Они встретились впервые после той пылкой сцены в лесу, С завтрашнего дня они будут жить друг с другом… Два сильных характера. Два страстных человека.

Может, поэтому оба молчали, глядя друг на друга, словно пытаясь установить некие рамки, в которые следует вместить новый этап их жизни.

Оба дышали чуть тяжелее обычного, но причиной затрудненного дыхания вряд ли была быстрая скачка.

— Как вы нашли ее? — спросил Джайлз, кивнув в сторону кобылки.

Франческа улыбнулась, чуть тронула бока лошади, и та заплясала под ней.

— Лучше не бывает!

Она заставила кобылу выполнить несколько нехитрых трюков. Лошадка беспрекословно повиновалась.

— Она очень послушна.

— Я рад.

Он наблюдал за ней зорко, как ястреб, уверяя себя, что цыганка в самом деле может управлять этим олицетворением скрытой энергии.

— Она ваша.

Девушка восторженно рассмеялась:

— Спасибо, милорд! Я подслушала разговор конюхов. Они сказали, что вы купили ее для какой-то леди. Должна признаться, я надеялась, что окажусь этой леди.

— Ваше желание исполнилось.

— Еще раз благодарю, — ослепительно улыбнулась Франческа. — Вы не могли бы выбрать подарка, которым бы я дорожила больше.

Позже она отблагодарит его по достоинству… времени для этого у нее много.

— Поедемте. Нам пора возвращаться.

Они пустили лошадей сначала шагом, потом рысью, быстро перешедшей в галоп. Франческа сообразила, что Джайлз пытается проверить достоинства лошади. Решив успокоить его, она выбрала легкий галоп, чуть натянув поводья, едва они стали спускаться вниз. Они добрались до конюшни. Франческа глубоко вздохнула и медленно выдохнула, когда впереди показался выгул, откуда можно было попасть на зады конюшни.

Она не могла представить более успокаивающего и разумного способа провести вечер перед свадьбой. Пусть они мало знают друг друга, зато имеют достаточно надежных оснований, на которых могли бы выстроить здание брака. Да и нервы успокоились. Теперь она с уверенностью смотрела в будущее и спокойно ждала завтрашнего дня.

— Постарайтесь не шуметь, — предупредил он, спешившись перед дверью конюшни. — Мой главный конюх живет над каретным сараем и не любит, когда тревожат его подопечных.

Франческа легко соскользнула на землю. Джайлз отвел серого в стойло и быстро расседлал. Цыганка, тихо воркуя, провела кобылу по проходу.

Оставив серого, Джайлз устремился к ней, как раз вовремя, чтобы снять седло с кобылы. Цыганка вознаградила его обольстительной улыбкой, захватила горсть соломы и принялась растирать кобылу. Джайлз положил на место ее седло и сбрую и пошел за своими. Теперь придется незаметно проводить цыганку в ее спальню, так, чтобы никто не увидел. Главное — ни в коем случае не коснуться ее. Правда, он не настолько глуп, чтобы воображать, будто это окажется так легко: стоило лишь увидеть ее, услышать голос, как в нем загоралось то, что иначе, чем страстным желанием, не назовешь. Настойчивой потребностью. Угнездившейся глубоко в душе пустотой, которую могла заполнить лишь она.

Но он не позволит подобным эмоциям управлять собой. Погубить себя. Пока он не коснулся ее, все будет в порядке. Он выживет.

Наскоро растерев серого, он проверил, есть ли у лошади корм и вода, запер стойло и вернулся к цыганке. Она успела проделать то же самое и по-прежнему ворковала с кобылкой своим неповторимым грудным голосом. Джайлз был совершенно уверен, что с этого вечера лошадь не потерпит никакого другого седока.

Цыганка увидела его и, погладив напоследок кобылу, ступила в проход. Напряженный, как тетива, Джайлз опустил щеколду.

— Спасибо.

Ее голос изменился, стал ниже: чувственным, знойным, соблазнительным. Джайлз повернулся…

Она подступила совсем близко, обвила руками его шею, прижалась всем телом и поцеловала.

И этот единственный, бесхитростный, горячий поцелуй смел барьеры, уничтожил добрые намерения и все шансы на спасение. Спасение — как ее, так и его. Он схватил ее и объятия, стиснул изо всех сил, нагнул голову и, в свою очередь, завладел ее губами.

От нее пахло ветром и неистовством, неукротимой скачкой без правил, ограничений и запретов. Призыву ее поцелуя невозможно было не покориться, они говорили на одном языке, понимали друг друга без слов и долгих объяснений.

Прильнув к нему, она уводила его все дальше и дальше в магический мир поцелуя. Он держал ее, поражаясь своей удаче, дивясь обещанию, скрытому в ее мягких изгибах и тугой груди. Его руки, словно по своей воле, шарили, гладили, изучали; она последовала его примеру и вскоре прижимала его к себе, ласкала, сначала неумело, хотя ее желание было очевидно. Она хотела его так же сильно, как он — ее.

