Джил Мансел - Все кувырком

– Она, может, и спит, – возразила Дженни, – но ты же знаешь, как местные жители любят чужие секреты.

– Это точно. И они отлично знают, что я за человек. – Бруно засмеялся. – Если бы я до тебя и пальцем не дотронулся, это вызвало бы куда больше подозрений. Тогда бы они знали наверняка, что дело нечисто.

Они налил себе и Дженни по чашке эспрессо, как делал всегда, когда она привозила двухнедельный запас цветов для ресторана.

Это просто глупо, подумала Дженни; между ними ничего никогда не было, почему она должна чувствовать себя виноватой? Но именно так она себя и чувствовала, сколько раз ни твердила себе, что он не собирается ее соблазнять.

В возрасте двадцати восьми лет она неожиданно влюбилась в Бруно Перри-Брента. И оставалось только надеяться, что это пройдет само собой прежде, чем случится непоправимое.

В то же время так приятно было чувствовать рядом человеческое существо после долгих месяцев ледяного безмолвия. А с Бруно определенно было приятно пообщаться. Дамский угодник во всех смыслах этого слова, он обладал счастливым даром болтать абсолютно о чем угодно. Что еще более странно, он и слушателем был отменным и живо интересовался взглядами собеседника. Он был внимателен, задавал вопросы и никогда не показывал, что скучает.

Безусловно, в этом и был секрет его успеха у прекрасного пола. Дженни наблюдала за ним, когда он работал в ресторане, и видела, как действует его простая, но эффективная магия. Настоящая беседа с настоящим мужчиной была сильным возбуждающим средством, и женщины падали перед ним штабелями, не устояла и Дженни. Зато, думала она, в такой толпе можно чувствовать себя вполне защищенной.

– Новые сережки. – Он подошел к ее столику с двумя изящными кофейными чашечками и наклонился, чтобы рассмотреть поближе. – Очень стильно. Это настоящий жемчуг?

– Это сережки Максин. – Она чуть смущенно коснулась пальцем сережки-гвоздика, моля Бога, чтобы Бруно не догадался, что она надела их из-за него. Даже Максин удивленно подняла брови, когда застала Дженни роющейся в ее шкатулке с драгоценностями: «Серьги, блеск для губ и тушь?

Дорогая, ты уверена, что не хочешь мне ничего рассказать?»

Однако в числе достоинств Бруно было и чувство такта, и если он про себя и отметил эту дополнительную деталь, то вслух ничего не сказал. Вместо этого он потянулся, провел рукой по длинным, выгоревшим на солнце волосам и произнес:

– Я как раз собирался спросить о Максин. Ты до сих пор не избавилась от нее?

Дженни помрачнела.

– Она не хочет уезжать, не хочет искать работу, и она такая грязнуля! Можно подумать, я живу с огромным невоспитанным волкодавом.

– Но приученным к дому, – улыбнулся Бруно. – Ты еще не рассказывала мне о ней. Как она выглядит?

– Максин? – Она отпила кофе и вспомнила слова Гая Кэссиди. – Она костлявее, светлее и непоседливее, чем я. – Потом, почувствовав, что это прозвучало слишком зло, добавила: – И гораздо симпатичнее.

– Хм. Сейчас у нас много работы. Я мог бы предложить ей работать в баре пару вечеров в неделю.

– Она не захочет, – быстро сказала Дженни. – У нее болят ноги…

Бруно пожал плечами, отменяя предложение.

– Просто подумал. Но ты должна привести ее сюда как-нибудь вечером, я хочу познакомиться.

Конечно, он хотел. И она прекрасно представляла реакцию Максин, когда та увидит Бруно Перри-Брента. Они были одного поля ягоды.

– Ну, прекрати, выше нос. – Он взял ее за руку и по-дружески пожал. – Все мы несем свой крест. У меня, например, есть Нина!

Дженни постаралась не рассмеяться. Он говорил просто ужасные вещи.

– А где бы ты был без нее? – возразила она. Безусловно, Бруно и Нина были странной парой, но, прожив уже десять лет вместе, они по-прежнему казались счастливыми, каждый на свой лад. Бруно никогда не говорил об этом, но, насколько могла судить Дженни, Нина не задавала лишних вопросов, а он в свою очередь вел себя достаточно осмотрительно. То, что он бабник, знали все, но серьезных улик против него не было.

– Где бы я был без Нины? – повторил он, поддразнивая ее. – Скорее всего, в глубокой жопе, она наверняка заказала бы меня киллеру.

Дженни расхохоталась. Нина была самой безобидной женщиной в мире. Вряд ли она смогла бы даже замыслить убийство, не говоря уже о реализации планов.

– Ты бы пропал без нее, – нравоучительно заявила она, встала и одернула розовую юбку. – Мне пора возвращаться в магазин. Спасибо за кофе.

Бруно улыбнулся – совсем не виновато.

– Спасибо за увлекательную беседу. Если ты приведешь сюда сестру, возможно, я смогу ответить услугой на услугу.

Дженни неуверенно хмыкнула, пообещав себе держать Максин как можно дальше от ресторана. Она прекрасно понимала, какие такие услуги он себе вообразил.

