– Ну это-то да, да где ж того толкового найдешь? – печалился о своем Бармин-старший.

– А я тебе порекомендую, есть у меня один парнишка, ему бы дело реальное, а не в министерстве штаны просиживать, да папаша пристроил…

Егор предложение принял сразу.

И с легкой руки Антона Григорьевича оказался в таком труднейшем и интереснейшем деле! Громадина!! Он и не представлял, пока не влез в дело по маковку! Но ему нравилось – создавать нечто с нуля, строить, руководить большим коллективом, выстраивать новое, сильное. И на три года он погрузился в становление завода и инфраструктуры вокруг – полностью, со всеми потрохами. Сделал. Сдал и работу наладил.

А тут поступило совсем иное, ошарашивающее неожиданностью предложение от того же Дудина – стать главой администрации одного из районов на самом севере Сибири.

А он подумал, слетал туда честным туристом, посмотрел, прикинул – и согласился.

Пришлось постигать сразу на практике профессию государственного управленца, старательно уворачиваясь от шишек, сыпящихся на голову, а заодно и тайный мир номенклатуры изучить, ой какой непростой, с множеством скрытых подводных течений и своих законов.

И начал свою деятельность Бармин с того, что выторговал себе особые полномочия для спасения загибающегося района, ранее одного из ведущих в стране по добыче пушнины, рыболовецкого и народных промыслов. На федеральном уровне добился полномочий-то и… и заслал в городишко под видом этнографов парочку частных детективов, которые за месяц своей «научной экспедиции» собрали для него материал на все руководство района – от старшего механизатора загибающегося колхоза до главы администрации, заявления от простых граждан и подписанные показания. Ну, приблизительно такой картины Егор и ожидал – сказать, что воруют, ничего не сказать. Воруют везде, но здесь еще и ни черта вообще при этом не делают, даже для видимости.

Егор понимал, что его появление в районе надо обставить театрально громко и помпезно, подчеркнув тем самым свои особые полномочия, добавив героизации своему образу и демонстрируя населению, что в город пришел новый, долгожданный ими порядок. Люди наши всегда радуются, как дети на новогодней елке, когда намозолившую душу и тело своим беспределом воровства и безнаказанности власть прилюдно лупцуют. Забывая поинтересоваться, а насколько новая власть лучше старого черта. Эта лучше, решил уверить их Бармин.

Ну что, господа, утопим этот район в законе и справедливости?

На площадь перед зданием районной администрации, повизгивая на поворотах тормозами, выскочило несколько машин представительского класса и автобус с областным ОМОНом. А через пять минут, придавая законченности этой части шоу, туда же опустился вертолет, из которого вышел Бармин в сопровождении группы следователей федеральной прокуратуры, двоих молодых людей, его бывших замов с завода, которых он позвал с собой в новое дело, целой бригады аудиторов и молодого здорового парня Василия, личного порученца Бармина по особым делам, работавшего с ним еще с отцовского комбината.

Прошел Егор Денисович пряменько в кабинет руководителя, по дороге к которому омоновцы и Василий, идущие перед ним, как ледокол перед прогулочным кораблем, пресекали любые поползновения остановить это стремительное движение и останавливали волны любопытных, выливавшихся в коридоры из всех кабинетов и щелей.

Поздоровавшись с несколько испуганной секретаршей, Бармин прошел в кабинет главы района, игнорируя его истеричные требования объяснить: «Что здесь происходит, кто вы такой и по какому…» и все в этом же ключе. Дядечку, пышущего возмущением, отодвинул с дороги, уселся в его кресло и отдал распоряжение секретарше, гораздо лучше державшейся, чем ее теперь уже бывший начальник:

– Полина Андреевна, будьте любезны подойдите ко мне.

Дама прекрасного женского возраста после сорока, довольно милая, ухоженная и сразу видно: мудрая, сдержанно улыбнувшись, подошла к Бармину, с быстротой тертого работника аппарата сообразив, какие грядут перемены и кто теперь в этом доме хозяин.

– Слушаю.

– Полина Андреевна, голубушка, – почти нежно обратился он к ней и протянул лист бумаги. – Здесь, как вы видите, указаны не только члены администрации, но и начальник полиции, прокурор, судья и еще несколько известных вам господ. Будьте так любезны, обзвоните их и сообщите, что они обязаны явиться в этот кабинет в течение двадцати минут. Если же по каким бы то ни было причинам они не явятся, это будет расценено как попытка побега с кассой и немедленно пресечено арестом.

– Я поняла, – кивнула дама и отправилась исполнять поручение, абсолютно игнорируя крики бывшего шефа.

– Да, Полина Андреевна, – остановил ее Бармин, она повернулась, а он очаровательно улыбнулся и попросил: – И сделайте мне, пожалуйста, чайку, черного, заварного, без сахара и с медом в розетке. Мед-то у вас есть?