Именно это желание безжалостно ударило Джайлза пудовым молотом и вернуло способность соображать. Он отодвинулся, намереваясь облокотиться о соседнюю со стойлом кобылы дверь и попробовать немного отдышаться. Попытаться прервать поцелуй, отстраниться от нее…

Но дверь мягко подалась. Стойло было средним в длинном ряду, тем самым, где один из конюхов складывал свежее сено. Здесь не держали лошадей. Зато имелась огромная вязанка свежего сена. Они приземлились прямиком на нее и уже через секунду утонули в душистом ворохе, заключенные в сухом легком коконе. Своем собственном мире.

Джайлз застонал, но поцелуй поглотил все звуки. Они лежали в объятиях друг друга, причем она оказалась под ним. Потом он почувствовал, как ее руки обхватывают его талию, проникают под куртку, вытягивают сорочку из лосин, нетерпеливо дергают за пояс…

О нет…

Он поднял голову, прервав поцелуй, но не смог придумать, что сказать.

— Вы очень нетерпеливы.

Одна маленькая ручка снова ласкала его.

— И хотите меня сейчас, — потрясенно шептала она, с таким изумлением, что сразу становилось ясно: его догадка верна. Она никогда не знала мужчины. В стойле было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо. Она тоже видела только неясную тень, нависшую над ней, поэтому обоим приходилось действовать на ощупь. Правда, Джайлз не был уверен, такое ли уж это преимущество.

— Нужно немедленно доставить вас домой.

Цыганка поколебалась; потом он почувствовал, как ее тело расслабилось и чуть шевельнулось под ним.

— Мне и здесь удобно.

Ее движения, тон, слова не оставляли сомнений в намерениях.

Его ощущения, желания свирепо боролись со здравым смыслом. Он прикрыл глаза, стараясь собраться с силами и освободиться. И коснулся лбом ее лба. Ее руки скользнули вверх по груди, пальцы распластались на полотне сорочки.

Сколько женщин касалось его вот так?

Сотни.

Сколько женщин вызывали в нем эту ноющую боль, неукротимую страсть, головокружение и неутолимую потребность всего лишь одним прикосновением?

Ни одна.

И хотя он сознавал опасность, все же, когда она подняла голову и нашла губами его губы, он не смог воспротивиться, не смог оторваться. Она соблазняла его нежными касаниями и поцелуем столь невинным, что ледяная скорлупа, сковавшая его сердце, треснула.

— Нет, — выдохнул он, пытаясь отстраниться.

— Да, — ответила она и больше не обронила ни единого слова. Она словно приковала его к себе, не силой, а очарованием, которому он не мог противиться.

Франческа упивалась поцелуем, тяжестью, придавившей ее к полу, его явной капитуляцией. Она чувствовала себя кошкой перед большой миской сливок. Он был такой горячий и твердый: напряженность тела вопила о потребности в разрядке.

Его губы оторвались от нее, провели по щеке, нашли ушко, скользнули ниже.

— Тебе нравится кобыла? — хрипло пробормотал он.

— Она прекрасна.

Его губы коснулись ее шеи, и Франческа инстинктивно выгнулась и услышала его перехваченный вздох.

— У нее… превосходная родословная. Ее аллюр…

Но тут он погладил ее ключицу и, похоже, забыл, о чем шла речь. Франческа не видела причин расспрашивать его. Не хотела говорить. Хотела лишь познать страсть. С ним. Сейчас.

Она уже хотела снова поцеловать его, но он вдруг прошептал:

— Можешь взять ее с собой, когда уедешь.

Франческа застыла. И вынудила себя думать, чтобы найти хоть какое-то логическое объяснение его словам, но так и не смогла.

— Уеду? — Она обнаружила, что недоумение может одолеть страсть, по крайней мере на этом этапе. — Но зачем мне уезжать?

Джайлз вздохнул, и тепло, окутавшее их, рассеялось. Он резко вскинул голову.

— Все гости уедут сразу же после свадьбы. Большинство — после завтрака, остальные — на следующий день. — Он помедлил, прежде чем резко бросить: — И как бы ни близка ты была к Франческе, тем не менее покинешь замок вместе с Чарлзом и его компанией.

Франческа уставилась на него. На лицо, продолжавшее оставаться неясным, размытым пятном. Ее рот был открыт, мозг окончательно отказывался работать. Несколько мгновений она не могла вымолвить ни слова. Потом мир перестал вертеться, как безумный, почти остановился…

Она облизнула губы.

— Дама, на которой вы женитесь…

— Я не стану ее обсуждать.

Напряжение, сковавшее ее тело, разительно отличалось от горячечного напора страсти. Страсть куда-то улетучилась. Немного собравшись с мыслями, она пролепетала:

— По-моему, вы не понимаете…

Франческа тоже не понимала, но начинала что-то подозревать.

Она скорее ощутила, чем услышала подавленный вздох: по-видимому, напряжение чуть ослабло.

— Пусть она не слишком умна, вернее, попросту пустое место, но именно эти качества я хотел видеть в своей жене.

— Вы хотели меня!

Франческа пошевелилась, словно подначивая его отрицать очевидное.

Джайлз со свистом втянул в себя воздух.

— Я желаю тебя, но не хочу. Ты не нужна мне.

И тут она взорвалась. Уничтожающий ответ вертелся на языке, но она не успела ничего сказать.

— Я знал, что тебе это недоступно, — пренебрежительно процедил он. — Ты не разбираешься в мужчинах, тем более мне подобных. Вообразила, будто понимаешь меня, но советую не заблуждаться.