Морин из Уимблдона не приехала с четырехчасовым поездом. Гай, которому пришлось прервать работу и мчаться как угорелому, чтобы успеть на вокзал, просто не мог поверить своим глазам. Если она опоздала на чертов поезд, бесился он, могла бы и позвонить. А теперь что прикажете делать? Шляться по платформе целый час, пока не придет следующий?

Но ждать он не стал, а потенциальная няня не приехала. К восьми тридцати от нее по-прежнему не было ни слуху ни духу, и он набрал лондонский номер, который она оставила.

– О, боже! – сказала Беренис, радуясь, что уложила Эллу полчаса назад и девочка не слышала цветистых выражений, которыми сыпал Гай.

Джош, болтавшийся поблизости, подумал, что, возможно, его молитвы были услышаны.

– Что случилось, пап?

– Неудивительно, что она так спешила переехать к нам. – Гай налил себе солидную порцию скотча и осушил бокал одним глотком. – Я только что разговаривал с ее матерью. Лживую, коварную тварь арестовали этим утром с поддельной кредиткой! Этого только не хватало…

– Это значит, что она не будет нашей няней? – переспросил Джош, чтобы быть абсолютно уверенным.

Гай вздохнул.

– Я знал, что твое дорогое частное образование когда-нибудь принесет свои плоды. Да, Джош, это значит, что она не будет вашей няней.

Ура, подумал Джош. Вслух он сказал:

– А-а-а. И что же мы будем делать?

– Нам остается только одно. – Был вечер среды, Беренис выходила замуж в субботу, а в понедельник утром Гай улетал в Париж на съемки. – Отменить свадьбу Беренис.

– Открой, – сказала Максин, когда позвонили в дверь. Пальцы ее ног были засунуты в оранжевые разделители, а темно-красный лак еще не высох. – Я похожа на утку.

– Вы похожи на утку, – заметил Гай Кэссиди, когда две минуты спустя Дженни провела его в гостиную.

Максин сидела на полу, вытянув перед собой босые ноги, и поглощала батончик «Марс».

– Судя по всему, – спокойно заметила она, – вы оправились после нашей встречи.

Дженни, заинтригованная его неожиданным появлением, спросила:

– Не хотите ли чашечку чаю?

– Спасибо. – Он улыбнулся и сел в кресло. Внимание Максин было приковано к телевизору – показывали старую серию «Инспектора Морса», – и Гай спросил: – А вы раньше не смотрели эту серию? Его убил Льюис.

– И кто теперь врет? – ответила она с едва заметным сарказмом, не отрывая глаз от экрана.

Дженни ретировалась на кухню.

– Ну не молчите. – Максин доела шоколадку и бросила обертку на стол. – Скажите, зачем вы здесь.

Увиливать было бессмысленно. Гай сказал:

– Работа. Если вы все еще заинтересованы, она ваша.

– Сдались все-таки.

Он кивнул.

– Боже, – невинно заметила Максин, – вы, должно быть, в безвыходном положении.

Сжав зубы, он позволил ей насладиться триумфом.

– Да.

– И я, вся такая дурно влияющая…

– Вполне возможно, – сухо сказал он. – Но ваша сестра замолвила за вас пару слов, и мой сын почему-то положил на вас глаз.

– И у вас нет другого выхода, – повторила Максин, но на этот раз он проигнорировал выпад.

– Так вам интересно это или нет?

– Ну, не знаю. – Она склонила голову набок, словно обдумывая ответ. – Мы не обсуждали условия.

– Ваши перепончатые лапы мы тоже не обсуждали, – заметил он. – Но мой принцип – живи и давай жить другим.

Дженни не утерпела и выскочила из кухни, как чертик из коробки.

– Ей интересно. – Она проигнорировала знаки, которые подавала ей Максин, и сунула Гаю в руки чашку чаю. – Она согласна на эту работу. Когда ей нужно начинать?

Гаю Кэссиди было двадцать три, когда он познакомился с Вероник Шарпантье. Это был самый ветреный, самый дождливый день года, и он ехал домой после утомительной четырнадцатичасовой смены в фотостудии.

Движение практически застопорилось, и его машина намертво застряла позади автобуса. Он мог думать только о том, как вернется домой и погрузится в горячую ванну с бутылкой холодного пива в руке. Предполагалось, что сегодня они с Амандой, его девушкой, отправятся на вечеринку в Челси, и до этого оставалось меньше двух часов. Сам он вряд ли пошел бы туда, но она умела настоять на своем.

Автобус притормозил на остановке, и из дверей начали появляться пассажиры. Гай наблюдал, как они, словно гонимые ветром листья, разлетаются во все стороны, стараясь поскорее скрыться за дверями домов и магазинов.

Но последняя пассажирка не собиралась так легко сдаваться. Светлые волосы облепили ее лицо, а она изо всех сил пыталась совладать с серым зонтом, который рвался у нее из рук. В какой-то момент зонт вывернулся наизнанку, она споткнулась и упала, покупки из ее пакета рассыпались по тротуару. Обретя свободу, зонт пролетел пару метров и плюхнулся в лужу, в которую через пару секунд въехал и автобус, окатив девушку с ног до головы грязной водой.

Когда Гай подбежал к ней, она уже сидела, бормоча под нос: «Чертова Англия».

– Вы в порядке? – спросил он, осторожно помогая ей подняться на ноги. Грязи было много, но крови, кажется, не видно.