал каким-то странным, холодным, пустым. Каждую ночь я плакала в подушку – было физически больно осознавать, что дедули больше нет, что я никогда больше не увижу его лицо и не смогу спросить у него совета. Я так рада, что мне удалось провести те несколько драгоценных дней с ним, когда у Уорда сломалась машина. Мы гуляли по пляжу и смеялись. Я смотрю на распорядок церемонии. На эти выходные мы с Уордом и Айлой должны были приехать к дедушке. Он уже запланировал приготовить рыбный суп. Собирался купить треску в тесте в пятницу. Но я напоминаю себе, что хотя бы успела добраться до него вовремя и попрощаться. Если бы не Уорд…
Я поворачиваюсь к Уорду, и он сжимает мою руку в своей. Как будто я все время прощаюсь и с бабулей тоже, и от этого еще больнее, что моих родителей нет в такой момент рядом. Они должны быть здесь. Хорошо, что Уорд не видел меня в таком состоянии, но слышать его голос по вечерам было для меня безумно важно. Кто-то легонько толкает меня в бок. Айла протягивает мне маленькую флисовую подушечку в виде сердца. И мое сердце переполняется любовью к дочери.
Мы поем гимн, а я поглядываю в сторону Лукаса – он сидит в конце ряда. И не отводит взгляда от гроба. Я так рада за них с дедушкой: наконец-то у Лукаса получилось поговорить с дедулей по душам. И я рада, что мой брат успел сказать, как он любит его.
– Только разве он меня слышал, Джен? – спросил он меня в больнице. – Не уверен…
– Конечно, слышал. Он знает, что ты любишь его.
Но на лице Лукаса я все равно видела виноватое выражение, как будто он приложил недостаточно усилий и упустил момент.
Церемония окончена, и поток гостей устремляется на улицу, к Бич-Хаузу, где уже накрыт стол и все готово для поминок. Мы болтаем с Дэном и Фионой. Айла стоит рядом и держит меня за руку. Уорд с Беллой стоят чуть поодаль.
– По-моему, он очень хороший, – говорит мне Дэн, показывая в сторону Уорда. Лукас подходит ко мне и спрашивает:
– Это и есть Уорд Меткалф, твой начальник?
Я киваю.
– Я вас познакомлю.
– Было бы замечательно.
– Уорд и мама встречаются, дядя Лукас, – докладывает Айла.
– Ага.
– Пока еще только начали, – уточняю я, закусив губу.
– Мне, наверное, следует сразу записаться к нему на прием, – продолжает Лукас, глядя перед собой, и в его голосе я слышу плохо скрываемую злобу.
– Что?
Дэн и Фиона вдруг замолкают. И незаметно отходят от нас.
– Ну, нам ведь нужно будет продать Бич-Хауз, а Уорд, я уверен, мог бы взять не очень большой процент, так?
Я молчу. Лукас продолжает:
– У тебя ведь должны быть какие-то льготы.
Я обращаюсь к нему, вне себя от злости:
– Что на тебя нашло?
– Просто я веду себя практично. Должен же хоть кто-то из нас вести себя практично!
– Обсуждать продажу дома, когда мы даже еще дедулю не похоронили? – кричу я. – Не смей вымещать на мне свой гнев, Лукас! Когда ты уже повзрослеешь и поймешь, что то, что случилось с мамой и папой, и меня тоже сильно задело!
Уорд хочет вмешаться.
– Все хорошо, – оттесняю я Уорда, сосредоточившись на Лукасе.
Лицо моего брата исказила гримаса боли, в глазах его слезы.
– Прости. Я не хотел этого, Джен, ты же знаешь, что не хотел. Я подвел его. Я провалился. Господи, я столько всего не успел ему сказать. О, Джен, я так раскаиваюсь.
Но уже слишком поздно.
– Некоторые вещи не продаются, – говорю я, хватаю за руку Айлу и убегаю с такой скоростью, на какую только способна.
31
Начало декабря. Вечер. Пятница. Прошло две с половиной недели после похорон дедушки. Я вернулась на работу. Но мне – если такое возможно – с каждым днем делается все хуже. Растет ощущение безысходности. Я не знаю, что бы я делала без Лиззи. Она помогла мне разобрать оставшиеся после дедули вещи. Она была доброй, но твердой, и мы постепенно привели Бич-Хауз в порядок. Дедушка завещал мне множество вещей, которые я стала считать своими сокровищами, – свои французские дорожные часы, например, украшенные фигурками птиц, бабочек и цветочных бутонов. Теперь они украшают камин в моей квартире. Осталось много фотографий, в том числе мое фото на руках у мамы. После похорон мы с Лукасом больше не виделись, только говорили по телефону. Он снова извинился, но по-прежнему намерен продать дом как можно скорее.
"Все ради любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Все ради любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Все ради любви" друзьям в соцсетях.