– Для вас найдем, – улыбнулась она и удалилась походкой королевы, только что с помощью верных ей гвардейцев посадившей на трон нового короля.

На «приглашение» пришли все перечисленные в списке. «С кассой» не побежал никто. «Забздели», как сказал Василий. И правильно, есть чего.

Дождавшись, когда все прибывшие рассядутся, предварительно приказав принести дополнительные стулья, так как большая часть посадочных мест за столом была занята его «десантом», потягивая второй стакан чая и поглядывая на перешептывающихся перепуганных господ, Егор тянул паузу. И когда Полина Андреевна, подойдя к нему, оповестила на ухо, что собрались все, он кивнул, отпуская секретаршу, медленно поставил стакан на стол, обвел притихшую публику взглядом, столь же медленно поднял руку и значительным жестом положил ее на большую стопку папок, размещенных перед ним на столе.

– Вот это, господа, дела на каждого из вас. Уголовные. В которых есть и заявления граждан, и описание состава преступления, именуемого в народе казнокрадство и стяжательство государственных средств, и, поверьте мне, доказательная база. В данный момент, чтобы вы понимали ситуацию, представители федеральной прокуратуры и финансовой группы аудита, при поддержке силовых структур, заняли все административные отделы, управление полиции, налоговую инспекцию и районные суды. А теперь о главном. Я, Бармин Егор Денисович, назначен главой администрации этого района и имею особые полномочия, выданные мне федеральными властями. Это к тому, чтобы вы понимали – губернатор и его администрация вам не помогут. Итак, у вас есть два варианта: первый – добровольно вернуть награбленное государству, возместить убытки и также добровольно предложить сотрудничество, ну и второй – быть арестованным прямо в этом кабинете.

Крутым наездом, но вполне жизненно вогнал их в глубокую задумчивость.

На самом деле все присутствующие прекрасно понимали, что сажать всю эту ораву никто не собирается. А как вы думали?

Номенклатура – это, как бы вам не нравилось, вроде касты – огромный механизм от таких вот районов до самого верха, ибо это люди, облеченные властью, и только они понимают друг друга. Вы думаете, почему так получается, что прогремит громко, на всю страну, позором разоблачения очередное дело о коррупции какого-нибудь крупного чиновника, и вдруг незаметно так затихнет, затихнет, и не вспомнят о нем, а чиновник «неожиданно» обнаруживается, и вовсе не в тюрьме, где ему положено быть, а на каком-то ином посту.

Да потому что это номенклатура!

У нас в стране она особая, эти люди много чего знают друг о друге, кто, что, когда и у кого берет и кому дает, как работает та или иная схема, куда нити тянутся и сколько народу «сидит» на паровозе денег. И ни одно дело, и ни одна работа не делается просто так, а по знакомству, по обращению и исключительно на личных связях и дружески-денежно выстроенных отношениях. Например, чтобы дом построить, надо кучу документов собрать и кабинетов пройти, и все не так просто – этот чиновник, получив от вас «пресс» денежный, не только свою необходимую запятую на вашей бумажке поставит своим «драгоценным» почерком, но и позвонит знакомому и «замолвит» за вас словечко – вам и зеленый свет, и строительную организацию нормальную дадут, и продвижение…

И все так! В нашей стране чиновничий аппарат работает исключительно на связях и знакомствах – с самого низа до самого верха. И когда из стройного механизма вдруг выпадает колесико, это грозит сбоем всего механизма, ибо это колесико ох как много чего знает и потянуть за собой может такую цепь, что страшно сказать, до каких верхов она дойдет! Поэтому их и не сажают, а переводят в наказание куда-нибудь с глаз подальше, годика на два-три, а там быстренько по лесенке и назад, в столицу, к своей «кормушке». А потому что друзей и покровителей не сдал. Хороший мальчик.

И еще один нюанс. Этот чиновничий механизм настолько отлажен, что если вы посадите на важное кресло замечательного человека, кристально честного, не берущего взяток, талантливого управленца, желающего немедленно все исправить и знающего, как это сделать, но не из чиновников, со стороны – то ровно через два месяца развалится все! Причем абсолютно, и восстановить будет ой как не просто!

А потому что он не человек системы, у него нет знакомств, поддержки, за ним никто не стоит и, главное, он при всем своем таланте управленца не знает, как этот механизм работает.

Бармин это понимал. Не зря он завод выстраивал и имел таких наставников, как отец и Дудин, и не зря заранее заручился поддержкой аж федеральных чиновников, включив свои связи-знакомства. Поэтому сейчас он просто присматривался, проясняя для себя, с кем из прежней администрации и как будет работать.

Он проведет индивидуальные встречи с каждым, большую часть наворованного он, без вариантов, у этих ребяток в пользу района заберет, и в данный момент все присутствующие в кабинете это понимают, но они пока боятся страшно, так как не знают, что от него ждать. Это хорошо, пусть боятся! Страх – великий двигатель прогресса.